Леверье-2 промолчал. Судя по спокойствию на экранах, он просто не понял, о чем речь. Все-таки личностная надстройка — не сам человек, с детства сталкивающийся по жизни со многими коллизиями, которые невозможно описать словами.

— Технологию встраивания надличности ты изобрел?

— Нет, — изображение на экранах задрожало, — я ее знал.

— Откуда?

— Не знаю… не помню…

Вот это да! После непродолжительных раздумий Олмир нашел самый правильный вопрос:

— Когда ты появился? В какой момент ощутил, что ты есть?

— Мое первое осознанное воспоминание — сообщение о гибели вашей матери, Элеоноры Ремитской.

— А до этого?

— М… не помню…

— Как было сделано оборудование, с помощью которого в родиниловской Обители в посетителей вживляли надличности?

— Обычным порядком. По моему заказу.

— Кто делал чертежи, техническое описание? Кто обговаривал особые условия и прочие необходимые вещи?

— Я… наверное…

— Ваше Императорское Величие, — встрял Шоанар, — своими вопросами вы вот-вот сведете с ума Второго Леверье, как перед этим — Первого. Вы очень быстро вышли на понимание, что за Вторым прячется Третий. Нам понадобилось для этого значительно больше времени. Подождите, скоро маг Марат откроет нам следующий уровень.

— Надо выяснить, откуда у него знания, позволяющие превращать психологически очень подготовленных людей в марионетки.

— От Перворожденных. Он получил их при пребывании в Сумеречных Созвездиях. В экспедиции Илвина Ли. Мы выявили все технологические нюансы страшного оружия Перворожденных.

— Глянь, если хочешь, — сказал Марат, направляя Олмиру инфошар.

Поймав сгусток информации, Олмир ушел в свой Дуат и не спеша изучил опасный дар Перворожденных, способный взорвать сложившуюся тысячелетиями систему общественного устройства. Заняло это довольно много времени — по его личным часам, более суток, в течение которых он вздремнул часок, поговорил с Зоей и краем глаза глянул на маленького Олми. Вернувшись в лабораторный зал башни Дикого Мага, принялся обдумывать непростую проблему: надо ли новые знания делать достоянием всего Галактического Содружества. Можно было бы ограничиться выпуском маленького приложения к Энциклопедии, доступной только магам, но здесь вволю покрутился Шоанар. Обычный человек, не маг. Пока он при деле, под контролем. Но что будет, если в какие-нибудь отдаленные времена, когда подзабудется это его умение, да еще вдали от Совета магов, он решит попрактиковаться в применении полученных здесь знаний?

Машинально Олмир взял с журнального столика высокий стакан охлажденного клюквенного сока. Осушил его маленькими глотками. К решению так и не пришел.

— Еще одна червоточина есть у Леверье, которую мы упустили на первом уровне, — сказал Марий, махнув рукой: мол, хватит пялиться на экраны. — Чрезмерное тщеславие. Обезьянья тяга к доминированию. Атавизм. Он получает удовольствие от одного только факта существования людей, которыми может управлять по своей прихоти.

— По моим оценкам, — с должной почтительностью возразил Шоанар, — эти качества у него в пределах нормы. Примите к сведению, что он много лет был секретарем Школы Гуро. Все, кто учился в подобных заведениях, невольно впитывают в кровь и плоть потребность верховодить людьми. Быть пророком. Создателем нового религиозного учения. Высшим авторитетом в области этики.

Марат невольно хмыкнул.

Однако нездоровая тенденция, подметил Олмир: в который уж раз за короткое время человек возражает магу. Но решил не осаживать своего советника.

— Ох уж эти прогрессисты, — в обычной своей манере заворчал Марий, — все мечтают, слабоумные, управлять эволюцией. Богоборцы жаднопузые. Сперва кричали, мол, нельзя ждать милостей от природы, а надо брать ее за горло. Остановились лишь когда загадили родную планету. Но от идеи планирования научных открытий не отказались. Как и от мысли самим направлять общественные процессы в правильное с их точки зрения русло. Начали с манипулирования общественным мнением с помощью средств массовой информации, а добрались до промышленного зомбирования населения. До искусственного проектирования новых религиозных систем. До Школ Гуро, этих питомников по выращиванию религиозных деятелей, рассадников властолюбивых мошенников. Когда уж остепенятся, глупцы…

— Успокоятся только в том случае, — высказал Олмир неожиданную для самого себя мысль, — если вместо прогнозирования, когда будет совершено то или иное научное открытие, доберутся до проектирования законов Мироздания.

Вздрогнув, Марий пристально посмотрел на Олмира, но промолчал.

— Вы, право дело, чересчур взыскательны, маг Марий, — счел возможным сказать Шоанар, — худо-бедно, но психоаналитики научились купировать наиболее серьезные социальные неустройства и беспорядки. Крови, согласитесь, в обществе льется все меньше и меньше. Войны прекратились. Террористическая деятельность пресечена.

Марий лишь махнул рукой, считая ниже своего достоинства спорить с человеком, и обратился к Марату:

— Ну, когда ты покажешь нам следующего Леверье?

— Смотрите. Но предупреждаю: Леверье-3 понимает не все вопросы.

Изображение на экранах изменилось. Вместо ярко-белой «астры» затрепетал какой-то черный остов, напоминающий высохший скелет некоего сказочного существа. Или выкопанный корень странного растения. Олмир почувствовал непонятную угрозу, словно ритмичные колебания «скелета» гипнотизировали.

— Здесь мы вынуждены охватить одновременно оба полушария мозга, — пояснил Марат, предупреждая готовые сорваться вопросы. — Третья личность Леверье имеет собственные образы, отличные от общеупотребительных.

— Как хитро разные личностные слои подогнаны друг к другу, — восхитился Марий, — словно слоеный пирог.

— К счастью, всего три слоя. Да и те отдираются один от другого с превеликим трудом. Этот пирожок — настоящий шедевр нечеловеческого кулинарного искусства.

— Когда ты впервые ощутил себя? — спросил Олмир раскрывшуюся перед ним третью личность Леверье.

— На Танатосе, в момент получения доклада о том, что один космодесантник устроил стрельбу по людям.

— Танатос — это?

— Планета гиллеев. Приобщенной цивилизации.

— А, вспомнил. Танатос называли кладбищенской планетой. Приобщенной — значит уничтоженной?

— Не совсем, — Леверье-3, казалось, подыскивал нужные слова, но не находил их. — Все цивилизации, осмелившиеся обратиться к Тем, кого вы по незнанию своему называете Перворожденными, приобщаются к… уходят из нашего мира.

— То бишь уничтожаются?

— Э… можно сказать и так.

Хорошо, подумал Олмир, что технология Перворожденных не допускает закладки в человека зародыша будущей надличности, а требует «прошивки» сразу всех значимых связей между нейронами мозга. Сейчас, конечно, мы обязательно проведем работу по очистке психики всех контактеров от нежелательных надстроек. Было бы много хуже, если б новые личности могли в них плодиться и плодиться. Такие монстры, как Леверье-3, несут огромную общественную угрозу.

— И ты, конечно, препятствовал отправке экспедиции Благова из благих побуждений, чтобы Перворожденные не приобщили человечество?

— Э… не совсем. Шар — это, можно сказать, космическая лаборатория Тех, кого вы называете Перворожденными. Там исследуются цивилизации местного скопления галактик, потенциально способные стать… э… неудобными моим хозяевам. Я призван добиться, чтобы Шар посетили маги.

— Каким образом?

— Самым простым. Я постарался подвести экспедицию на грань гибели, чтобы они запросили помощи у членов Совета магов. Ведь вы, маги, не сможете усидеть на месте, когда начнут гибнуть люди.

— Но в экспедиции уже участвует Ван Мерсье, маг.

— Да какой он маг! Ныне его потенциал растрачен и не скоро восстановится. Моим хозяевам нужен действующий маг. Такой, как ты, например. Или те двое, что сидят рядом с тобой. Тот, кто в настоящий момент добирается да вашего звездолета, и то немного не подходит для исследований.