— Провожу тебя, — заявил он. — А то вдруг ещё испугаешься и не решишься, а девушка навсегда разуверится в мужских обещаниях и перейдёт на сторону радикального феминизма.

Я фыркнул, но где-то в глубине души был благодарен Йонне за поддержку. Нет, конечно, не шло речи о том, что я сбегу с вокзала, но брат — единственный, кто хотел видеть меня счастливым, как бы при этом не трещал назойливым попугаем.

Дорогу до станции, к сожалению, короткой не назвать. Она находилась на окраине Кристианнсанда. Учитывая, что наш дом располагался на другом конце города, приходилось выехать заранее. Нет, я никоим образом не расстраивался, всё дело в том, что мой дом располагался в необычайно красивом месте, за которое всегда дрались местные. Горы, река и какая-то неописуемая словами сказочная атмосфера, которая любого могла позабыть о бренных делах.

За окном мелькали деревья и аккуратные домики с поросшими травой крышами. Не зря Норге очень похож на расположенную на Земле страну Норвегию. Мне это сходство только на руку. Конечно, потом придётся многое объяснять Полине, но сначала надо её сюда привезти. Возможно, не слишком верный способ завоевать сердце женщины, но сказать: «Эй, детка, я из другого мира, хочешь потрогать мои крылья?» было нельзя. Дело в том, что земляне был свято уверены, что, кроме их собственного, миров больше не существует. Были, конечно, люди с гибким мышлением, но и им требовалась масса доказательств. Поэтому приходилось предпринимать массу обходных действий, чтобы не попасть в неловкую ситуацию.

Полину действительно я чувствовал, как свою истинную пару, даже сквозь линии чужих миров. Поэтому не мог хоть где-то проколоться.

Мы проехали через аккуратный и чистый Кристиансаннд, круглую центральную площадь с фонтанами и свернули на шоссе, ведущее к станции. Последние не зря строили на окраине. Мало ли как шверг ворвется в пространство и какие аномалии может притянуть за собой.

Через двадцать минут показались серебристые шпили станции.

— Надеюсь, сегодня всё рейсы не отменили, — пробормотал рядом Йонне и погладил сидевшего у него на руках Яссе.

Троллиный кот не любил оставаться дома один. В результате можно было по приходу обнаружить лужу в неположенном месте. И насупленного кота, который всячески показывает, что его обидели. Поначалу мы пытались его перевоспитать, но… потом перестали заниматься подобной ерундой. Яссе умудрялся строить нас. Мягко, нежно, ненавязчиво и делая регулярное мур-мур-мур.

— На выход, мальчики, — проворковал Йонне. При этом ласковый тон явно относился не ко мне, а к Яссе.

Но радовало, что последний без проблем дал надеть на него ошейник с управлением и ловко выпрыгнул из машины через окно. Мы вышли. На секунду остановились и переглянулись. Издалека доносился мерный гул — шверги прибывали на станцию.

— Ну, пошли, — хлопнул меня по плечу Йонне. — Назад пути нет. У тебя теперь ответственное дело.

— Это точно, — кивнул я и направился ко входу в бело-синее здание.

И хоть внутри несколько всё сжалось, я тут же прогнал это нелепое ощущение. Напрягаться, переживать и топтаться у входа буду после того, как вернусь с Полиной.

В зале регистрации царила суматоха. Приезжие поднимались с подземного уровня, спускались с верхних этажей, где располагались комнаты отдыха и рестораны. Сотни голосов сливались в единый фон, не давая сосредоточиться на собственных мыслях.

Простояв в очереди минут десять, я получил серебристые прямоугольники. Тоже, конечно, сложности. На прямой шверг все места были куплены, поэтому пришлось брать всего лишь до Киева, а оттуда лететь на самолёте. Зато у Полины не возникнет лишних вопросов, как я без пересадок из Норвегии добрался в её Украину.

Мы вышли на линию прибытия. Снова донесся гул — прибывал мой поезд. Даже издалека было видно сапфирово-синее сияние. Всегда, кстати, идет безумно красивая волна разрядов перед входом шверга из одного пространства в другое. При этом у каждого из них — своего оттенка.

Яссе словно почувствовал, что я скоро уеду, принялся тереться головой о ногу и тихонько мурлыкать. Пришлось присесть и почесать его за ушами.

— Так, — дал распоряжение Йонне, неотрывно глядя приближавшийся шверг, — вести себя хорошо, к девушке сразу не приставать, войти в доверие к её родным, убедить всех, что ты просто зайка.

— Будет сделано, господин главнокомандующий, — хмыкнул я, — всё выполнено до мельчайших деталей.

— Не паясничай, — закатил глаза Йонне, — я всего пытаюсь наладить твою личную жизнь. А так же есть надежда, что периодически у нас будет вполне вменяемая пища, а не то что ты обычно готовишь.

— Я чудесно готовлю, — искренне возмутился я.

Однако шверг уже остановился и с тихим шипением раскрыл двери, приглашая пассажиров войти.

— Пора, — как-то немного грустно сказал Йонне.

На мгновение показалось, что брат и правда не очень хочет меня отпускать. Словно переживает за что-то. Но переживать решительно не за что.

— Ну, бодрее, а то вы сейчас ещё зарыдаете, — отшутился я, крепко обняв брата и потискав Яссе. — Крепись, вам совсем ничего осталось — и я приеду с новой очаровательной хозяйкой нашего гнезда.

— Несколько дней овсянки, яичницы и бутербродов, — уныло протянул Йонне. — Надеюсь, вы не будете столь жестоки, подумаете о нас и приедете побыстрее.

Вот так всегда. Сначала я плохо готовлю, а потом «приезжайте побыстрее». А просто всё дело в том, что мой в общем-то замечательный и толковый во многих отраслях брат, готовит просто… отвратительно.

Заняв своё место, я пристроился у окна, глядя на Йонне, одной рукой державшего Яссе, а второй махавшего мне.

Шверг — воистину достойное изобретение учёных Норге, так что мне есть чем гордиться. Универсальный поезд, способный пронизывать пространство, скользя по линиям миров. Прошло, правда, с десяток лет, прежде проект внедрили в жизнь и сделали доступным для простых жителей, но значительности швергов это всё равно не уменьшило. Энергия, скапливавшаяся между миролиниями давала практически неисчерпаемый запас энергии. Ведь застрять при переходе из одного пространства в другое — это… это совсем не то, что нужно пассажирам шверга. К тому пока что ещё такого ни разу не случалось, поэтому исключительно теоретически выстраивались теории и готовились методы предупреждения столь негативных явлений.

В плане комфорта спроектировали шверг достаточно разумно, отказавшись от сидячих мест, и сделав лежачие полки. Порой приходилось ехать сутками, поэтому дабы пассажиры не желали перебить друг друга уже через несколько часов, всем отводилось по купе. Точнее, минимум, не двоих, меньше не позволяла конструкция шверга.

Через несколько секунд поезд плавно качнулся, и за окном поплыл перрон станции. Йонне чуть скривился — это было вроде как: «Люблю, скучаю, слава богам, что уехал» и помахал активнее.

Я поднял руку в ответ и приложил ладонь к стеклу. Ещё некоторое время мы видели друг друга, а потом станция растаяла в сапфировых всполохах. Так, что пришлось отшатнуться и зажмуриться. В воздухе запахло озоном, голова чуть-чуть закружилась. И шверг на немыслимой скорости рванул в иное пространство.

Ветер северный, ветер суровый, ветер летит на прозрачных крыльях, оставляя за собой дорожку изо льда и камня. Смеется стройная, как липа, Дева-Сванен, смотрит бездонно голубыми глазами прямо на грешную землю. Нет зрачка в её глазах, нет и белка. Только голубая гладь, что бывает в летнюю ясную погоду. Не зря говорят, что при сотворении мира, когда великан Химмелен расколол небосвод на части своим гигантским молотом, попали осколки неба в глаза Девы-Сванен, его младшей дочери. С тех пор видит она больше, чем остальные. Парит выше, может коснуться рукой самого солнца.

Однажды помчалась Дева-Сванен за другом своим, северным ветром. Собрала воедино лёд и камни. Сжала лёд в руке и выбросила — появилась ледяная Сверге, перетёрла камни в руках, там, где ссыпались они, образовалась горная Норге. Пронеслась Дева-Сванен по воздушной дороге вниз, достала из-за пояса еловую веточку, бросила на землю — зелёным ковром расстелилась прекрасная Данмарке. Стряхнула с белых пальцев капельки росы, упавшие с веточки, и превратились они в бесконечно прекрасную озёрную Финде и далёкую, опасную как вулкан, Исле.