– Подойдите, дети мои.

Ваэртильгвен обернулась к друзьям Эрегинда, до сих пор в оцепенении стоявшим в стороне.

Тэлс пришёл в себя и поднял голову, встретившись взглядом с чудесными серыми глазами под витой серебряной диадемой с тёмно-синим лазуритом, подобно жемчугу отливающим перламутровым серебром. Душу наполнила радость и неземная благодать, будто и не было только что нападения отца Эрегинда, грозившего жестоким избиением.

– Таэлнас Палладиэльф и Наинлит Аэрдонне! Подойдите ко мне, немедленно! – Строго и требовательно повторила волшебница. – И расскажите, что стряслось с юным Элдануолом.

– Ваше могущество, – шёпотом начал Тэлс, – я смогу выполнить Вашу просьбу, только когда мы останемся наедине.

– Понимаю, юноша, и не смею более утомлять вас расспросами. Ваш друг нуждается в помощи.

Волшебница воткнула посох в землю и поспешно склонилась над Эрегиндом.

– Доченька! – Гнетущую тишину разрезал надрывный женский вскрик.

Ганоокен Аэрдонне, мать Наинлит, обезумев от переживаний, бежала к месту событий. Длинные пепельно-серые вьющиеся волосы шлейфом развевались у неё за спиной.

– Мама! – Нали, не сдерживая слёз, бросилась в её объятия.

– Милая, родная, как же я беспокоилась, как мне было тяжко! Сердце будто накрыла тень, я всерьёз опасалась, что с тобой что-то случилось!

– Случилось…. К счастью, не со мной, но от этого не легче.

– Он… жив? – Наполненные слезами и страхом серо-голубые, как целестины, глаза Ганоокен, обратились к бесчувственному Эрегинду.

– Да, цел и невредим, но…

– Что «но»? – Лицо женщины тучей затмила тень тревоги.

– Таэлнас! Наинлит! ЭРЕГИНД! – Остальные родичи искателей приключений подоспели к месту встречи.

Тэлс в традиционном приветствии охотников с достоинством сжал запястье отца, Финфеахса, черноволосого эльфа средних лет с золотистыми светло-карими глазами, и крепко обнял мать, Тинтуроэль, шатенку с серо-зелёными глазами в мантии-тунике песочного цвета с расшитыми малиновой вышивкой краями, традиционном должностным облачении писарей.

– МАЛЬЧИК МОЙ! Н-Е-Е-Е-Т!

Ллайсаниэль Элдануол с громким воплем и перекошенным от ужаса лицом подбежала к Эрегинду и склонившейся над ним Ваэртильгвен, но тут же отпрянула.

– Ни дюйма ближе, Ллайс!

Чародейка, не повернув головы, предостерегающе вытянула навстречу ей правую руку. А под левой, над грудью Эрегинда напротив сердца, плескалось облачко белёсо-лилового сияния.

– Ллайс, пожалуйста, не сейчас. – Боргиан деликатно удержал её, осторожно взяв за локоть.

– С ним … всё в порядке?

– Он жив. Цел и невредим. Только без сознания. Госпожа Ваэртильгвен ему поможет, всё будет хорошо…

– Братик! – Мимо них кометой пролетела Монфиэста.

– Монфи, нет!

Слишком поздно! Младшая сестра Эрегинда, не обращая внимания на творимую хранительницей волшбу, успела подбежать слишком близко. Вновь ослепительно полыхнул белый свет – и девушку отбросило назад, к счастью, старик Авиневрул вовремя успел подхватить её свободной рукой.

– Кто так отделал Лорти?

Из-за спины Оллентайна выглянул Паулнолан Аэрдонне, молодой, восьмидесятисемилетний эльф, рыжеволосый и синеокий, внешность которого безусловно выдавала в нём отца Наинлит. Мужчина осмелился, несмотря на весь трагизм ситуации, пошутить над незавидным положением Элдануола-старшего.

– Я.

Чародейка, не отрываясь от волшбы, повернула голову и посмотрела прямо в глаза бесцеремонному весельчаку.

Белок и зрачок её глаз исчезли, уступив место бело-лиловому сиянию.

Толпа ахнула, а Паулнолан в ужасе отпрянул.

Хранительница что-то неразборчиво зашептала, постепенно усиливая громкость, при этом её голос, понижался, приобретая потустороннюю тональность.

Вскоре сгусток белёсого сияния приобрёл пурпурный оттенок, приняв форму плотной сферы.

– УАЛЛАЭУЛ ТАРНКВЕЛЛЕ! – Её внезапный выкрик прозвучал раскатом грома среди ясного неба.

Одновременно Ваэотильгвен с силой вдавила фиолетовую сферу вниз, погружая в грудь Эрегинда. Раздался упругий хлопок, и чародейка со стоном рухнула навзничь.

– И-ХИА-А-А.

Эрегинд пришёл в сознание с громким всхлипом, словно выуженный из воды утопленник, и разразился приступом сухого кашля.

Толпа в очередной раз ахнула, словно публика во время театрального представления.

– Эрги! Мой мальчик!

Мать и сестра в унисон бросились к пришедшему в сознание юноше, который, тяжело дыша, будто выброшенная на берег рыба, с невменяемым видом оглядывал окружающее сборище зевак.

– Сынок, я здесь, с тобой!

– Братишка!

Но все их стенания и объятия были напрасны. Эрегинд не узнавал их, отчаянно пытаясь отстраниться. Ллайсаниэль и Монфиэста, не обращая внимания на протесты несчастного, сгребли его цепкими объятиями, осыпав поцелуями и залив дождём слёз.

– Оставьте, его пока нельзя беспокоить!

Словно отбросив наваждение, эльфийки в недоумении обернулись.

Ваэртильгвен стояла с невозмутимым видом, опираясь на посох. Никто не видел, когда она успела подняться с земли и поправить одежды, в полной мере вернув былое великолепие – ни малейших следов столкновения с дорожной грязью не наблюдалось.

– ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? – Громоподобный глас оборвал напряжённые перешёптывания, вызванные последним заявлением чародейки.

К месту событий подоспел бейлиф (выборный старейшина) Элуриал Ардалон со свитой из мастера-наставника (то есть директора) местной школы Аэллертана Спеллонта и жрицы Вентолы (и по совместительству его жены) Урфитеи.

– Пропавшие дети вернулись. Живы и здоровы… кроме одного. Но я позабочусь о нём.

Толпа расступилась, уступая дорогу госпоже Ваэртильгвен, величаво выступившей навстречу делегации.

– Благодарю, ваше могущество. – Сухо кивнул Элуриал.

А обернувшись к толпе, повелительно выкрикнул:

– Что за столпотворение? Здесь что, дармовой сбитень наливают? Расходитесь и возвращайтесь к работе!

Обескураженные зеваки поначалу разбредались неспешно, вынудив сановника прикрикнуть.

Спустя всего пару сонант площадка между колодцем и коновязью опустела.

– Твой риторический стиль, достопочтенный бейлиф, являет собой отвратную смесь сержантских грубостей и казуистических формальностей кобольдских торгашей.

Мастер-наставник Элуриал Ардалон, белокурый эльф с величественной осанкой и благородным лицом, на котором запечатлелась холодная и надменная маска, повернул тяжёлый колючий взгляд к автору тирады. Почтенный педагог был облачён в расшитую золотыми нитками белоснежную мантию.

Внезапно с затянутого серой хмарью неба упали дождевые капли, пока редкие и мелкие.

– Тьма и Хаос! – Выругался бейлиф.

Манорный бонза облачился в шикарную ярко-шафранную мантию свободного кроя с широкими отворотами на груди и стоячим воротником, украшенную серебряной вышивкой. Его густые тёмные волосы свисали ниже плеч, чело венчал серебристый венец с высокими тонкими зубцами, украшенный адамантами, а взгляд дивных сине-зелёных очей, подобных глазкам павлиньего оперения, смотрел твёрдо и прямо.

– Не поминай субстанции Зла понапрасну! – Урфитея Спеллонт, жрица Вентолы, строго одёрнула Элуриала.

– А я и не понапрасну: что будет с нашими парадными нарядами, если прямо сейчас разразится ливень?

Бейлиф с досадой взмахнул перед собой чёрной лакированной тростью – дождь заметно зачастил.

Мать Замфирель, на которую дочь была похожа, как две капли воды, щеголяла в роскошном облегающем платье из снежно-белой узорчатой атласной ткани. Наряд дополняли пояс и алмазное ожерелье, высокую гриву причёски поддерживал платиновый гребень-диадема с узором из снежинок. Несмотря на солидный трёхвековой возраст, слепящая красота жрицы нисколько не умалилась, словно её поддерживали могучие чары.

– Аэллертан, Урфитея – парень на некоторое время будет предоставлен вам и госпоже Ваэртильгвен. Выясните, что с ним случилось, и сообщите мне.

Славный своей неиссякаемой энергичностью, отменной распорядительностью и деловой хваткой, бейлиф быстро сориентировался в обстановке, наконец взяв бразды правления в свои руки.