— Невозможно представить, чтобы Яфет стал бить по стенкам коридора, — сказал Ник Улин, чтобы его молчание не показалось невежливым. — Его вы можете исключить из списка подозреваемых.

— Мы, как я уже говорил, так и сделали. Он просто не был там — какой аргумент может быть убедительнее?

— Кстати, у меня вызвало удивление, что Яфету позволили отправиться на выручку первой экспедиции «ягуара». Он же не астронавт. Ни навыков работы в космосе, ни специальных знаний.

— Решение действительно принималось с большим трудом. Существующие инструкции строго запрещают отправлять аппараты, подобные «ягуару», в беспилотном режиме. Вам это должно быть известно. Автоматика, какой бы изощренной и надежной ни была, никогда, по мнению руководства Межзвездного Флота, не заменит человека. Всегда можно ожидать возникновения какой-либо нештатной ситуации, перед которой спасуют компьютерные программы любой сложности.

— Согласен.

— В конечном итоге решающим был назван фактор времени: вызволять попавший в беду «Дракошу» надо было как можно быстрее. Яфет единственный из состава экспедиции, кто был признан способным выдержать предполагаемые условия полета. Результаты спасательной операции подтвердили правильность принятого решения. Но вот мы уже пришли. Прошу вас, заходите.

Ник Улин шагнул в каюту и невольно задержал дыхание. Он словно стоял на маленькой досочке, парившей на головокружительной высоте. Внизу грозно ощерились остроконечными вершинами, окруженными белесыми тучками, дикие горы. Крутые бесплодные склоны падали в темную зелень далеких долин. Необычная, мастерски сделанная иллюзия.

— Проходите. Садитесь в кресло, пожалуйста.

Вслед за хозяином Ник Улин шагнул в пропасть, но не упал — досочка под ногами продвинулась вперед. Иллюзия сдвигалась. Пройдя на середину каюту, они снова оказались на самом верху величественной горной вершины.

Из пола выдвинулись два кресла и низенький столик, уставленный множеством бокалов, кувшинов и бутылочек.

— Могу вам предложить коктейль из феитских соков. Мне нравится их букет. Это остаток моих когда-то обширных запасов. Боюсь, пройдет немного времени, и это чудо будет мне уже недоступно.

— Благодарю, я только что пообедал.

— Глоточек-другой божественного нектара никогда не может быть лишним.

— Спасибо. Но не хотелось бы нарушать свои привычки, — твердо сказал Ник Улин.

— Ну, как знаете.

— В Межзвездном Флоте вроде бы не приветствуется еда и питье вне специально отведенного помещения, — сказал Ник Улин, чтобы сгладить шероховатость.

— Да, это так. Мне в силу особенности профессиональных занятий сделано исключение. Знаете ли, чтобы завязать разговор, взять нужный тон, сделать паузу, нужна какая-нибудь атрибутика. Угощения я провел по статье «спецсредства».

— Уверяю, что со мной ухищрения вам не понадобятся. Будьте естественнее.

Рональд Грей прокашлялся.

— Хочу вам напомнить, что как один из высших руководителей Квартарского общества, вы имеете первую форму допуска к конфиденциальной информации, касающейся кадровой политики в Содружестве. В связи с этим я прошу вас, чтобы все, что здесь будет сказано, не покинуло стены этого помещения.

Ник Улин пожал плечами.

— Постараюсь не разглашать ваших секретов, — сказал с улыбкой, — но гарантии, как вы сами понимаете, дать не могу.

Рональд Грей удовлетворенно кивнул.

— Успехи вашей команды, о малой части которых я только что говорил, виднее на общем фоне работы экспедиции. Стратегия — прямолинейней некуда. Планы меняются через день. Прогнозирования никакого. Тупо вперед — и будь что будет.

— Тенденциозная, на мой взгляд, оценка. Как ни крути, но экспедицией собрано огромное количество сведений, представляющих большую научную ценность. Экология систем, основанных на отличных от земных полимерных молекулах… Даже одно объяснение факта многомиллиардного возраста Шара чего стоит… Нет, я не могу согласиться с вами.

— Да не соглашайтесь! Какой кровью даются эти ваши научные открытия?

— Насколько мне известно, трудности и неожиданности нам предсказывали с самого начала, еще до старта «Элеоноры». Тем не менее, с нами пока еще не произошло ничего фатального, если не считать гибели семи членов экспедиции.

— В том-то и дело, что пока! По моим представлениям — по чистой случайности. Моя профессиональная специализация — парирование внутренних угроз общественной безопасности. Снятие психологической напряженности, предотвращение террористических актов, саботажа и диверсий. Поскольку потенциально противодействуют мне люди, поведение которых моя служба за долгое время существования научилась прогнозировать, можно надеяться, что я оправдаю возложенные на меня надежды. Но как предугадать действия такого грозного противника, как Перворожденные, я не представляю. Не знаю, например, когда и с какой стороны к нам придет что-то вроде новой энтропийной волны. Могут ли подглядеть козыри Перворожденных прочие члены руководства экспедиции? Глядя на их поступки и слушая их рассуждения, крайне в этом сомневаюсь. Вскрыли три «ядра» и бросились, как малые дети, копаться внутри них. Я понимаю, что интересно. Понимаю, что полезно. Понимаю, что большой вклад в науку. Но мы, в конце концов, не академический институт, а космическая экспедиция, представляющая все человечество. Наше призвание — не мелкие открытия, которые можно спокойно сделать на любой обитаемой планете. Мы должны войти в контакт с Перворожденными. Понять, что представляет из себя Шар как таковой. Понять, наконец, что такое Медуза. Найти еще один, сверхзамаскированный объект Перворожденных — если есть два, почему бы не быть прочим?

Примерно такое же недоумение о работах экспедиции высказывал Алексей Сковородников, вспомнил Ник Улин. А вот о третьих объектах Рональд Грей говорит зря: месяц ищем, хватит уже.

— Возможно, кроме Шара и Медузы в этом районе космоса действительно есть что-то еще. Но мы этого не нашли. Значит, для нас его нет. А на нет — и суда нет, как говорит Сковородников. И не надо нагнетать страхи, чтобы сохранить связь с реальностью. Большинство душевных болезней возникает от чрезмерной мнительности. Я верну вам вашу страшилку в следующем виде. Возможно, это «что-то» сейчас находится на Центральной-2, в штаб-квартире вашего комитета. Ну и что? Пока оно не раскрыто, проще считать, чтобы не сойти с ума, что его нет.

— Напрасно вы доводите мою мысль до абсурда.

— Я лишь ставлю барьер на пути поиска новых и новых мнимых угроз.

— Но ведь я прав! Сегодня утром я в десятый, наверное, раз прогнал описание деятельности нашего капитана, Благова, через стандартные тесты, вот уж более века используемые кадровыми службами Галактического Содружества. Результат — твердый «неуд». Если в следующий полет Гиреева пойдет в чине старшего флотского офицера, то для Благова карьера в Межзвездном Флоте позорно завершена. Впредь он не получит согласия на занятие любой руководящей должности на Флоте.

Ник Улин улыбнулся, чтобы сбить лишнюю горячность собеседника, и сказал:

— Вы не замечаете, что мы говорим о разных вещах? Не понимаю, в чем вы упрекаете меня. Я позволил себе не согласиться с вашей крайне отрицательной оценкой. Но и не восхвалял качество руководства нашей экспедиции — не уверен, что другое начальство управляло бы лучше. А сейчас лишь предостерег вас от поиска черной кошки в темной комнате, когда ее там скорее всего нет.

— Извините, считайте, что я не упоминал о третьих объектах. Не будем отвлекаться. Неужели вы не видите, что Благов не справляется с обязанностями капитана? Вы же первым поняли, что в момент прорыва оболочки «ядра» с пятидесятьюпроцентной вероятностью возникает энтропийная волна. Своевременно предупредили об опасности. Пропустить мимо ушей ваше предупреждение — преступная халатность!

— Во-первых, я квартарец, и оценивать деятельность начальства — не моя стезя. Если мое руководство работает плохо, значит виноваты все, в том числе и я. Неточно информируем. Не горим на работе. Невовремя подсказываем, что необходимо сделать, и так далее. Таково устройство квартарского общества, и я, как народный трибун его, вобрал это простое положение в кровь и в плоть. Во-вторых, когда в первый раз прорывали оболочку «ядра», у меня была, считайте, всего лишь догадка. Подтверждающие расчеты появились позже, когда смогли исследовать свойства квантита в полевых условиях. Числовые значения — те же ваши пятьдесят процентов — определили еще позже. Да и то только в гипотетическом плане. Человек, как говорится, силен задним умом.