Пока я витала в своих мыслях, он успел отконвоировать меня до моей комнаты и, кажется, даже уволить весь свой персонал. Что ж, его сдал кто-то из своих, так может он не такой хороший хозяин, каким себя мнит?

«Что? Тебе интересно, где моя девственность? Ха!»

— Достаточно далеко от сегодняшнего дня, — криво ухмыльнулось я. — Итак, кофе?

— Ликер? Немного, для привкуса? — Слава склонил голову набок и окинул меня непередаваемым взглядом.

— Если есть мятный, — кивнула. — Полагаю, у нас назрел серьезный разговор.

Он усмехнулся краем губ и отвернулся к кофеварке. А я принялась рассматривать кухню. Просторная и уютная, она не нашпигована технологическими новинками, тем не менее, всего в меру, и выглядит очень стильно.

Я села за стол, забросила ногу на ногу. Отсутствие белья раздражало, низ живота ныл, а ступни мерзли. Вот тебе и ролевые игры, Викуся.

Вячеслав поставил передо мной крошечную чашечку с ароматным кофе и по лезвию ножа влил в него несколько капель ликера. К чему этот пафос? Это же не слоистый коктейль, право слово.

— Карина — мое прошлое, — после сел рядом со мной. — Но она недовольна своим статусом, несмотря на то, что именно она меня оставила.

— Сочувствую, — усмехнулась я. — Полагаю, было неприятно, м? Она предала тебя?

— Да, — ответил он спокойно.

— Оу, наверное, было очень больно? — я с любопытством подалась вперед. — По шкале от одного до десяти — восемь или девять?

— По шкале? Хм, пожалуй, что шесть.

Я сделала небольшой глоток и откинулась на стул. Разговор выходил у нас странный. Слава держался с достоинством, оправдывался грамотно, что еще больше злило меня.

— Итак, я бы хотела прояснить несколько вопросов. Во-первых, когда ты освободишь меня от своего назойливого присутствия, и, во-вторых, когда…

— Назойливого присутствия?! — спокойствие мигом схлынуло, и он практически зарычал. Но я не позволила себя смутить:

— Учитывая сцену у бассейна — знаешь, даже если бы я взяла те деньги… Тут уже ты мне должен и не в финансовом эквиваленте. Ты выставил меня перед чужим человеком напоказ, ты даже не поспешил хоть чем-то прикрыть мое тело! — У меня сорвался голос, и я поспешно поднесла к задрожавшим губам чашку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Вика… — Слава понял, что с моей стороны это всего лишь бравада. Но я не хочу выглядеть жалко, поэтому продолжила, хотя голос мой срывался:

— Я не закончила. Женщины для тебя не более чем кусок мяса, верно? Можно приобрести по сходной цене. Иногда хочется благородной мраморной говядины, а иногда тянет на упитанную сельскую курочку.

Мне было больно и обидно. Память услужливо припомнила произошедшее снова и снова, и я вновь и вновь ощущала свою беспомощность. Связанная, не способная прикрыть себя, не способная защититься. А еще страх. Ведь на краткую секунду я поверила, что он будет трахать нас обеих. Что он разложит ее рядом со мной, и что после такого опыта…

— Ты мудак, Славик, — с горечью выдохнула и сделала поспешный глоток, силясь не разрыдаться. Не хочу, чтобы видел меня в слезах. — Феерический мудак. А если бы она согласилась? М-м-м, ты бы попытался заставить нас ласкать друг друга? Или воспользовался бы моей беспомощностью? Ты мог бы поставить ее раком и взять на моих глазах.

— Это твоя фантазия? — теперь криво усмехнулся Слава. Кажется, обозвав его мудаком, я перегнула палку и… разбудила в нем нечто темное, что он старательно скрывал от меня.

— Это ты думал об этом! Разве не так? — стоило ему отгородиться стеной, я поняла, что тех отношений, что между нами были еще недавно, больше нет — и уже не будет. Сердце сжалось. Кажется, боль в грудине ощущалась даже физически.

— Думаешь, в моей жизни этого не было?! — Слава не повышал тона, однако его спокойствие было подобно холодной стали хирургического ножа — четкие, выверенные надрезы, препарирующие душу и чувства!

— Что в твоей жизни было — то было. У всех разные пристрастия. Но меня в эту грязь не тяни! Видит Бог, я твои проклятые деньги не брала! — хотела еще много чего сказать, только поняла — это все излишне. — Назови условия, дату завершения отработки и расстанемся. После я сделаю все, чтобы мы больше никогда не встретились.

— Вика, — неожиданно спокойно, даже мягко обратился Слава. — Ревность тебе совсем крышу сорвала? Я, конечно, понимаю, что гормоны, эмоции, но следи за словами. Язык без костей и оскорбления собеседника до добра не доведут. Хочешь, расскажу тебе одну историю?

Мягкость в его голосе неожиданная, такая желанная, что мой боевой пыл поутих. Я закусила губу, однако это не помогло. Слезы прорвались, и я всхлипнула.

— Вика, Вика, — вздохнул он. — Я тоже чувствую себя мерзко. Хочу помыться, попариться, еще раз помыться и напиться, а потом чтобы скорее наступил новый день. И это все показалось не более чем глупым сном.

Я кивнула.

— Будем пить?

— Немного. И… — подняла на него глаза. — Спать. Утро вечера мудренее.

Он просто взял меня за руку и притянул к себе.

— Это жизнь. У каждого есть опыт. И он, иногда, сука возвращается, хватает за грудки и требует впустить в счастливую жизнь, хотя ты этого совсем не хочешь. Померла панночка — так померла. Особенно, если учесть, что Карина вытравила во мне все зачатки романтика, — он грустно улыбнулся.

— Все-таки больше шести? — догадалась я.

— Я тогда был влюбленным юнцом, а она стерва, точившая на мне коготки. Но теперь все иначе, а ее трамвайчик ушел, — он крепко прижал меня к себе и заглянул в глаза. — Пошли смотреть старые, добрые фильмы? Ты какие любишь?

— А ты?

— Узнаешь!

Я все еще не хотела никуда идти с ним. Мне казалось, что вот так просто закрыть глаза на произошедшее, нельзя. Так покажу себя легкодоступной, сговорчивой, несерьезной, однако в Славке столько обаяния, что уже скоро мы лежали, смотрели добрую комедию, любимую с детства, и смеялись. И с каждой шуткой ком льда, появившегося между нами, уменьшался.

Потом я согласилась выпить немного, чтобы успокоиться, а потом… после второго фильма, на третьем, мы заснули, просто обнявшись и согревая друг друга.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Утром я чувствовала себя странно. Славка еще спал. А я, глядя на него, не испытывала ни злости, ни обиды, только щемящую грусть, что мы не сможем быть вместе.

Он классный, замечательный. И выдержка у него отменная. Любой другой влепил бы мне пощечину за оскорбления. Или удвоил срок отработки. А Слава погасил мои эмоции, вывел к спокойствию… Но именно из-за этого на меня находила ярость, обида. Увы, только в сказках Золушки выходят замуж за принцев, а в жизни деньги женятся на деньгах и еще больших связях.

Во сне темные ресницы Славки дернулись, и мое сердце екнуло. Боже, я бы все отдала, только мы остаться с ним. Будь он даже беднее раз в сто, тысячу, я бы все равно влюбилась в него…

— Решаешь: прибить или помиловать? — Славка приоткрыл одно веко, улыбнулся и сладко потянулся. — Так и знал, злопамятная ты, женщина. А я ведь ничего ужасного не сделал!

— Да?! — нахмурилась я.

— Если только продемонстрировал твое нежное тело… Ой! — он не успел увернуться — подушка легла ему на лицо. Вот же хитрец. Свой косяк оборачивает в комплемент.

— Это было очень и очень неприятно!

— Как и для меня, — Славка перестал закрываться одеялом и стал серьезным. А потом резко потянулся ко мне.

Ребяческий, искрений поцелуй обжег мою щеку. И пока я хлопала ресницами — он сел на постели и решительно заявил:

— Принцесса! Я обещал тебя покатать — и покатаю, — озорно подмигнул и вскочил с кровати, утаскивая с собой одеяло. Я же осталась совершенно обнаженная, поэтому вскрикнула:

— Ну, Слава! Отдай! — он все равно шел в душ.

— Что? — повернулся Славка, остановившись у ванной. — Ты хороша. Поэтому это кое-кто должен переживать, что явился не вовремя, а не ты. Так что улыбнись и поехали. Карамелька и Булат ждут нас.