– У вас будет армия в триста тысяч солдат.

– Вы так говорите, будто мы уже согласны на ваш… ваше предложение.

– Вы вправе и не соглашаться. Но я уже отправил самолеты объяснять французам насколько они не правы. И если мне понадобится самому обеспечивать линии снабжения, я просто пробомблю их до Фрайбурга и Саарбрюккена. Причем вы-то уже точно знаете, что германская армия помешать этому не сможет. Так что вы правы в своем невысказанном мнении: это практически ультиматум, и если вы не примете его, то тем самым приговорите к смерти возможно миллионы германских солдат. Вы все знаете, что сейчас русская армия по германским солдатам не стреляет, но это легко изменить. Но даже сейчас каждый день там, на границе в Францией, ежедневно гибнут тысячи немцев – причем не только солдат, но и совершенно гражданских лиц. Так что… вы, насколько я знаю, еще не завтракали. Так что позавтракайте, обсудите сказанное мной. Я пока подожду.

– Когда вы можете начать отправлять войска в Германию?

– Гарнизон Бойена в лагере возле Растенбурга, там всего чуть больше десяти тысяч солдат и младших офицеров. Их можно отправить уже сегодня после обеда… если вы назначите командующего этой группой. Остальные войска – зависит от вас: у меня просто нет нужного количества локомотивов и вагонов для местной колеи. Поэтому вам, господин Гиденбург, и вам, господин Людендорф, стоит поехать с первым же эшелоном – чтобы на своей стороне все организовать. Даже, пожалуй, лучше будет заранее выехать – вам предоставят литерный, и вы уже часам к двум можете оказаться в Бромберге.

– Я почти согласен… но пока мне мешает вот что: я не пойму, почему вы это делаете. Ведь вы правы: Россия сейчас в состоянии разбомбить Германию.

– Зачем? Пруссия – это наказание. Но не Германии, а лично Вильгельму. А мне Германия нужна… ну, хотя бы в качестве щита между Россией и Британией.

– Щита?

– Да. Но щит должен быть прочным и надежным: вот Япония тоже нам войну объявила – так дружественная России и достаточно сильная Корея без малейшего нашего участия сейчас успешно объясняет микадо, насколько тот погорячился. Сама объясняет – но потому, что уверена: если что-то пойдет не так, Россия окажет такую помощь, что объяснять будет больше некому. А объясняет сама потому, что Россия вложила в Корею достаточно, причем безвозмездно вложила, чтобы страна стала самой развитой в промышленном плане на Дальнем Востоке и понимает, что это – лишь начало взаимовыгодного сотрудничества. Поэтому мне желательны сильные, сытые и успешные соседи, причем соседи дружественные.

– Я начинаю понимать…

– Дополню, чтобы сделать понимание окончательным: в политике понятие дружбы очень своеобразное, так что друзья России просто знают, что сотрудничать с Россией выгодно. А вот выступать против России – смертельно опасно. И второе вы уже почувствовали – а теперь я хочу продемонстрировать Германии первый вариант.

– Да, теперь я окончательно понял. Можно последний вопрос?

– Конечно.

– Что будет с Кенигсбергом?

– Он будет называться… Королёв, да. И будет населен русскими. А вот присоединится ли нынешний гарнизон города Королёва к армии генерала Гиденбурга или же, скажем, к хору ангелов… у вас же довольно хорошие личные отношения с Вильгельмом, так намекните ему, что для Германии выгоднее: дополнительная сотня тысяч солдат во Франции лишними мне не кажутся.

– Ну что же, умеете вы убеждать. Я… мы принимаем ваше предложение и последуем совету насчет Вердена и Седана.

– Приказу, господин генерал. Я вас по должности вроде старше, и приказывать право имею: а потому… приказываю к лету захватить… присоединить к Германии Дюнкерк и Кале. Техническое содействие вам будет оказано в практически любых необходимых размерах, но все же постарайтесь взять их для Германии, а не смотреть как Красная Армия забирает их для России. И обещаю: до разгрома Франции Россия не будет вести против Германии боевых действий. Если, конечно, Королев будет передан России и вы сами стрелять не начнете.

– Ich höre zu, nicht mein Kanzler – усмехнулся Гиденбург. – И я начинаю понимать Бисмарка…

– "Никогда не воюйте с русскими" – улыбнулся уже я, – "на любую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью". Вильгельм его не послушал и потерял – уже потерял – прусскую корону. А вы… сейчас главное для вас – не потерять Германию. А какую – мы, думаю, сможем поговорить попозже…

Рэндалл Дэвидсон с нескрываемой ненавистью посмотрел на собеседника:

– Ни за что!

– Да я вам, собственно, ничего за это и не предлагаю. Но вы ведете себя не как джентльмен, заставляя ждать довольно пожилую леди.

– Мне тоже спешить некуда, знаете ли.

– Возможно, возможно… проблема – причем исключительно ваша проблема – заключается в том, что леди ждать больше не хочет. В принципе, она готова и подождать час, пока мистер Вильям Темпл займет ваше место и выполнит эту несложную работу…

– Темпл? Он-то тут причём?

– Ну как вам объяснить… должность, которую вы изволите занимать, не должна долго быть вакантной. Поэтому я взял за смелость заранее договориться с большинством епископов о кандидате на замещение вакантной должности руководителя вашей кафедры.

– То есть вы хотите, чтобы я ушел на покой?

– Это долго. Кровь с пола отмыть получится быстрее, а если девушки постараются, то даже крови не будет. Лично я, конечно же, против такого развития событий, но кто есть леди, и кто я?

– А если я соглашусь…

– Повторю: у вам у меня нет ни малейших претензий. У этих милых девушек некоторые претензии могут появиться лишь в случае, если вы – конечно же, случайно и непреднамеренно – что-то сделаете не так. У леди вообще ни к кому нет никаких претензий, она просто немного устала и желает побыстрее закончить процедуру. Как вы и сами понимаете, совершенно формальную.

– Допустим, я согласен. Но опять-таки по… по формальным условиям процедуры, как вы говорите, здесь должны присутствовать…

– Ах вот что вас смущает! Не волнуйтесь, все, кто присутствовать должен по своему статусу, уже здесь. То есть все, кто еще не покинул бренный мир. Так что… в общем, приступайте. Даница! Приглашай Марию Федоровну! Архиепископ ее с нетерпением ждет!

Мир потихоньку сходил с ума – но, как мне казалось, "в правильном направлении". Греки на Кипре подняли восстание против англичан – и буквально за день остров он них очистили. Ну не зря же они воровали "Манлихеры" на Мармаре так, что мне пришлось не только все "китайское наследство" туда отправить, но еще и у австрияков закупить их почти двенадцать тысяч штук.

Вазов занял Константинополь (европейскую его часть) и, как мне кажется, готовился переправиться через пролив на азиатский берег, а пока его армия потихоньку зачищала Галипольский полуостров.

Откровенно говоря, после разговора с немецкими генералами меня просто трясло: все получилось – ну, хотя бы начало получаться – так, как я и задумал. Но вот что будет дальше…

Впрочем, Гиденбург тоже кое-что понял: двадцать пятого – после того, как "курьер связи" успел скататься из Кенигсберга в Берлин и обратно – с существенной нашей уже помощью, поскольку путь лежал через русскую отныне территорию – город был сдан русской армии. Для вывоза армии уже германской поездов не хватало – но до Данцига недалеко и мы разрешили вывоз армии морским путем.

Формально между Россией и Германией не было ни мира, ни даже перемирия – но ни малейших попыток противодействия русским авиачастям на западе Германии не было: "Шмели" расчистили небо – завалив за первый же день работы более четырехсот французских "этажерок". Так много получилось потому, что Ульянин (вернется – на губу посажу генерал-майора, который все же лично поперся куда не велено было) распорядился подождать начала очередного налета – и зачистку начал с "французской" стороны. Французы решили взять германцев измором и бомбардировки городов они вели почти всеми доступными самолетами, с утра и по позднего вечера французские аэропланы непрерывно кидали бомбы. Немецких самолетов французы практически не боялись: у "Кёртиссов" пропеллер цеплялся за висящий над мотором редуктор – и поставить стреляющий через втулку этого редуктора пулемет лягушатники догадались – как раз на место снятого пулемета американского, так как их французы покупать не стали из-за "неподходящих патронов". Но до городов им надо было еще долететь – так что в воздухе их в эти дни было очень много, ну а "Шмелю" раз плюнуть было пристроиться сзади к тряпичному аэроплану и превратить его в кусок рваной тряпки со щепками буквально несколькими выстрелами из пушки – или распилить его недлинной очередью из пулемета.