– Без сомнения. Но кроме этого вам нужно будет с воздуха, будучи недосягаемыми для наземных частей, уничтожать вражескую пехоту, артиллерию, корабли… бомбить станции железнодорожные, заводы военные, уничтожать штабы. Что еще забыл? Взрывать мосты, уничтожать поезда… вообще любой транспорт. Да еще много чего, суть же будет заключаться в том, что вам придется фактически безнаказанно – по крайней мере на первых порах – уничтожать любые вражеские силы. Именно безнаказанно, и здесь я вижу возможные моральные проблемы, так как известная часть офицеров может счесть подобные способы ведения войн нечестными или даже недостойными. В оправдание я могу лишь сказать, что Россия никогда не будет сама войны развязывать, а исключительно обороняться.

– Вы уж извините, господин канцлер, но лично мне кажется, что в деле уничтожения противника, покусившегося на Россию, не может быть нечестных способов. Если на меня, моих близких нападет грабитель с ножом, а я буду держать в руках автомат, то сначала я грабителя застрелю и лишь потом буду думать, а не слишком ли много я потратил на него патронов – усмехнулся лейтенант Свешников. Самый первый пилот моего первого "По-2", тот самый, который лично "довел" машину до уровня неплохого истребителя-бомбардировщика и инициировал разработку первой "Пчелки"…

Ну что же, раз все согласны… Отряд в полном составе (и вместе с семьями) отправился на только что выстроенный полигон. Да, далековато – но там в радиусе километров сорока вообще никого нет! Летай – не хочу, никто слова не скажет. Причем главное – никто не скажет ни слова всяким заинтересованным иностранцам…

На вокзал я отряд этот лично проводил, и даже картинно помахал ручкой в хвост уходящему поезду. Не знаю, пустили ли офицеры "скупую мужскую слезу" по этому поводу, но вот "уронить челюсть на пол" им пришлось – сразу после того, как они оказались на полигоне. То есть не совсем сразу…

Отряд я встретил у второго ангара полигона. То есть когда автобус с офицерами подъехал, я был внутри ангара и с удовольствием через окошко в двери рассматривал их лица при виде стоящего перед ангаром "По-2" – на этот раз уже не прозрачного. А затем вышел:

– Ну что, господа офицеры, теперь вам предстоит жить и служить здесь, на полигоне Тюратам. Самолет, на котором вам предстоит пройти начальное обучение, вы уже, я вижу, осмотрели. А теперь пройдемте внутрь и посмотрим, на чем вам придется летать всерьез. Вот это – самолет… да, никаких аэропланов, это – самолет "Оса". Истребитель – предназначен для уничтожения аэропланов противника, полутораплан, мотор в четыреста пятьдесят лошадиных сил, максимальная скорость – четыреста километров в час. Вооружение – два пулемета, предусмотрен вариант с добавлением одной специальной авиационной пушки – но это будет чуть позже. А это – самолет "Шмель", то есть по латыни – бомбус бомбини. Бомбардировщик, предназначен для бросания бомб на наземные войска и на все прочее, что потребуется уничтожить. Два мотора по семьсот пятьдесят лошадиных сил, скорость… тоже около четырехсот километров. Может донести тысячу двести килограммов бомб, боевой радиус – пятьсот километров. Вооружение – четыре пулемета, две пушки. А это? Нет, это просто пассажирский самолет, я на нем сюда и прилетел. Но чтобы не затягивать ожидания, я сейчас вас на нем и прокачу, покажу, так сказать, землю с высоты птичьего полета…

– Извините. Александр Владимирович, но господ офицеров позвольте покатать мне – вмешалась Даница. – Пилотирую машину я всяко не хуже вас… ну почти как и вы. А вам вместо того, чтобы перед господами офицерами выделываться, лучше уж к конструкторам пойти, они вас с утра ждут…

Да, с женщинами лучше не спорить. Особенно с женами: именно Камилла настояла, чтобы в таких полетах меня всегда сопровождали Даница и доктор Батенков. Поэтому "в этой жизни" моя "тень" освоила управление самолетом гораздо раньше, да и мужа обучила. По мне так Николай Николаевич пилотировал машину лучше жены, по крайней мере – спокойнее, но он тоже предпочитал с супругой не конфликтовать по пустякам. Пусть девочка развлечется, а мы пока отдохнем: нам с Николаем Николаевичем еще обратно в Москву машину вести надо. Завтра утром состоится разговор с Джугашвили и Сергеевым, так что опаздывать нельзя. Да и с конструкторами действительно поговорить стоило…

Иван Гаврилович с интересом огляделся: в такой глуши ему еще не довелось побывать. То есть… да, пока это глушь, но ведь только пока?

Простая жизнь инженера-железнодорожника круто изменилась всего пару месяцев назад, когда он – закончив руководство перестройкой дороги до Ташкента, послал министру Пузыревскому предложение о постройке электростанции на Сырдарье. В строительном управлении грамотных инженеров было немало, и сам Иван Гаврилович изрядно времени провел изучая окрестности. А учитывая предоставленный ему "Самурай", окрестности изучались довольно обширные – и в результате родилась интересная мысль. Очень, к тому же, полезная: возить топливо в Ташкент было все же накладно, даже для калильных локомотивов – а новые электрические дороги (Астрахано-Векшинская и Московская окружная) широко среди железнодорожников обсуждалась. И если выстроить на реке электростанцию…

Пузыревский, правда, на письмо не ответил – но откликнулся сам канцлер, причем не просто откликнулся, а пригласил для обсуждения предложения. Предложения железнодорожника о строительстве электростанции. Выслушал внимательно, карту достал, что-то даже посчитал на линейке:

– В принципе, мне нравится. Но есть небольшие проблемы: если строить станцию по типу Волховской – а меньше смысла нет – то потребуется плотина километра четыре длиной. И высотой в двадцать, причем только на самой электростанции. А тут рядом еще и Арнасайская низменность, и чтобы ее не затопить еще как бы не большая плотина понадобится. Пока у вас опыта постройки таких сооружений нет – а больше-то строить некому, инженеров и на нынешние стройки не хватает. Так что давайте договоримся так: вы для начала потренируетесь на строительстве электростанции поменьше. В смысле, плотина поменьше будет… где тут у меня карта нужная… вот тут. Тоже две плотины, но и длиной поменьше: полкилометра и четверть, и высотой… думаю, пяти метров будет достаточно.

– Пять метров всего?

– Ну, если со дна реки считать, то тоже, наверное, двадцать… с небольшим. Сами посмотрите, измеряете, сами выстроите. Заодно и электричества получим как с двух Волховов, даже больше. Возьметесь?

– Я… я попробую.

– Вот и отлично. Поговорите с Графтио, у него есть почти готовый учебник по проектированию ГЭС. Времени у вас на все… я уточню у Иванова, но на первый генератор вы можете рассчитывать, я думаю, летом одиннадцатого. Так что успеете все правильно сделать.

И вот спустя два месяца Иван Гаврилович, сойдя с парохода, рассматривал село Казачинское взглядом опытного путейца: дома от реки высоко стоят, значит на берегу бетонный завод нужно ставить на насыпи, чтобы в паводок не затопило. А вон там, за околицей, скоро начнет подниматься город – Казачинск. Очень скоро начнет, ведь в Красноярске новенькая верфь уже начала собирать самоходные баржи для доставки всех потребных для стройки грузов.

Для постройки нового города энергетиков: хоть до намеченных плотин тут еще верст четырнадцать, однако для именно города места ближе и нет, крутоваты берега у реки. А здесь – раздолье! Закончив обзор, инженер Александров бодро зашагал к сельской управе: в число его обязанностей входило и извещение местных властей об изъятии земель под казенные нужны – а это дело довольно неприятное. Впрочем, к подобным неприятностям он привык еще на постройке железных дорог, а тут спокойствия добавляли и четыре тихих парня – совсем еще мальчишек – шагающих рядом с инженером. Очень молодых, но в форме с погонами унтеров (или, как они назывались в новой Армии, сержантов) и с автоматами за спиной.