– Ну что? Каково это – ощущать новообретённую силу?

Обзор полностью занимало лицо Аэллертана Спеллонта, мастера-наставника манорной школы. И оно светилось жутким торжеством, в розовато-бежевых глазах плескалось неистовое безумие, весь вид многоучёного эльфа ясно выдавал в нём одержимого.

Он стоял у бокового края ложа-постамента, склонившись над Эрегиндом, с руками, скрещёнными на груди. Белоснежная учительская ряса, с вышитым золотыми нитками витым растительным орнаментом, выглядела помятой, ниспадающие на плечи белокурые волосы растрёпаны, золотая крылатая диадема съехала на висок, а черты лица потемнели и заострились.

– Мастер-наставник… Ваша мудрость… Чем обязан честью?

Парень тяжело дышал. В глазах – пустота. Сознание, поначалу затерявшись словно в мутных облаках пыли, теперь безошибочно узнавало окружающий мир.

– Свершилось! Наследник Фелиорна пробуждён! И я собственноручно способствовал его инкарнации! Итак, каковы ощущения?

Лицо Аэллертана окончательно исказилось, налившись мертвенной бледностью, губы изломало кровожадной усмешкой, сквозь них стали видны тёмные и заострённые зубы, будто собачьи. Мастер-наставник обратился учуявшим кровь голодным упырём.

В душу Эрегинда липкой струйкой потёк страх.

– Какие… ощущения? – Едва выдавил он из себя, насмерть испугавшись.

– Ощущения переполняющей тебя Силы, бьющего через край могущества, и бессильного трепета Мироздания, готового пасть ниц по мановению твоего всесильного перста! Да здравствует Тёмный Наследник!

– «Папаша Замфирель форменный сумасброд! Недаром матушка говорит, что всезнайки чокнутые».

Юноша удивился собственной мысли. А вслух сказал:

– Я не узнаю вас, многомудрый. С вами что-то не так. Вы нездоровы?

Торжество с лица одержимого как ветром сдуло.

– Жалкий детский лепет. – Мастера-наставника охватило явное разочарование. – Значит, ты обретёшь себя не сразу. Он давно ждёт тебя.

– Кто «он»?

У Эрегинда мурашки побежали по коже.

– Твой будущий наставник, конечно же! Скоро я пошлю ему весть. Старый колдун несказанно обрадуется! – Выражение лица Аэллертана приобрело мечтательный оттенок. – Через несколько дней он будет здесь. Поможет замести следы. И повести гильдейских ищеек по ложному следу.

У Эрегинда иссяк запас душевных сил, позволявший выдерживать этот бесконечный кошмар. Храбрость и выдержка улетучились без остатка, сгорели, как сухая щепа на костре.

Впервые за много лет он стал горячо и искренне молиться Вентоле:

– «Всемогущая, мудрейшая мать-заступница, прости мне все мои проступки, прости гордыню и маловерие, выведи из мрака к Свету…».

По щекам юноши потекли горячие слёзы запоздалого раскаяния.

Лицо Аэллертана Спеллонта окончательно потеряло эльфийское подобие, заполнившись смесью гадливости и презрения.

– Ты слаб, как новорожденный котёнок! Но ничего страшного. Грядёт великая война, из горнила которой твой дух выйдет закалённой сталью. Ты станешь непревзойдённым Тёмным Воителем, величайшим во всём Мироздании. Мне нечего добавить к словам Пастыря Душ. Придёт время – и тебе откроется собственное предназначение. А пока прощай. Поверь, мы ещё встретимся, когда и как – будет видно. А нашу беседу пока забудь – до срока.

Распахнутая грязно-серая длань пролетела перед лицом – и вновь пала тьма.

Далеко за полночь в дверь постучали.

Ллайсаниэль Элдануол, протиравшая влажной тряпкой лоб мужу, резко обернулась. Сквозь растрёпанные ярко-рыжие пряди блеснули покрасневшие глаза, полные глубокой душевной муки.

– Монфи, открой.

Девушка вскочила с места. Мерно скрипнули несмазанные петли, медленно отворив дощатые двери из светлой лакированной древесины, украшенной вырезанным барельефом-оберегом феникса.

– Да хранят ваш очаг альвы, миледи Элдануол.

Аэллертан Спеллонт низко поклонился. Его облик светился торжеством и гордостью.

– Ваш сын спасён. Мастерство и могущество госпожи Ваэртильгвен и вера её преосвященства госпожи Спеллонт, не без участия вашего покорного слуги, принесли верным детям Света великую победу.

Мастер-наставник патетически воздел руки.

– Овладевший им демон побеждён и низвергнут обратно в Хаос. Юноша живым и невредимым возвращён в лоно отчего дома.

Мастер-наставник слегка повёл подбородком, подавая знак, – и порог переступили Таэлнас и Наинлит. На носилках, которые они внесли в гостиную, покоилось бесчувственное тело Эрегинда.

Ллайсаниэль и Монфиэста шумно заголосили, в их охающих вскриках в равной доле смешались тревога и страх, боль и надежда, радость и облегчение. Страдальца осторожно посадили в старое потёртое кресло из оленьей кожи. Мать и дочь, не веря своему счастью, с причитаниями бросились к нему, заключили в объятья и оросили горячими слезами.

– Ллайс, возможно Лорти лучше отнести в спальню?

– Да, Лерт, конечно.

– Ребята помогите, матери Эрегинда. Да поживее.

Тэлс и Нали бросились исполнять поручение.

– Будьте осторожны – он пока не в себе, его дух парит в пустоте, пытаясь нащупать путеводный лучик света. Зовите его, согревайте своим теплом и любовью – и ваш мальчик обязательно отзовётся и вернётся.

– Да хранят вас альвы, милорд мастер.

Ллайсаниэль нежно гладила волосы сына.

– Моя семья – всё, что у меня есть. Муж, сын и дочь – единственный смысл и содержание моей жизни. Мы в вечном долгу перед вами.

– Не стоит благодарности, Ллайс. Жизнь хранителей и защитников нашего народа всецело принадлежит священному делу борьбы с тёмными силами. Наше могущество – не только привилегия, но и тяжкое бремя, которое мы несём его с достоинством и смирением истинных воинов Света. Да пребудет с вами благословение Благих Сил.

Мастер-наставник отвесил театральный поклон, а про себя подумал:

– «Наивная дурёха! Как же тогда ты заголосишь завтра, когда твоего ненаглядного сыночка будут забирать на войну?».

– Вы наш спаситель, мессир, я буду каждый день молиться альвам о вас, вашей супруге и госпоже Ваэртильгвен, да даруют они вам вечную жизнь!

Несчастная женщина бухнулась перед ним на колени и попыталась поцеловать его нефритовый перстень, но псевдоблагодетель продолжал разыгрывать из себя благородного борца со злом и отдёрнул руку, подняв мать Эрегинда на ноги.

– «Я и так буду жить вечно, безмозглая ты гусыня».

В глубине своей лиходейской души, чёрной, как смола, адепт Зла просто потешался над страданиями несчастной женщины.

Знала бы эльфийка, какое страшное проклятие теперь довлеет над её сыном, умерла бы на месте от разрыва сердца. А в то, что многомудрый, досточтимый глава манорной школы на самом деле злой колдун, прислужник околдовавшего Эрегинда демона, она бы не поверила никогда и ни за что.

– Монфи… Монфи….

– Эрегинд!

Ллайсаниэль бросилась к приходящему в себя Эрегинду.

Тем временем злокозненный перевёртыш незаметнго удалился.

Серая ладонь с когтистыми пальцами, не успев исчезнуть из поля зрения, сменилась милым, родным и до боли знакомым лицом.

Монфиэста, дорогая сестричка. Вытянутое личико с заострённым подбородком, слегка вздёрнутый тонкий носик, чудесные светло-карие, цвета мускатного ореха, глаза и блестящие пряди, тёмно-рыжие с бронзовым отливом. Очи, ещё мгновение назад полные слёз и тревоги, засветились несказанной радостью. Она охнула, но от неожиданности не сумев вымолвить ни слова. Юноша даже не заметил, как стал тихо называть её по имени.

– Эрегинд!

В сознание огненным фейерверком ворвался голос матери.

– «О альвы, я не видел мамочку целую вечность!»

– Сыночек!

Лицо сестры сменилось материнским.

Она крепко обняла и поцеловала сына. Эрегинд отчётливо ощущал, даже сквозь домашнее ситцевое платье, как часто и тревожно бьётся сердце матери, вновь вдыхал аромат розовых лепестков и фиалок, купался в лучах её счастливых, блестящих, как драгоценный жемчуг, серых глаз.

– Я так переживала, так ждала! Бессовестный негодник, я отучу тебя пропадать без вести!