А вокруг творилось форменное светопреставление. По улицам туда-сюда сновали солдаты, среди которых было даже двое магов в синих мантиях. Одни заходили в дома и сообщали новобранцам и их родственникам ужасную для них новость, другие конвоировали к месту сбора рекрутов, проявляющих малейшие признаки нерасторопности и неповиновения, а третьи, самые добрые, пытались хоть как-то успокоить их родных и близких.

Война. Мобилизация.

Эти два страшных слова горящей стрелой пронзили привычный уклад жизни манора, разрушив его до основания. Бытие ста шестидесяти восьми семей отныне отравлено страхом потери своих сыновей. А девяносто четыре невесты могли лишиться женихов.

Эрегинд не заметил, как достиг центральной площади. Воздух был буквально наэлектризован страхом и отчаянием, но ему было всё равно. Злонамеренные чары отключили сознательную рефлексию. Возможно, это даже к лучшему: тоска по дому и страх смерти могут свести с ума кого угодно.

Забвение, тишина и покой… А в голове одна за другой проносятся фатальные мысли, но сердце воспринимает c фаталистическим равнодушием:

– Скоро я стану мертвым пограничником, павшим от орочьего клинка или топора у корней предвечных дубов Думэолота. Ну и ладно. И что с того? Всё равно все мы рано или поздно умрём. Так какая разница, завтра или через сто лет?

Совсем близко, между задворками особняков торговых контор, возник проход через проулок, ведущий на площадь, куда сплошным потоком стекались рекруты и солдаты вперемешку с растревоженными обывателями.

Панцирь леденящего равнодушия внезапно разбился вдребезги, когда кто-то оттащил его в сторону, схватив за руку. Когда он заглянул в лицо бесцеремонного незнакомца, оковы колдовства бесследно рухнули, разум пробудился, дух воспрянул, и всё существо заполнила ослепительно сияющая фигура, словно сотканная из звёздного света. Равнодушие и обречённость отступили, он ощущал эйфорию неземного восторга, узрев гений чистой красоты.

Это была Замфирель.

Когда внезапное озарение схлынуло и Эрегинд смог её разглядеть, его сердце запылало, подобно политому смолой факелу.

Одетая в чёрный дождевой плащ девушка выглядела потрясённой и опечаленной, но в её лазурно-голубых глазах, кроме тоски, плескались также любовь и надежда. Её очи манили и без слов говорили: «Я люблю тебя и всегда буду ждать».

Грациозная белая длань, украшенная витыми серебряными кольцами с мелкими бриллиантами лёгким касанием, словно пушинка, притронулась к его щеке.

– Эрегинд.

В её голосе неразрывно сплелись боль от разлуки и глубокие нежные чувства, которые дочь Урфитеи к нему испытывала. В пронзительно-небесных озёрах очей стояли слёзы. И он утонул в них, растворившись без остатка.

– Эрегинд… Ты… Я… Ты ведь знаешь… Не можешь не знать… как много для меня значишь.

У неё не хватило мужество прямо сказать «я люблю тебя», но всё было и так понятно без слов.

Очарованный юноша взял её руки в свои, не в силах выразить свои чувства.

– Фире… Я… Ты… Ты божественно прекрасна…

– Не надо слов.

Замфирель прикоснулась к его губам кончиком указательного пальца.

– У меня есть кое-что для тебя.

На ладонь лёг медальон – гранёная капля горного хрусталя на шнурке из переплетённых серебристых нитей. Внутри самоцвета плескалась опалесцирующая белёсая жидкость. Девушка осторожно сжала его ладонь и накрыла своей.

– Это освящённая роса, собранная на рассвете Дня Света. Пожалуйста, умоляю, прими этот дар. Пусть он напоминает тебе о моих чувствах и убережёт на полях сражений. Я прошу только об одном: если вернёшься, дай знать, можно ли мне рассчитывать на взаимность. Я буду ждать.

Эрегинд не мог в этот волшебный момент не поддаться чарам красотки. Он потянулся к ней, как страждущий в зной путник к водам прохладного ручья. Сладкий аромат ванили и розового масла её духов пробудили неиспытанное доселе ощущение чувственного томления. Неискушённый в амурных делах эльф впервые готовился поцеловать девушку, её накрашенные малиновой помадой губы стали вдруг до боли желанными, он уже ощутил на коже её горячее дыхание…

– ЭЛДАНУОЛ! ОТСТАВИТЬ! Проклятый дезертир, почему ты до сих пор не на сборном пункте!

Эрегинду показалось, что в один неразличимый миг он низринулся с безбрежной небесной выси в холодную тьму Бездны. Чья-то сильная рука с железным хватом ухватила его за локоть, словно железными клещами, и как следует встряхнула.

– Но… Я… Моя девушка пришла проститься со мной.

Кнориас Элларн с перекошенным от злобы лицом погнал его на площадь, держа за локоть, будто учитель провинившегося школяра.

– Будешь целовать девок, если вернёшься с войны. И не в гробу. – Зло прошипел королевский страж на ухо смятённому парню, нежданно-негаданно обретшему свою первую любовь, и столь же скоропостижно расставшемуся с ней.

– НЕТ! Подождите! Ради всех альвов! Прошу, умоляю! НЕ-Е-ЕТ!!!

Замфирель забилась в истерике, пытаясь пробиться сквозь толпу к любимому. Но идущий следом конвоир безжалостно оттолкнул её в сторону древком квэорде.

– ЭРЕГИНД!

Новобранец только раз на неразличимо краткий миг успел обернуться и поймать взгляд той единственной, которая смогла пробудить в нём светлые и нежные чувства. Когда их взгляды встретились, они точно знали, что их души отныне связаны. Ожидание встречи стало сокровенной мечтой.

Суждено ли сбыться их счастью? Кто знает. Вопреки всему, они будут надеяться, верить и ждать.

Влюблённых разделило рекой столпотворения, тёкшей на площадь Зала Собраний.

– Вы пойдёте со мной, юноша.

Янтарно-жёлтые глаза незнакомца под капюшоном синей мантии без остатка заполнили сознание. Гипнотический взгляд полностью погасил волю.

Тэлс с ужасом осознал, что выпускает из объятий всё ещё спящую Наинлит и осторожно укладывает её на скамью. Любимая лишь слабо пошевелилась. Сердце уколола ледяная игла.

– «Ну, вот и всё. Злой рок неумолим».

Парень сразу всё осознал и не пытался сопротивляться, только на прощанье едва ощутимым касанием поцеловал её в губы.

– «Прощай, Наинлит Даника Аэрдонне, моя любимая. Не суждено было сбыться нашему счастью. Но мы всё равно будем вместе. В вечности».

В горле стоял ком, глаза заволокли слёзы. Таэлнас душераздирающим усилием воли запретил себе думать, что последний раз видит девушку, любовь к которой стала смыслом его жизни.

– Прощай. – Едва слышно прошептал юноша, прежде чем проследовать за магом.

Площадь перед Залом Собраний гудела, как потревоженный улей, до отказа забитая перепуганными, растерянными рекрутами. Королевские стражники, словно сторожевые псы вокруг стада овец, ударами древков и пинками сгоняли новобранцев ближе к центру, где на наспех сколоченном из досок помосте стоял грозный шрамоликий офицер. В руках он держал развёрнутый свиток с именами призывников. Младший командир с янтариновым жезлом стоял рядом, в полной готовности посветить начальнику, когда придёт время во всеуслышание оглашать список смертников (а как по-иному назвать наспех собранных и наскоро обученных мальчишек, обречённых отправиться на убой в самое пекло думэолотского фронта?). По статистике, из таких мясорубок возвращался лишь каждый второй рекрут, многие выжившие имели тяжелые ранения или инвалидность.

Моросит мелкий дождь, поэтому помост прикрыли тентом из палок и парусины. До сумерек ещё далеко, но небеса дают слишком мало света. Ожидание неизбежного тяжким грузом давило на плечи и грудь, словно вина или невысказанные слова.

Через некоторое время на помост взошёл маг в синей мантии. Он что-то коротко сообщил офицеру, тот довольно кивнул и выкрикнул приказ. Над площадью разнёсся чистый звон медного гонга. Удары, ритмично повторяясь, стихли, только когда толпа прекратила галдеть.

В этот момент раздался зычный голас комиссара, слышимый далеко окрест:

– Внимание! Внимание, верные подданные Его Величества короля Делостриана Мильвеннола! Семь дней назад коварный подлый враг, орочья погань Малкората атаковала наше лесное пограничье. Идёт бой не на жизнь, а на смерть. Наши доблестные пограничные стражи, истекая кровью в неравном бою, стеной встали на пути выродков Тьмы, без числа истребляя детей скверны.