– Понимаешь, Федор, так просто и не скажешь. Давай я тебе еще чая налью, чтоб не так скучно было мои побасенки слушать. –

– Не надо, Алла Андреевна. Я у Ирины поужинал. Рассказывайте, мне интересно. –

– Как ты знаешь, я женщина уже старая. Не перебивай, комплиментами возраст не исправишь. Старая и одинокая я. У сына своя семья, своя жизнь, ко мне редко забегает. Паша с Любой давно умерли, а с другими соседями знакомство у меня вынужденное. Я к тому все это говорю, чтоб ты понял, что у меня теперь свободного времени много образовалось, есть, когда былое ворошить и о нынешних временах думать. Да, только и знаю, что думаю. – Пристально через толстые стекла очков посмотрела на Федора. – И о боге думаю. Да. – Задумалась ненадолго и со вздохом продолжила. – Многое мне понятно, а еще больше непонятно. Кто мы такие? Почему всю жизнь суетимся, для чего? Чтоб на старости лет в одиночестве о былом вспоминать? Не ерзай, я по теме говорю, а долгий экскурс мой из-за деликатности – обидеть тебя не хочу. Думала, думала, и результат получился неожиданный и неутешительный. Сейчас у детишек новая забава появилась: они собирают такие разрозненные фрагментики, пазлы, что ли, в узорчатые картинки. А я смотрю на эту игру и думаю, что и мы вот так всю жизнь в себе что-то складываем и сложить не можем. То одного нам не хватает, то другого, но мы недостающий элемент не в себе ищем, а в других. Может быть это и правильно: без дружбы и любви жизнь не интересна. Только они одни и могут нам помочь, но мы чаще всего их не ценим, а потому как пришли в этот мир без недостающего звена, так и уходим, в лучшем случае, без него. Ты и твои друзья на моих глазах выросли. Нравилась мне ваша дружба. Вы и по одному хорошие ребята, но, как не крути, у каждого из вас своя слабина есть, а когда вместе вы, то, – растопырила пальцы на обеих руках и сцепила их, медленно переплетая друг с другом, – как единое целое становитесь, ваши узоры в одну большую картину складываются. И это мне понятно, а вот наличие Саши в вашей компании мне не понятно было. –

– Да как же… -

– Не перебивай! Я не к тому веду, что она девчонка или в ней что-то не так. Наоборот. В ее натуре недостающего элемента никогда не было, она – цельная картинка, это мне на старости лет понятно стало. Ей от вас ничего не надо было, она просто дружбу свою вам дарила. Я вот все годы торопила раньше, не терпелось мне узнать, случится ли у нее любовь с кем-нибудь из вас? Не случилась, и ни с кем другим не случилась. Сейчас модно стало о сильных женщинах рассуждать, для которых не родилось в нашем мире достойной половинки. А я вот что по этому поводу думаю: глупости эти выдумывают ущербные люди от желания властвовать над другими и свою волю насаждать. Нет сильных женщин и быть не может. На меня всю жизнь этот ярлык навешивали, а какая я сильная? Хорохорилась всю жизнь, чтоб мои слабости никто не заметил и все тут. Не бывает сильных ни мужчин, ни женщин, потому что не то и не там ищем. Задача наша, по моему разумению, целостную натуру из себя вылепить, тогда и дружба, и любовь богаче стали бы. И боли меньше. У Саши такая натура с самого детства, будто из другого мира она к нам пришла. –

– Ну, вы скажете. –

– Это я по Стругацким сравниваю, с человеком будущего. Иногда я сама у себя спрашиваю, а уцелела бы ваша дружба без Александры? И чаще прихожу к выводу, что вряд ли, хорошее знакомство было бы, но не дружба. Каждый из вас троих настолько яркая индивидуальность, что для стыковки вашей, прости за нечаянную грубость, кроме пазов, соответствующих друг другу, еще и сила определенная требуется в нужном месте приложенная. Источником этой силы была Саша, но в какой-то момент она перекрыла его, а силу вокруг себя сосредоточила, как броней невидимой от кого-то защитилась. Мы с, Любой, думали, что это закономерно в ее возрасте, пора влюбленности настала. Ан нет, ошиблись мы, все эти ее мысленные созерцания ни к чему не привели. Так-то. – Учительница замолчала и пытливо посмотрела на Федора, будто решая для себя вопрос, достоин ли он выслушать дальнейший ее рассказ. Федор терпеливо ждал, и она, вздохнув, продолжила. – А теперь настал момент и о мыслях своих странных рассказать. Все сплетни бабьи о сектантах, что к ней хаживать стали, это галиматья, чушь. Один старик только и ходит, но он давно к ним хаживать стал, можно сказать сразу после рождения Саши. Никакой он не сектант, покойный Паша о нем хорошо отзывался. Я-то сама с ним не общалась, но впечатление на меня он хорошее производил. По глазам видела, когда встречала, он, кстати, взгляд никогда не отводил, образованный он человек, воспитанный. Правда, я еще тогда отметила, что есть в его взгляде такая же недосказанность, или тайна, как у Саши. Не такая тайна, как у большинства людей, чтоб скрыть свою червоточину и себя в лучшем свете выставить, другая, только я объяснить не могу, сама не понимаю. Так вот, еще до смерти родителей он пропал, а месяца два назад опять объявился. И странность не в том, что он объявился, а в другом. Понимаешь, Федя, нелепица какая-то получается. Столько лет прошло, а он еще в те времена стариком был, а вот, не поверишь, ни на йоту не изменился. Я сначала даже рассердилась на себя за такие мысли. Мало ли, ошиблась я, или это вовсе и не он, а родственник его близкий? Но всякий раз, как встречу его, по глазам вижу – он это, он! И он понимает, знает о моих сомнениях, а, как встретимся, только улыбается и вежливо так кланяется. Ладно, бог с ним, его затянувшуюся старость я как-то пережила, но когда встретила его на проспекте в компании одной странной личности, терпение мое лопнуло, фантазия разыгралась, как у вас в детстве, когда вы себе разные сказочные истории выдумывали.

– Не понял, в чем проблема? – Федор подозрительно посмотрел в глаза учительнице.

– Ха, – она довольно улыбнулась, – так и думала, что у тебя такая реакция будет. Ты лучше до конца выслушай, а потом суди. Мне чужое мнение важно, чтоб и от мыслей этих избавиться, и от предчувствий плохих. Тот второй, что с ним был, тоже старик, но неприятный на вид до такой степени, что десятой дорогой его обойти хочется. Мало того, что одет он невесть во что, так и лицо у него все сморщено, щетиной в разных местах как болото кочками обросло, с подбородка жидкая бороденка свисает, волосы на голове длинные, лохматые, торчат в разные стороны, и сквозь них плешь просвечивает.

– Бомж, наверное, их сейчас много развелось. –

– Нет, Федя, бомжа носом за версту учуешь, а этот чистый, только скомканный весь с головы до ног. А глазки у него такие маленькие, из-под бровищ сверкают и всю округу как рентгеном просвечивают. Хи-хи, – рассмеялась вдруг учительница, – самой смешно от такой нелепицы, но я тогда подумала, что его и гримировать не надо на роль лешего. А вот когда он взгляд свой в меня вперил, я обомлела. Ничего в нем такого страшного и нет, кроме вот той изюминки, что и у Саши, и у первого старика в глазах светится. И это не все! Сегодня мой старик меня еще одной встречей заинтриговал, на этот раз с молодым мужчиной. Ты не подумай ничего лишнего обо мне, но если и мечтать о рыцаре, так именно о таком. Высок как ты, строен, силен как Валерка, по стати чувствуется, умен как Серега, во взгляде его это читается. А самое главное, Федя, к чему я все это говорю, глаза у него синие-синие, как у Саши, а в них та же уверенность в своих силах и спокойствие на той же тайне замешанное. До сих пор под впечатлением от этих встреч нахожусь, и неудивительно, что наш народишко всех их к одному знаменателю подвел. И я поневоле повелась, хотя и уговаривала себя, что от безделья вынужденного мне в голову всякая блажь лезет, и забыть старалась, а не получается. Получается другая картина, Федор. Ни с того, ни с сего вспомнила я, что Сашин уход в себя произошел как раз в то время, когда старик пропал, потому что после его нового явления она преобразилась вся. Ни то, чтобы расцвела, нет, и куда ей? И так как маков цвет всем в глаза бросается. Она будто от невидимых оков освободилась, а тут молния так некстати явилась, вроде как я тебя породила, я тебя и…, тьфу-тьфу на мысли мои дурные. Суеверной становлюсь, предчувствия разные одолевают. – Учительница осуждающе помахала головой и виновато потупила взгляд. – Федор, я понимаю, что для постороннего человека все эти мои домыслы, как бред выжившей из ума старухи, но ты другое дело. Тебе рассказала, и как камень с души сбросила, а то и дня не проходит, чтоб о странности двойного попадания молнии не подумать да о странных незнакомцах с мудрыми глазами. Теперь можешь меня и покритиковать, не обижусь. Чужое мнение не редко помогает со своими нелепицами справиться. Что ж ты молчишь? –