– Ну не плачь. Я вспылил, был не прав, – начал утешать её Пар. – А смерть… может это и не она вовсе. Может это время? Точно, оно всегда ускользает между пальцами.

– И время меня не гложет, – снова возразила ему Мия.

– Да чем угодно это может быть! Может, разгадка теоремы или сгоряча брошенное слово, – юноша с ужасом заметил, что наперекор его первому замечанию, последняя часть загадки имеет множество решений и ответов. И никакое правило единственного ответа не работает. Но самым забавным из всего этого было то, что ни одна из версий молодого учёного Мию не устраивала.

– Ну, хорошо, – сдался он, – если всё это тебя не гложет по ночам, тогда что гложет?

– Мама. Я по ней очень скучаю.

Но что общего между твоей мамой и мной? – спросил юноша. Мия обиженно посмотрела на него.

– Ты тоже обещал её найти.

Пар опустил голову в отчаянии от непонимания, но потом осознал, что всё это время очевидного не понимал именно он. И Мия хотела сказать совсем другое.

– А ведь верно! Это загадка о наших желаниях. Вернее, о том вопросе, что мучает нас, с которым мы пришли к волшебнику и на который хотим получить от него ответ.

Пар ещё раз пробежал глазами написанное и озвучил все ответы.

– «Письмо. Кровь. Книга. Заветный вопрос». По-моему, мудрец хочет, чтобы мы записали в этой книге то, что хотим у него спросить, – он взглянул на девочку. – Сама написать сможешь?

Мия неуверенно кивнула, после чего спросила:

– А чьей кровью-то?

– Своей, чьей же ещё!

– Бооольно! – протянула Мия.

– Уж кто бы говорил! – Пар вспомнил полёт подруги с безымянной высоты.

Они принялись записывать свои желания в книгу. Роль фаустового пера выполнял обломок шипа из колючего растения, оплетшего стену. Когда Пар нашёл нужную страницу, то обнаружил там несколько более ранних записей, так же написанных кровью. Он стал аккуратно выводить свой вопрос, продумывая каждое слово: «Как освободить Юну от проклятья Синей Рыбы?». Кровь моментально начала впитываться в шероховатую поверхность, и юноша почувствовал, что мысли его так же поглощаются этой книгой. Следующей была Мия. Она медленно вырисовывала каждую буковку, периодически консультируясь с другом, как пишется то или иное слово: «Хочу увидеть маму. Хочу позвать её, обнять и больше никогда-никогда не отпускать – до самой смерти».

– Это не вопрос, – сделал замечание Пар, – это желание.

– А тебе нужен вопрос? – повернулась к нему Мия.

– Ну конечно! Он же всё-таки мудрец, а не джин.

– Ладно, тогда зададим вопрос: тебя мама учила, что читать чужие письма неприлично? Такой вопрос тебя устроит?

Пар хотел было ей припомнить, что она сама спрашивала у него, как пишется чуть ли не каждое слово в её пожелании, но происходящее вокруг заставило его забыть о пререканиях.

По постаменту, на котором была установлена книга, потекли две красные струи. Достигнув пола, кровь начала расходиться в разные стороны, светясь и вырисовывая на плите древние огромные символы – перевод в иероглифы желаний юных путешественников на забытый ныне язык. Когда символы обрели чёткие очертания, между скал поднялся сильный ветер. Чтобы обезопасить девочку, Пар обняв её, встав на колени.

На той стороне, за воротами, было слышно, как пробуждается нечто великое, нечто всеобъемлющее, нечто мудрое. Двери теряли свою материальность – они становились прозрачными и постепенно исчезали в ночном воздухе. На героев упал яркий свет. От вспышки Пар прикрыл лицо рукой и уставился в пол. Сначала ему показалось, что перед глазами всё поплыло, потому что границы кровавых символов начали размываться. Но нет, это была не иллюзия – иероглифы и правда меняли свою форму. Ворота исчезли. Путь преграждали только шипастые растения, которые почему-то не отбрасывали тени. Струи крови от символов потекли к основанию растений и слились с ними, повторяя их очертания и заменяя тем самым недостающей тени. Но не новая тень принадлежала кустарнику, а, наоборот, колючая ограда подчиняются рисунку на полу. В следующую минуту кровавая тень расступилась. С небольшим запозданием, словно портьеры в театре, за нею последовала живая стена, пропуская друзей во владения старца.

Пар встал с колен. Они с Мией переглянулись, взялись за руки, и пошли навстречу своим ответам.

Глава 8. Волшебник на горе.

Свет ослабел, и тропинка, ведущая к мудрецу, осветилась тускло мерцающими лампочками – ажурными шариками, сделанными из одуванчиков. Они висели над бутонами огромных цветов, расставленных по обе стороны от вымощенной круглыми камнями дорожки. Отрывающиеся парашютики медленно парили над землёй, словно феи, придавая призрачность окружающим местам. В траве стрекотали кузнечики и цикады. Пар и Мия из леса и гор, переполненных испытаниями и опасностью, будто попали в другой мир, более похожий на сказочный эльфийский сад, нежели на вершину неприступной скалы. Ночь была тихая и завораживающая. Все мысли, как бумажные фонарики желаний улетали к небу в лучшее будущее, сжигая все невзгоды и заботы в собственном огне. Тишина пела! Тишина пела вместе с сиянием звёзд, с шелестом травы, с улыбкой друга.

Аллея, обрамлённая бархатной зелёной травой, привела Пара и Мию к одинокой фигуре, стоящей посреди поля.

Это был очень старый человек, если, конечно, его можно было так назвать. Сухими тонкими ветками спускалась его борода на грудь. Жухлой травой ложились на плечи длинные волосы. Вся кожа была покрыта глубокими трещинами, словно это была древесная кора. Можно было увидеть, как лицо – пожалуй, единственное, что было в волшебнике человеческого – засветилось счастьем и радостью, так долго не рождавшимся на фоне океана одиночества и неизменности, что пропитывали эти места не одно столетие.

– Здравствуйте, гости, – хриплым задыхающимся голосом поприветствовал путников волшебник. – Я так рад, что кто-то посетил меня за столь долгий срок. Я – Дайтрий, хозяин этой горы.

– А я – Мия, – поздоровалась девочка, – а это – Паровозик.

– Просто, Пар, – поправил подругу юноша.

– Вы, наверное, очень устали. Присаживайтесь, – не сдвигаясь с места, Дайтрий сделал жест рукой, и из земли потянулся ротанг, перевязываясь между собой и застывая в готовых формах плетёного кресла. Путники подошли к внезапно выросшей мебели. Девочка живо вскочила на кресло и начала на нём раскачиваться. Сначала растение сопротивлялось, стараясь не поддаваться на озорные шалости гостьи, но позже сдалось и даже приняло форму качели для пущего веселья. Пар, не присаживаясь, обратился к старцу:

– А Вы?

– А я… постою. Для меня это не в тягость.

Он отодвинул подол своей мантии, и юноша увидел, как ноги перетекают в мощные корни, уходящие вглубь земли. Старик был прикован к этому месту. Из-за этого в его глазах столько одиночества. Сколько он мог так стоять? Десятилетия? Столетия? Сколько людей дошло к нему, минуя все преграды? Преграды…

– Можно Вас спросить, – присаживаясь в кресло, произнёс Пар, – все эти трудности, что нам пришлось пережить на пути к Вам – это же Ваших рук дело?

– И не только рук. Да, это я устроил те испытания.

– Но если Вы настолько одиноки, зачем создавать такие препятствия, которые даже сильного человека заставят повернуть назад?

– Знание – самое великое и самое опасное, что только может быть в этом мире. Им можно создавать миры и менять законы природы. Но так же им можно перевернуть весь этот мир, разрушить его, смешать с пустотой и воссоздать заново. Я могу ответить почти на любой вопрос, я знаю историю множества поколений и мне ведомы самые сокровенные тайны. Так, если кто-нибудь, наполненный злостью и ненавистью, придёт ко мне, тогда знания, которыми я поделюсь, будут служить не тому, ради чего я прикован на этой скале. Однажды великие знания уже служили тёмной цели, и я был тому свидетелем. Тогда всё едва не закончилось катастрофой, но это уже совсем другая история.

Пар сглотнул слюну. Его цели уж никак нельзя было назвать безобидными: либо жертвой её падёт чистая невинная душа, либо владычество Синей Рыбы. Утешало его лишь то, что он прошёл все преграды, добрался до вершины и открыл ворота.