– Итак, посмотрим.

Чародейка скинула шерстяную накидку, сняла перчатки, небрежно бросив их на сундук в углу переднего зала, и поправила свою любимую травянисто-зелёную мантию.

Волосы эльфийки были заплетены в косу, закрученную клубком на затылке, данный стиль причёски назывался у модниц «свернувшейся змеёй». На челе вновь блистала витая диадема с лазуритом, средний и указательный пальцы на обеих руках украшали перстни с драгоценными камнями. Кроме того, для проведения ритуала чародейка надела медальон-ламен, индивидуальную эмблему мага, знак его силы. Он представлял собой круглую пластинку из зеркально-серебристой амальгамы величиной с десертное блюдце, в центре которой был нанесён сигил – сложное переплетение магических знаков в единую фигуру. По ободку артефакта пробегала надпись альвийскими рунами, доступная для прочтения только посвящённым. Несмотря на категорический запрет проносить оружие в храм, мастерица магии была вооружена длинным изогнутым кинжалом, покоившимся в ножнах на поясе.

Жрица, узрев явное святотатство, удивлённо подняла бровь. Хранительница только покачала головой и махнула рукой, давая понять: не спрашивай зачем, так надо, всё узнаешь и поймёшь в своё время.

Ваэртильгвен взяла в обе руки свой магический посох и подняла хрустальный шар его навершия на один уровень со своим лицом, словно мечник клинок, салютуя противнику перед фехтовальным спаррингом. Магический шар навершия загорелся изнутри равномерным матово-белым светом, внутри него заплескались дивные отблески, словно блики солнца на воде.

Хотя проходной зал храма был достаточно освещён свечами пяти хрустальных люстр, магический свет словно разогнал мрак, засевший по всем углам комнаты, и осветил роскошное убранство помещения. Янтарное сияние осветило колонны из золотисто-жёлтого мрамора, расписные фрески о рождении Мироздания и сотворении жизни в нём, статуи эльфов и людей в натуральную величину, беломраморные барельефы с батальными сценами.

А в центре зала на покрытом белой тканью ложе-постаменте покоился Эрегинд. Бледен был его лик, огненно-рыжие волосы растрёпаны, во впадинах глаз залегли глубокие тени. На страдальце до сих пор охотничий костюм и дорожный плащ, видавшие виды, грязные и потрёпанные, покрытые грязью и запёкшейся кровью.

Вокруг постамента ржаво-красной охрой начерчен круг, с четырёх сторон, словно планеты на орбите звезды, в него были вписаны ещё четыре малых окружности, за ними, на внешнем радиусе, белым мелом прорисована двенадцатилучевая звезда. На остриях её лучей и в точках пересечения линий в белых глиняных плошках горят красные свечи – редкий и дорогой магический инвентарь, приготовленный из карминного порошка и кошачьей крови. Внутри клиньев лучей ярко-кровяной киноварью поблёскивали магические руны и стилизованные символы природных стихий и небесных тел.

В двух из четырёх упомянутых малых охряных кругах, напротив головы и ног Эрегинда, уложенные на пол, располагались квадратные серебряные пластинки, расписанные лаком. На первой изображена голова демона: вытянутый рогатый череп, красная кожа, вертикальные зрачки миндалевидных глаз, ощерившаяся в кровожадном оскале клыкастая пасть. На второй, напротив изголовья, – раскрытый цветок белой водяной лилии с жемчужиной посредине – универсальный во всём Мироздании символ эльфийской расы, ведь, согласно космологическим мифам перворожденных, именно кувшинки стали вместилищем тел их новосотворённых праотцев.

Ключевые элементы ритуала – два магических кристалла, установленные на деревянные плошки подле головы и стоп юноши: в изголовье – огромный, величиной с кулак алмаз, классической, в форме бриллианта, огранки и восьмигранный обелиск чёрного гагата – у подножия.

Перехватив посох одной рукой, и направив его шар диагонально вниз, хранительница приблизилась к магической фигуре. Некоторое время она внимательно изучала каждую линию чертежа и точность расстановки свечей – для успеха ритуала значение имела любая мельчайшая деталь.

– Лучи звезды идеально симметричны… Их стороны равны… Окружность вписана точно в центр звезды… Даже мельчайшие разрывы в линиях отсутствуют. – Шептала себе под нос чародейка.

В последнюю очередь сведущая в магии эльфийка осмотрела Эрегинда.

– Где его вещи?

– Всё предусмотрено.

Священнослужительница протянула волшебнице тряпичный свёрток.

– Что это?

Ваэртильгвен озадаченно нахмурилась.

– Ветвь демонического каштана с листьями и плодами. Тщеславный мальчишка позаботился о доказательствах своего триумфа.

Урфитея развернула свёрток.

Чародейка брезгливо поморщилась, будто разглядывала не веточку реликтового древа, а дохлую крысу. Затем смущённо улыбнулась:

– А если сорванец в итоге станет твоим зятем?

– Никак не могу взять в толк, и что она в нём нашла? – Жрица скептически поджала губы. – Замфирель слишком эгоистична и властолюбива. Бесполезно аппелировать к её рассудку – девчонка привыкла всегда получать желаемое.

– Почему ты не сожгла эту дрянь?

– Аэллертан сказал, что каштаны будут важной уликой, когда гильдейские ищейки будут проводить расследование.

– Типичный твердолобый бюрократ. Хотя, если честно, формально он совершенно прав. Брось на сундук, где накидка. Пришло время начинать ритуал. Как твои настроение и самочувствие?

– Я… немного волнуюсь.

– Ты когда-нибудь участвовала в ритуалах высшей магии?

– Нет. Мне доступно только сакральное волшебство. Ещё я знакома с основами теоретического колдовства.

– И очень неплохо, кстати. Подготовка ритуала выполнена безупречно. Ты и твой супруг достойны высшей похвалы.

– Спасибо, ваше могущество.

Хранительница погасила посох и прислонила его к стене, затем, закатив широкие рукава одеяния и очень осторожно, не наступая на чертежи, стараясь даже не всколыхнуть огоньки свечей, подошла к одержимому юноше.

– Бедняжка.

Вздохнув, отодвинула веко Эрегинда – и с ужасом отпрянула, увидев налитый кровью белок. Затем осторожно приложила ладонь ко лбу, потрогала пульс на шее.

– Всё ясно.

Столь же осторожно, чародейка вернулась обратно.

– Фита… Если ты не против, если я буду так тебя называть?

Урфитея выразила согласие кивком головы.

– Для ритуала тебе понадобятся кое-какие артефакты.

– То есть? … Гвен, если вы не против.

Жрицу несколько смутил резкий переход на неформальное общение.

– Не стесняйся, дорогая. Сегодня мы равны как гребцы в лодке. Держи.

Ваэртильгвен протянула ей цепочку с амулетом.

– Твоя сарта здесь?

– Что?

Урфитея так внимательно рассматривала диск медальона с вырезанной двенадцатилучевой звездой и вправленным в её центр топазом, что не сразу вникла в суть вопроса.

– Надень амулет. И возьми своё оружие, если оно находится в храме.

– Зачем?

– У меня есть посох и ламен. Помнишь о стабилизаторе? Связующем якорном элементе конфигурации магической энергии? Не бойся, всё должно получиться. Если, конечно, я не просмотрела ошибки в ваших начертаниях. Да шучу, шучу, всё будет хорошо.

– Всё, поняла! Подожди, я мигом!

Урфитея надела амулет и выбежала в центральный зал. Через несколько ударов сердца жрица вернулась с двулезвийной глефой из ярко сверкающей звёздной стали.

– Замечательно. Успокойся и ничего не бойся. Ты со мной и я с тобой. Мощь твоей сакральной волшбы укрепит и поддержит меня, а моё искусство станет твоим непробиваемым щитом в случае любой угрозы. Отбрось все страхи и сомнения, доверься мне.

Ваэртильгвен лучезарно улыбнулась. И добавила сухим и распорядительным деловым тоном.

– Становись в левую окружность, Фита. Очень-очень осторожно! Глефу держи вертикально двойным хватом на уровне груди. Нижним клинком упрись в пол. Да, вот так.

Сама хранительница заняла место на противоположном участке окружности. Легонько прикоснувшись кончиками пальцев к ламену на груди, Ваэртильгвен шёпотом произнесла слово Силы.

По залу пробежала еле заметная, но всё же отчётливо ощутимая вибрация.