Я подошел к кассе и купил билет на метро. Пройдя на платформу, я сел в подъехавший поезд. Вагон, в который я зашел, был полупустой. Это дало мне возможность лучше рассмотреть людей в нем и их души. Я встал в самом конце вагона, так что он просматривался полностью. Не все сидячие места были заняты, но некоторые пассажиры ехали стоя. Я решил проверить, могу ли я читать мысли как Отец, по предположению Леа. Я сосредоточился на девушке, сидящей недалеко от меня, но ничего так и не смог прочитать. Ее душа тихонько подрагивала, всполохи света то появлялись, то пропадали на золотистой поверхности. Она вдруг подняла глаза и недовольно посмотрела на меня. Должно быть, я напугал ее, потому что она встала и ушла в другой конец вагона подальше от меня, и стояла теперь, смотря на меня с подозрением. Я оглядел весь вагон – столько разных людей! Почти все пассажиры ехали, погрузившись в чтение газет, книг или журналов, но большинство смотрело в экраны своих телефонов. Несколько молодых людей спали, воткнув наушники в уши и заваливаясь на соседних пассажиров, которые недовольно отталкивали тех обратно на их места. Я с интересом смотрел на этих людей. Они даже не подозревали, что едут в одном вагоне с тем, кто хочет спасти их от неминуемой гибели или принесет им эту гибель. Это было так странно: ощущать себя среди людей, видеть, как они похожи на тебя, но, в то же время, знать в чем твое отличие. Под землей воздуха было еще меньше, а пыль забила мне нос. Я начал часто зевать, меня клонило в сон. Я решил, что пора покидать это подземелье, иначе я усну прямо на полу этого вагона.

Выйдя на следующей станции, я поднялся на поверхность. Здесь дышать было проще, зевать я перестал. Я решил пройтись по улицам, понаблюдать за людьми, ведь я был на Земле впервые. Не каждый день можно увидеть людей вот так, вживую, а уж тем более оказаться среди них. Даже хранители должны получить особое разрешение, чтобы отправиться на Землю. Интересно, если я встречу здесь ангела, я увижу его душу?

Чем дольше я ходил по улицам и наблюдал за людьми, тем больше убеждался в том, что многие людские души тронуты тьмой. Я увидел очень мало светлых и чистых душ, кроме душ детей. Но, несмотря на это, люди совершали хорошие поступки: придерживали друг другу двери, пропускали вперед, говорили теплые слова, уступали дорогу. Это никак не вязалось с моим представлением о душах, я не мог понять, почему люди поступают именно так. Было ясно, что, просто наблюдая со стороны, я не смогу этого понять. Мне нужно знать, что движет людьми, о чем они думают. Но как это сделать?

Я устало опустился на скамейку в парке. Вокруг меня играли дети, собаки бегали за брошенными им мячиками, люди смеялись и веселились, кто-то занимался спортом, кто-то бегал, а кто-то катался на велосипеде. Здесь мне дышалось несколько легче, должно быть, из-за обилия зелени. Я на минуту закрыл глаза, чтобы отдохнуть от переливов людских душ, которые теперь сопровождали меня везде. Мне вспомнились темно-фиолетовые глаза Леа, ее звонкий смех. Как же мне ее не хватало!

– Вы позволите? – услышал я вдруг чей-то голос и открыл глаза. Передо мной стоял пожилой мужчина, его лицо было доброжелательным, а душа светилась спокойным слабым светом.

– Да, конечно, – растерянно сказал я, и мужчина присел на скамейку рядом со мной.

– Я вам не помешал? – вежливо поинтересовался он.

– Нет, все в порядке, – успокоил я его.

– А я вот пришел понаблюдать за своей внучкой, – задумчиво сказал старик. – Она вон там, играет с большой собакой, видите?

И он показал пальцем на маленькую девочку вдалеке, бросающую палку большой лохматой собаке.

– Вижу, – сказал я. – А почему вы к ней не подойдете?

– Я не могу, моя дочь не разрешает мне, – грустно ответил тот. – Все, что я могу, это наблюдать со стороны…

Я видел, как его душа задрожала и по ней прокатилась мутная волна.

– Почему она не разрешает вам к ней подходить? – не понял я.

– О, это все очень сложно. Когда-то я был женат на ее матери, но потом влюбился в другую женщину. Я ушел из семьи, оставив дочь, и женился снова. Но несколько лет назад моя жена умерла, и я остался один. Детей у нас не было, а моя дочь не смогла меня простить и не хочет общаться со мной. Поэтому и не разрешает подходить к внучке.

Когда мужчина это рассказывал, на его душе то и дело появлялись мутноватые волны, они накатывали все чаще и чаще, пока душа не забурлила, а на ее поверхности не появилась тьма.

– Вы жалеете, что оставили дочь тогда? – спросил я.

– Я жалею, что так и не смог ей объяснить, почему я ее оставил, – тихо сказал он. – Жизнь сложная штука, сынок, в ней нет черного или белого. Никто не святой, все совершают ошибки. Главное, уметь их признать и жить с ними. Каждый сам себе судья в этой жизни.

– Вы смирились с тем, что ваша дочь не хочет с вами общаться? – подумав, спросил я.

– Для меня главное видеть их здоровыми и счастливыми, – улыбнулся старик.

Я увидел, как девочка заметила старика, сидящего рядом со мной. Она оглянулась на мать и бросила палку в нашу сторону. Собака побежала за палкой, а девочка вслед за ней. Ее золотистая душа сверкала, словно маленькое солнце. Она подбежала к старику и обняла его.

– Дедушка! – закричала она.

– Мэгги! – улыбнулся тот, обняв внучку.

– Не переживай, дедушка, я не скажу маме, что подходила к тебе! – весело сказала она, словно это была игра. Дедушка рассмеялся в ответ, его душа начала сиять, подобно душе внучки.

– Веди себя хорошо, малышка! – нежно сказал старик. Он погладил ее растрепанные кудри. Собака бегала вокруг лавки, держа в зубах палку, и принюхивалась ко мне, пытаясь понять представляю ли опасность для ее маленькой хозяйки.

– Все, дедушка, мне пора! А то мама начнет волноваться. Мы придем сюда еще послезавтра! Приходи снова на эту скамейку, – звонко сказал она и помчалась назад к маме.

На глазах старика были слезы. Он смотрел ей вслед с такой любовью и нежностью.

– Почему вы не хотите поговорить с дочерью? – спросил я.

– Она не станет меня слушать, – отмахнулся он.

– Ваша внучка очень вас любит, если несмотря на запрет матери подходит к вам. Мне кажется, что она будет рада проводить с вами больше времени, чем эти несколько минут.

– Да, Мэгги очень хорошая девочка, – улыбаясь сказал старик.

– Ради нее вы можете попытаться наладить отношения с дочерью, – тихо сказал я. После моих слов в душе старика появился яркий всполох света, словно в ней родилась надежда на лучшее.

– Ты хороший человек, парень! – сказал старик и похлопал меня по колену. Мы еще немного посидели молча, пока родители не увели девочку с собакой из парка. Потом он встал, попрощался со мной и ушел.

Я задумался над его словами о том, что в жизни нет ничего белого или черного. Что, если это относится и к душам? Что, если тьма – это не показатель того, насколько человек плохой, а лишь показатель того, как он относится к тем или иным поступкам? Но я не смогу этого узнать, не прочитав мысли людей, совершающих эти самые поступки. Человеческая душа оказалась не так проста, как мне казалось. Видя души лишь в Осириусе, я видел конечный результат прожитой человеческой жизни. Но ведь души темнеют пока человек живет, а значит, совершает поступки.

Устав от мыслей о душах, я откинулся на спинку скамейки. Мне нужно было как-то отвлечься, и я стал думать о Леа. Наблюдает ли она за мной сейчас? Мне так не хватало ее поддержки, ее живого ума и вечного любопытства. Она всегда готова подставить свое плечо, поддержать в трудный момент. Она одна помогла мне пережить смерть матери, только благодаря ей я вернулся к нормальной жизни. Леа всегда была на моей стороне, в любом споре или конфликте, даже если ей это было не выгодно. Как же я был слеп, что не замечал ее чувств! А мои собственные чувства, когда я заметил их? Такое ощущение, что пробуждающаяся сила Наследника пробудила во мне все остальные чувства. Словно до нее я был мертв внутри.