По поводу отсутствия элемента одежды, – рассуждал он дальше,– мы зайдём в парк и там исправим это недоразумение, и сделаем выводы после, твоего соразмерного наказания.

Они продолжали идти и вглядываться во все встречающееся им низкие окна жилых домов, в витрины магазинов, кафе и небольших летних ресторанчиков, ловя на себе кратковременные взгляды таких же неспешных пешеходов, официантов, ещё не успевших устать за смену, и постоянно не выспавшихся продавцов. Некоторые из них улыбались, своими безукоризненными, ледяными улыбками, означающими одновременно и добрый день и проваливайте отсюда поскорее. Но многие просто не замечали, так как были заняты своими собственными мыслями или делами. День уже перевалил далеко за середину, и тени, которые только недавно, скрывались от солнца, стоящего в зените, под подошвами летней обуви, начали медленно, но уверенно расти в сторону востока, тем самым намекая на приближающийся вечер.

Перед ними переходила дорогу молодая девушка, лёгкой уверенной походкой она шагала по пешеходному переходу. Короткое летнем платьице, шлёпанцы на босу ногу. Каждый шаг слегка покачивал её грудь, а ноги, выше колен, просто гипнотизировали своей непринуждённой эротичностью, не давая возможности оторвать взгляд. Но почувствовав, как дважды кто-то с силой сжал его ладонь, он перевёл свой взор на лицо своей спутницы. Её брови сошлись острой стрелой, а глаза, из нежно голубых озёр, превратились в две амбразуры из которых на него нацелились ледяные орудия, готовые стрелять прямой наводкой. По лбу мелкими волнами поплыли морщинки – первый предвестник бури, а губы прижались друг к другу так, будто выясняя какая из них сильнее – один в один как смайл «недовольная лисица» в одной социальной сети. Он рассмеялся:

– Ревнуешь, это хорошо. Мне нравиться, когда ты так хмуришься.

И он, было, попытался шлёпнуть её пониже спины, но она ловко увернулась и, погрозив пальцем, поправила своё платье.

– Ну, вот скажи честно, – он посмотрел поверх её волос, – тебе же она тоже понравилась, у нас же схожие вкусы.

Она только шикнула, и, не добавив больше ничего, быстрыми шажками продолжила движение, теперь увлекая его за собой.

– Некоторые моменты присущи только мужчинам, – он развивал свою мысль, – например, созерцание или создание чего-то прекрасного.

Девушка снова дважды сжала ему ладонь, показывая своё, особое, мнение по данному высказыванию.

– Ну, или вот, тебе пример, когда мы вместе, кто готовит?

Девушка направила на него указательным пальцем, сделав недоуменные глаза и ожидая какого-то подвоха, немного отстранилась.

– Правильно,– он кивнул, – готовлю я. А что бывает, когда готовишь ты?

Она сделала удивлённые глаза, давая понять что вопрос, ну совсем, риторический.

– И это верно, когда ты готовишь, бывает очень не вкусно. А что это значит? – он посмотрел на неё так что, её голова стала вжиматься в плечи, а края улыбки на лице, напротив, устремилась к ушам, – это значит, учить тебя мне ещё долго и долго.

От этих слов она засияла и позволила себе приблизиться к нему очень близко и прямо на ходу, привстав на цыпочки, чмокнула его в щеку.

Каждое утро неизменно проходило по одному сценарию: проснулся, умылся, собрался, вышел, зашёл в автобус. Внутри пассажиры всегда из одного и того же набора. Военные в камуфляже, отличающиеся друг от друга только количеством звёзд, нашивок и степенью воспитанности. Студенты или школьники, всегда без перчаток и шапок, независимо от времени года, но в наушниках и со смартфонами, экраны которых непременно или в мелких трещинах или разбиты так, что удивляешься, как они в них ещё могут что-то рассмотреть. Женщины, слегка за пятьдесят, часто громко что-то обсуждающие, будто расстались ни вчера, а как минимум лет сто назад, и теперь, взахлёб, рассказывают друг другу какие-то особо важные новости на весь салон. Дремлющие пенсионеры – охранники, неотъемлемый атрибут которых – чёрная прямоугольная сумка, через плечо, с едой на сутки вперёд. Ну и все остальные, которых можно обозначить одним словом – ранние, те, кто не любит опаздывать, но живёт далеко и за неимением собственного транспорта вынужден выезжать на самых первых автобусах.

Со временем, начинаешь узнавать примелькавшиеся лица, и на протяжении поездки, уже точно знаешь кто где войдёт и когда выйдет. И больше, в принципе, ничего интересного: держишься за поручень, стараясь не упасть, или сидишь и дремлешь до своей остановки. Внимание привлекает лишь что-то из ряда вон. Алексей сев на свободное место, вспомнил как раз такой случай. Была осень, вечерело, автобус, не спеша ехал по обратному маршруту, как внезапно резко остановился (видимо кто-то махнул рукой), и в открывшуюся дверь вошла девушка. Ярко красное пальто, из-под которого виднелось светло-серое платье, на ногах фиолетовые колготки и черные ботинки на высокой платформе. Она села напротив Алексея, положила себе на колени сумочку и достала телефон. Ни на кого несмотря, девушка поправила жёлтый шарф, и, откинув в сторону оранжевые пряди волос, поднесла смартфон к уху и произнесла, мягким и приятным голосом: «я села в маршрутку, еду домой», – она кивнула сама себе,– «хорошо. Как дела на работе?» – пауза,– «хорошо, как самочувствие?» Она опустила телефон и вопросительно посмотрела на экран, затем снова приложила его к уху и повторила вопрос: «как самочувствие?» Девушка нахмурила брови, а потом, неожиданно нежно, нараспев, позвала, – «ми-и-л-ы-ы-й…». И, услышав наконец, что хотела, улыбнулась, и поспешно стала с чем-то соглашаться, – хорошо, хорошо, хорошо.

Алексей осторожно смотрел на неё, невольно подслушивая разговор, из которого узнал, что она замужем, и что её маме, внезапно захотелось лететь зимой в Крым к родственникам, а у неё (точнее у них, разговаривала оно с мужем), планы иные и что ужин она сегодня не успеет приготовить, потому что устала, но ждёт, что супруг её не бросит и приготовит что-то вкусное.

Чем дольше он смотрел и слушал её, тем больше она ему нравилась. Чем? Да, в тот момент это мало волновало. Просто, при взгляде на неё – теплело в груди, учащалось сердцебиение, и лишь мысль, что скоро ему выходить, и больше, скорее всего, никогда не встретить, немного печалила. И тогда, он решил записать свои настроение и ощущения к ней, весь тот ворох бессвязных слов и фраз, что кружил в голове.

Алексей сжал губы, затем сощурил глаза на несколько секунд, как делают художники, чтобы запомнить экспозицию и стал быстро набирать в телефоне.

Она украла моё сердце.

Точно она.

В маршрутке, на выходе, одними глазами.

Зачем?

Да, продаст, обменяет или выкинет – вариантов масса.

Крадут, иногда, не имея цели.

А я?

Это третье потерянное сердце.

Первое сгорело, второе разбилось и вот теперь очередное.

И что?

 В груди пусто.

На работу нельзя. Без сердца сейчас ни как.

А, значит, надо думать, а потом делать.

Временное сделаю из снега, хорошо, что зима, до весны прохожу.

Новым займусь сегодня, по всем правилам, в звёздной пыли, под лунным светом.

Поливать каждый вторник.

Долго, но иначе нельзя.

Итак, снимаю кожаные перчатки и иду к ближайшему сугробу.

Слишком сухие и циничные мысли?

А какие они могут быть у человека, у которого украли сердце?

…

Алексей прервал свои воспоминания, и стал думать о настоящем, о приятном, то есть о Лисе, вчера он отправил ей строки:

Она оборачивается на каблуках,

зима ещё не расставила ловушки на скользких улицах,

её морозы отстали где–то на востоке,