– Коля, проснись. Вопрос простой: от Петербурга до Копенгагена этот новый кораблик доплывет?
– Долетит! А когда?
– Я спрашиваю, не сломается?
– А чего ему ломаться? Я уже верст тысячи с три на нем пробежал, до Готланда ходил, претензиев не имею…
– Ладно, до Петербурга быстро долетим?
– Три часа, я уже ходил.
– Тогда жду тебя на борту.
– А чего меня ждать-то? Пойдем! Сейчас только ботинки надену…
Конечно, врываться в полвосьмого утра к императрице, хоть и вдовствующей – невежливо. Но я решил все же не обращать внимания на испепеляющий взгляд Марии Федоровны: все же царица, пепельницами в меня кидаться не будет.
– Могу я поинтересоваться, что за нужда заставляет вас столь бесцеремонно…
– Извините, ваше величество, но дело ждать не может ни минуты. Вынужден сообщить, с прискорбием вынужден, что по словам врачей ваш отец вряд ли переживет следующую ночь. Но мы можем уже вечером – если отправимся прямо сейчас – оказаться в Копенгагене. Судно, конечно, военного назначения, особого комфорта обещать не могу, но к восьми мы почти наверняка доберемся. И даже к семи, если считать по датскому времени.
– Да, мне говорили, что вы невежа и хам, а теперь я в этом убедилась лично. Спасибо, господин канцлер… дайте мне минут десять собраться. У вас там… без особого комфорта, переодеться-то будет где?
Половину Невского уже успели поднять вслед за домами и даже заново заасфальтировать, так что до Дворцовой пристани доехать оказалось просто и быстро. Когда мы – меньше чем через полчаса после моего визита во дворец Марии Федоровны – отплыли (или отлетели), она поднялась в кабину и взволнованно меня спросила:
– А мы успеем?
Но ответил ей Колька:
– Ветер попутный вроде, сильный. Еще раньше прибудем. Дядь Саш, ты по волне рулить не сможешь, так что рули сейчас – тут льда часа на два, а я пока посплю зачуток.
Обратно в салон вдовствующая императрица ушла в глубокой задумчивости…
Мы успели, больше того, Кристиан прожил еще три дня. И, как мне потом сказали, очень радовался приезду дочери. То есть она мне это и сказала – потом, так как я сразу же домой отправился: дел все же невпроворот. Коля еще раз, уже неспешно, слетал в Копенгаген, привез императрицу обратно… вернувшись в Петербург уже потомственным дворянином. Ну а мне досталась особая приязнь этой милой старушки.
Газеты событие массово осветили – то есть и смерть датского монарха отметили, и то, что вдовствующая императрица отца перед кончиной посетить успела. Ну и то, что "вся Россия скорбит и выражает сочувствие", конечно же. Поэтому крошечный указик мой проскочил на этом фоне вообще незамеченным. Указ о процедуре банкротства предприятий…
Однако все хорошее когда-нибудь заканчивается. Впрочем, заканчивается когда-нибудь и все плохое, но хорошего-то жалко!
Хорошее начало заканчиваться, что естественно, в Америке. Когда в большинстве городов имеются лишь магазины нескольких торговых сетей, то обязательно кто-то задумается почему оно так – и додумается ведь, что сети, получающие копеечные прибыли с каждого покупателя, с многих миллионов покупателей загребают уже совсем не копейки. А туда, где лежит много денежек, обязательно набегает много разных человечков с лопатами – с целью эти денежки загрести.
В Детройте какой-то ушлый мужик по фамилии Кресге открыл сразу десяток магазинчиков, торгующих всякой мелочевкой – по пять и по десять центов. И заметно подкосил бизнес "почти миллиардера" по имени Билл Гейтс. Василий Васильевич Воротов как раз держал сети магазинов "Nickel Tree" и "Dime Splendour", но Крегсе почти сразу переплюнул "моего" мультимиллионера ассортиментом. Даже не так: у Гейтса постоянно было в продаже порядка полутора тысяч разных "мелочей", причем каждая из них была всегда – но ассортимент практически не менялся. А Кресге торговал большей частью товарами случайными, но вероятно именно из-за этого у него все время было "что-то новенькое". Поэтому покупатель к нему тянулся, денежек приносил немало – и Крегсе начал активно свои магазинчики и в других городах открывать.
Вообще-то подобных магазинчиков и без этого мужичка было множество, на них мои сети внимания не обращали – и вполне заслуженно. Вот только Кресге, открыв сразу сеть, получил возможность брать товары у поставщиков крупными партиями, с существенными скидками – и на него внимания не обращать стало уже невозможно.
Вдобавок и фермеры, поставляющие сетям продукты, составляли довольно незначительную часть американского крестьянства, и не сподобившиеся прильнуть к сетевым оптовикам начали – практически на одной интуиции – организовывать свои собственные "оптово-сбытовые" компании. Пока процессом руководила только интуиция, особых успехов они не достигли, но стоило этим заинтересоваться серьезным бизнесменам…
Понятно, что "серьезные" пошли по пути примитивного демпинга, и оплачивать демпинговые скидки пришлось как раз "неосчастливленным фермерам" – но "процесс пошел". Пока – потихоньку: "мои" оптовики в очередном квартальном отчете показали снижение объемов продаж где-то на полпроцента всего. Но я, опыт в подобных делах уже получивший и чего-то подобного постоянно ожидавший, в этих цифрах смог заметить весьма специфическую тенденцию: "независимые" розничные торговцы снизили закупки у "моих" оптовиков уже почти на четыре процента. Тоже вроде немного – но ведь они-то эти четыре процента товаров стали брать в каком-то другом месте, а пошли они на такую подлость (по отношению к моему карману) потому, что в этом "другом" месте они то же самое получали дешевле. И это при том, что у "моих" оптовиков прибыль составляла всего три с половиной процента, цены снижать уже просто некуда…
Вообще-то подобный торговый бизнес хорошо работает лишь до тех пор, пока никто толком не понимает как именно он работает. А когда ширнармассы проникаются сутью процесса, на рынок выходит его невидимая рука, причем держащая грязную метлу – и выметает с него тех, кто не желает пачкаться. Конечно, мои сети могли додавить поставщиков и заставить их снизить цены. Часть поставщиков при этом разорилась бы, часть – придавила бы тех, кто на них работает. Но при этом во-первых возникают существенные репутационные издержки… и хрен бы с ней, репутацией – но это приводит к снижению количества поставщиков, падению ассортимента, сокращению продаж – в общем, выжить сети в таких условиях можно, но прибылей несколько лет не будет точно. А вот убытки – просто на поддержание сети в рабочем состоянии – будут неизбежными, так что при подобных наездах лучше – по крайней мере для меня – с бизнеса быстренько соскакивать.
Жалко… однако планы "соскока" были давно уже подготовлены. "Почти миллиардер" Гейтс провел молниеносную операцию, продав все шесть с лишним тысяч магазинчиков сети (и выручив за это почти пятнадцать миллионов долларов). Магазины были куплены управляющими этих заведений, причем от покупки не отказался ни один из них. Оно и понятно: один магазинчик сети "Пятицентового дерева" в день продавал всякой мелочи долларов на полтораста, и каких-нибудь полторы тысячи, которые приходилось платить за "точку", могли окупиться даже при доходности около трех процентов меньше чем за год. Конечно, в разных местах продажи сильно отличались – но и цены магазинчиков соответствовали продажам. "Десятицентовая роскошь" держала средние обороты уже под три сотни – а при продаже магазины отдавались "с контрактом от оптовика", так что прибыли казались гарантированными. А если еще и ассортимент расширить…
Пятнадцать миллионов – немного, однако новые владельцы – по тому же "контракту от оптовика" – обязывались товаров продать уже тысяч на тридцать-пятьдесят за год, да и просто уже имеющиеся товары оплатить в размере тысяч по десять каждый, так что реально к следующему лету я со сделки должен был получить чистой прибыли больше ста двадцати миллионов – поскольку торговались в основном все же российские изделия. Жалко было лишь то, что прибыль эту я и так бы получил – если бы не "невидимая рука с метлой"…
