Зрелый мужчина, прислонившийся лбом к недопитой кружке пива и в волосах которого слишком рано стала просвечиваться седина, вновь и вновь прокручивал в голове тот момент, когда к нему в кабинет без стука зашла секретарша и сказала, что его сын умер. Сбила чёртова машина.

Смеющиеся за большим столом женщины, которые в кое-то веки смогли оставить детишек с их отцами и теперь могут отдохнуть в кругу своих школьных подруг. Каждая из них сейчас счастлива, и улыбки сияют на их лицах. Но и на их пути – на пути каждой индивидуально – встанут такие трудности, которые покажутся самыми страшным, самым ужасным испытанием в их жизни, что лучше и не пытаться преодолеть. Но если они пересилят ту боль и найдут в себе силы идти вперёд, то дальше – насколько дальше, никто не знает – их обязательно, да, обязательно! – встретит сияние, освещающее их дальнейший путь. И как они будут счастливы, чувствуя, как этот яркий свет счастья своими лучами согревает их кожу. Как они – люди, преодолевшие тьму на пути к свету – будут улыбаться, понимая, что заслужили отдых после столь тяжёлой работы. Физической, моральной, интеллектуальной или душевной – неважно. Важно то, что эти люди смогли найти в себе силы и стать героями для самих себя.

Героями…

Ни Егор, ни Вика не знали о проблемах посетителей ресторана; они сохранялись в головах своих хозяев, будучи прочно запертыми за стальными дверями разума. Но сейчас, когда их силуэты появляются на крохотной сцене, они, сами того не подозревая, скоро станут колоссальным источником вдохновения для каждого, сидящего сейчас в зале ресторана. Когда голоса Егора и Вики слились в унисон, а фраза «Iнакрыла сознание всех посетителей, у каждого из них что-то мелькнуло в голове – какой-то образ, расплывчатый и непонятный, но почему-то безумно знакомый. Это был образ их героя. И лишь единицы, выйдя из ресторана в поток ночи, поняли, что этот образ – это они сами.

Каждый человек является героем для самого себя и своей жизни.

Пока микрофоны усиливали голоса поющих – этой прекрасной пары, символизирующей вечную юность и влюблённость, – сердца всех слушающих вспыхнули ярким пламенем и загорелись надеждой; воспылали желанием действовать и ввели силу в их кровь, что разносила её по всему телу. Энергетика, исходящая от молодой пары, заставила волной пробежать мурашки по телам посетителей, помогла им найти в себе очаг их сил и подсказать, как разжечь его ещё больше, суя под руку банку с керосином. И только сам человек решал, что делать с этой банкой: кинуть её в центр огня и почувствовать, как расправляются плечи под приливом сил, или просто поставить её на пол и убежать прочь, обманывая себя, что ты никогда и не находил этот чёртов источник, этот грёбаный очаг.

Мы нуждаемся в героях. Каждый из нас. Нуждаемся в тех, кто будет дарить нам веру в самих себя и вдохновлять нас – людей, потерявшихся в сером потоке течения жизни – поднять голову и увидеть то, что может ослепить многих. Прочувствовать это недосягаемое, почувствовать твёрдость стержня внутри себя и начать прорываться сквозь давящую толпу, пока ты один идёшь в совсем другую сторону. Туда, откуда бегут они.

Герой для каждого может быть свой – индивидуальный образ, к которому мы стремимся и чьими качествами мы восхищаемся. Именно герои любых произведений – фильмов, книг, видеоигр или реальные личности, – в которых мы влюбляемся, делают нас лучше, заставляя расти, работать над собой. И лишь немногие люди способны найти героя в себе – казалось бы, самом обычном человеке, который даже не подозревает, что способен перевернуть мир.

Но пока над Санкт-Петербургом сияли звёзды, а ночной воздух влюблял в себя гуляющие пары, в маленьком ресторане на отшибе города голоса Егора и Вики сливались в сердцах слушающих, показывая им, что герои их жизни – они сами.

И некоторым это подарило надежду.

Чайник достиг предела кипячения воды и издал характерный звук, после чего стал утихать. Его шум продолжал доноситься, когда на кухне – точнее, жалком подобии кухни, которую они еле-еле смогли обставить – включился свет, послышались шаги босых ног по дешёвому линолеуму, и через секунду открылась дверца жужжащего холодильника.

Владислав Боркуев стоял на кухне в одних семейных трусах, тупо пялясь в содержимое холодильника. Уже начавшийся зарождаться пивной живот был чуть выпучен вперёд, явно давая понять своему владельцу, что недалёк тот час, когда только ремень будет способен сдерживать нависшее пузо. Его широкие плечи и хорошие мышцы на руках напоминали о тренировках в молодости, хоть ему и было всего тридцать три. Вены, обволакивающие его руки, ясно говорили, что тело всё ещё в тонусе, но, продолжи он соревнования по количеству выпитого пива, мало что останется от его мышц и атлетического телосложения, восхищавшего всех девчонок в школе, когда он снимал с себя футболку.

Сейчас же его взгляд упёрся в орду различных йогуртов, расположившихся на средней полке – прямо напротив его усталых зелёных глаз, под которыми начали пролегать слабые тени недосыпа. Его тёмно-русые волосы плавно перетекали в густую бороду, в последнее время достававшую всё больше и больше. Таким взлохмаченным и неопрятным, как сейчас, он никогда в жизни не осмелился бы показаться перед своими учениками – подростками, твёрдо уверенными в том, что всё они знают и всё они контролируют.

На деле ни хрена никто ничего не контролирует. По крайней мере, Влад в это не верил.

Он закрыл холодильник, так ничего и не взяв. Вместо этого открыл верхнюю дверцу шкафчика, достал молотый кофе и небольшую сахарницу. Проявив навыки кулинарии, он насыпал в кружку смесь сахара и молотого кофе, залил это кипячёной водой, размешал всё добро, стараясь не греметь ложкой о стенки кружки, чтобы не разбудить спящую жену, и добавил холодное молоко, после чего вновь размешал полученное зелье. Кофе это назвать было тяжело, так как этот порошок, что он залил кипятком, мог сойти разве что за прах погибшего.

Эта мысль ужаснула его, но лишь на мгновение. Зная, что он здесь один, позволил себе улыбнуться, найдя эту мысль забавной и по-своему привлекательной.

Влад взял кружку с нарисованным на ней весёлым зайчонком и поставил её на скатерть стола, после чего вышел из кухни. Спустя некоторое время вернулся с небольшой стопкой тетрадей тех учеников, что соизволили сдать сочинения сразу, а не доносить их неделями, придумывая нелепые отговорки, как только он начинал на них давить. Положив стопку на другой край стола – как можно дальше от кружки, – Влад взял верхнюю тетрадь и, вооружившись красной ручкой, стал их проверять.

Пока он подвергал своей оценке работы учеников, он наливал кофе ещё два раза, успокаивая себя тем, что нашёл достойную замену пиву. С каждой проверенной тетрадью он всё больше разочаровывался в своих учениках и всё больше удостоверялся в примитивности содержания их сочинений. Оставив пару непроверенных тетрадей, встал из-за стола, сделал себе бутерброд с колбасой (мысленно наказав себе обязательно помыть руки), заварил чай с двумя пакетиками и добавил ложечку сахара. Размешав его и не вынимая пакетиков, Влад подошёл к окну – с бутербродом в одной руке, с кружкой чая – в другой, одетый лишь в одни семейные трусы.

Он смотрел на простирающееся внизу шоссе и уходящие вдаль жёлтые огни. Чем дальше располагались освещающие дорогу фонари, тем меньше становился интервал между маленькими жёлтыми огоньками. Они слились в одну солнечную линию, ползущую вдоль дороги, скрываясь вместе с ней за горизонтом. Влад откусил четверть бутерброда и, прожёвывая деяние своих кулинарных способностей, посмотрел на звёзды, сияние которых сегодня было не тусклым, как это бывает всегда, а невероятно ярким, манящим и сладостным. Блеск свободы и независимости был в этих звёздах, и, казалось, Влад влюбился в них . Влюбился и полюбил. Так, как не любил ни жену, ни мать, никого на свете. Лишь звёздам полностью открылось его сердце. И, сам того не замечая, он заулыбался. Заулыбался искренней, излучающей простую, ничем не прикрытую радость улыбкой счастливого человека.