Рука Кит дрогнула на ручке чайника.

— Что за дело Ваша Светлость?

— Ваше будущее, моя дорогая.

— Мое будущее? — повторила эхом Кит.

Несмотря на головокружение, после инцидента на лестнице, ей удалось налить чашку ароматного чая, не разбрызгав его по блюдцу, и передать ее своей гостье.

Пожилая женщина вздохнула.

— Да, ваше будущее. Буду говорить откровенно, дитя, так как не знаю другого способа это сделать. Вы не можете продолжать так жить.

— Как так?

Герцогиня замолчала, отпив чаю.

— Как… ну, как отшельница.

— Отшельница? — Кит нахмурилась. Она превращается в настоящего попугая, который не в состоянии придумать ни единого слова самостоятельно.

— Отшельница, — подтвердила кивком герцогиня. — Вы отшельница. Как и те, о которых вы рассказали мне, когда мы путешествовали… те, кто блуждает в пустыне и отказывает себе в любом удовольствии вообще. Вы называли их….

— Аскетами. И я не одна из них, я вас уверяю.

— А как вас еще называть? — воскликнула пожилая дама. — Вы совсем не бываете в обществе, на собраниях или концертах и даже не посещаете минерального источника. Вы уткнули свой нос в свои иностранные книжки и уноситесь в нереальный мир.

Боже… Откуда герцогиня знает все это? Кит искоса взглянула на гостью.

— Если бы я не знала вас так хорошо, Ваша Светлость, — лукаво сказала она, — я бы поклялась, что Вы проверяли на меня.

— А что если и так? Я, естественно, не склонна вмешиваться в жизнь людей, моя дорогая, но не в данном случае. Я не позволю вам провести вашу молодость, как монахиня в монастыре.

Кит сидела в оцепенении, вяло держа чашку.

— Когда я впервые встретила вас на борту корабля «Дафна», — продолжила ее светлость, — то подумала, что вы дерзкая девчонка. Вы были единственной, кто осмелился заговорить со мной. Остальные трусы не могли даже представить себе, что августейшая особа такая, как я, могла быть одинока и желала какой-нибудь компании. Если бы не вы, моя дорогая, я не думаю, что пережила бы путешествие из Калькутты.

Слезы заблестели в темных глазах вдовы.

Кит вздрогнула при мысли о том ужасающем вояже, штормах, обрушившихся на Дафну, когда корабль проходил через мыс Доброй Надежды, темнота, непрекращающаяся качка, вой ветра, страшный скрип бревен корабля. Она ухаживала за пожилой герцогиней, когда ее слуги заболели, превозмогая изнурительные приступы морской болезни. Эти испытания завязали прочный узел дружбы между ними. В результате, Кит стала относиться к герцогине, как к дорогой, любимой бабушке, несмотря на ее особенность говорить все, что приходит на ум и вмешиваться в дела других.

— Вы меня чересчур переоцениваете, Ваша светлость, — запротестовала она, — я сделала не больше, чем сделал бы кто-либо другой.

Вдовствующая герцогиня выпрямилась, задрав нос с горбинкой.

— Ерунда. Вы исключительное существо, и я не позволю вам умереть разочарованной старой девой, — ее губы дрогнули, — вы не должны сидеть и ждать счастья, вы должны сами схватить его.

Когда она была в таком настроении, любая попытка противостоять властной старушке была похожа на попытку грести против течения.

— Что вы предлагаете? — осторожно спросила Кит.

Пожилая женщина, казалось, предвидела этот вопрос. — у, прежде всего, мы должны обновить ваш гардероб. Выберите новые вещи, и ваша внешность станет значительно привлекательней, когда вы сбросите эти мрачные платья, которые так упорно носите.

Кит дотронулась пальцами до тусклого коричневого материала рукава.

— Учитывая, что я до сих пор распаковываю и разбираю книги, которые привезла с собой, носить тонкие, как бумага, муслины и модные шелка не совсем практично. Кроме того, Ваша светлость, я не хотела бы тратить деньги на модные платья, которые не ношу.

— Галиматья, — герцогиня взяла лимонный пирог с чайного подноса, откусила и начала есть с явным удовольствием. — это было хорошо в течение года после смерти вашего мужа, но вы и сейчас одеты так как будто все еще в трауре по нему.

— Это не так, — запротестовала Кит, — это практичные платья, подходящие для моих занятий. После тех безвкусных вещей, которые Джордж хотел, чтобы я носила, я с облегчением узнала, что есть что-то еще даже более мрачное.

— Мрачное? Вы вдова, дитя, но вы не умерли. Боже, какой вред принесут несколько новых платьев?

— Я не хочу, чтобы окружающие думали, что я… так… быстро…короче, не хочу быть мишенью для любых наглых замечаний.

— Наглых замечаний? — повторила герцогиня с оттенком негодования.

Кит открыла рот, потом закрыла. Она не могла рассказать, те сплетни имели отношение только к ней, но не касались пожилой дамы. Кончикам ушей стало жарко от воспоминаний.

— Я не хочу это обсуждать.

— Но я тоже вдова, и никто не ставит под сомнение мое чувство приличия, — герцогиня склонила голову, ее черные глаза сверкали, глядя на весь мир взором пытливой птицы. — Я не могу поверить, что вы так опасаетесь злых языков. Милостивый Боже, я никогда не думала, что вы настолько сентиментальны!

Кит покраснела, поморщилась, сосчитала до пяти и сделала глубокий вдох.

— Я знаю, что вы имеете в виду очень хорошо, Ваша светлость, — заявила она, наконец, — но не позволю вам, или кому-либо еще заставлять меня делать, то что я не хочу.

Тонкие брови герцогини приподнялись.

— Ну, может быть, не такая сентиментальная, в конце концов. Нужно выходить в свет, дитя. Не думаете же, вы, что я поверю, что вам на самом деле нравиться сидеть дома, закутанной в эти бесформенные мешки. Если вы были бы убиты смертью этого идиота, как хотите меня заставить поверить, вы бы совершили самосожжение, вроде бедной индуистской вдовы.

Мысль о пылающем погребальном костре вызвало у Кит дрожь.

— Это не смешно.

Герцогиня хмыкнула.

— Совершенно верно. Пришло время измениться, моя дорогая. Если, конечно, вы не намерены оставаться запертой в этом доме до конца вашей жизни.

— Я не думала об этом, — ответила Кит. От напряжения у нее началась боль в шее, но она подавила желание растереть ее.

— Ну, вы просто обязаны — воскликнула герцогиня. Ее строгое лицо расслабилось. — Джордж Мэллори, возможно, был невыносимым щеголем, но я вижу, что он вас хорошо обеспечил…

Кит поморщилась.

— Да, достаточно, но при всем уважении, Ваша светлость, это не ваше дело.

Вдовствующая герцогиня стряхнула крошки с кончиков пальцев и потянулась за куском фруктового кекса.

— Я делаю свое дело, дитя. Такова привилегия возраста и ранга, особенно для любопытных старых дам, таких как я, которые не знают чем занять свое время. Так, что… вы имеете в виду, говоря почивать на лаврах? Ты слишком молода, чтобы жить, как… ну, снова забыла это слово…как аскет.

— Мне было 25, ваша светлость, когда я овдовела, я обладала только скромными внешними данными в соединении с удачей. Что вы хотите, чтобы я делала? — Кит пожала плечами и отпила чая.

— Может быть, вам завести любовника, — пошутила герцогиня, прикрываясь краем своей чашки.

Молодая женщина поперхнулась чаем и начала кашлять.

— Ну, что вы в самом деле, мадам! — вспылила Кит. Ее лицо от ярости побагровело, она отставила чашку с грохотом и нащупала платок, спрятанный в ее манжете.

Герцогиня мягко посмотрела на нее.

— А почему нет? Вы поразительно красивы, несмотря на ваши утверждения в обратном. С небольшими изменениями вашего наряда и прически, держу пари, что красивые молодые люди будут искать вашего общества.

Рука Кит поднялась, чтобы дотронутся до тугого шиньона, но остановилась на полпути.

— Оставим этот вопрос. Я не буду ничьей любовницей.

Глаза герцогини вспыхнули.

— Вы уверены? Ах, я так и думала. Честно говоря, для вас будет лучше найти себе мужа.

Кит ответила не сразу.

— Я не уверена, что хочу выйти замуж снова, — заявила она, — я уже была замужем однажды, и не хочу повторять этот опыт.

— Почему нет? — Дама доела последний кусок фруктового кекса и взглянула на тарелку с марципаном. — Вы женщина, которая видела мир, а не какая-то глупая школьница. На этот раз вы сможете выбрать себе подходящего мужа.