«Уехали без нас!» – нашему возмущению не было предела. Что делать? Как добраться обратно и на чём?

Вспомнилась карта. Если пересечь остров там, где у Птицы «шея», то окажешься напротив Промежуточного! Остаётся только пересечь пролив, может повезёт нанять лодку рыбаков, а там и пешком дойдём. И не надо будет так долго плыть вдоль Птицы, огибая её полуострова и мысы!

– Сколько возьмёшь, – обратился я к вознице, – чтобы довести нас до пролива Птичий?

– Что ты надумал? – спросил отец. Крестьяне в недоумении воззрились на меня.

Пока возница подсчитывал, сколько на нас заработать, я отцу напомнил про карту и как можно ещё добраться.

– Что остаётся? Давай попробуем, но рассказывать им, – прошептал отец и повернул голову в сторону наших односельчан, – не будем.

Я кивнул, соглашаясь.

Возница запросил по восьмёрке12 с каждого. Конечно, дороговато, но и путь не близкий. Мы согласились и разместились на повозке, надеясь на благополучный исход.

Хотелось спасть, есть и пить. Ну, что же в повозке можно и подремать.

– Если хотите пить, отведайте заброда, нашего застоявшегося плодового сока, – предложил возница и, когда мы на него молча посмотрели, добавил, – считайте его приложением к оплаченной поездке.

Мы с удовольствием попили слегка хмельной напиток и не заметили, как заснули. Проснулись уже на берегу, на утоптанной траве. Сияющая уже во всю освещала округу: песчано-бурый прибрежный песок и воды пролива, которые тянулись до горизонта.

Оглядываясь, мы увидели недалеко от берега небольшую лодку, из неё рыбак в зелёной одежде закидывал сеть в воду. В другой стороне лодка, как будто побольше подплывала к берегу, в ней двое в жёлтых одеждах осторожно гребли. Я быстро побежал к ним. Пока я подбегал, нос их лодки уткнулся в песок.

– Прошу вас, перевезите через пролив, нас четверо! Мы заплатим, – взмолился я. За мной подбежали отец и крестьяне.

Рыбаки оглядели нас, молча переглянулись и тот, что постарше спросил:

– К родственникам?

Я замешкался, почему-то мне показался странным вопрос, но было не до того. Ответил «да», остальные тоже закивали.

Рыбаки согласились. Опять пришлось заплатить по восьмёрке на каждого, да ещё на три треугла купили рыбу. Так, что им и выгружать не пришлось свой улов.

Пока отец и крестьяне размещались в лодке, я сбегал в прибрежный кустарник, наломал старых и засыхающих веток. Вскочил в лодку, когда один из рыбаков уже отталкивал её из песка. Отец достал металлическую складную пластину, которую всегда носил с собой, когда приходилось уезжать из поселения, положил её на дно лодки. Крестьяне, достав складные ножи принялись чистить рыбу. На пластину я положил несколько разломанных на мелкие куски веток и поджёг. Пока костерок разгорался, я заточил с одного конца четыре длинных и самых толстых ветки. Проткнул им каждую рыбину, и мы вчетвером стали держать рыбу над костерком. Рыбаки гребли и наблюдали за нами, усмехаясь.

– Мы со вчерашнего дня ничего не ели, – сказал отец, – поэтому огромная благодарность вам, можно сказать спасаете нас от голода и от вынужденного сидения на Птице.

Ремесленники-рыбаки в ответ молча кивали. Конечно, такая неразговорчивость несколько удивляла, но нам было не до того. Рыба, поджариваясь источала такой запах, что чуть ли не текли слюнки в прямом смысле. Как только она приготовилась, мы обжигаясь набросились на еду.

Отец сидит в задумчивости, крестьяне потихоньку делятся впечатлениями от прощания и похорон Верховного правителя. Рыбаки-ремесленники молча прислушиваются и переглядываются. Я же сытый и довольный смотрю на бегущую и будто стоящую на месте воду и уже стал опасаться, что долго тут болтаемся, не видя никаких признаков берега, как вдали показалась тёмная полоса. Справа на горизонте увидел точку, которая вряд ли была рыбой. Скорей всего это ушкуй.

– Дику, у тебя голова болела, когда проснулся? – спросил отец, наконец, выйдя из угрюмой задумчивости.

– Ещё как болела.

– И у меня, – добавил Ивел.

– А, у меня, так и раскалывалась, – сказал Ангур. Но теперь стало лучше.

– Да. Да. Ага – подтвердили мы.

– Странно, – сказал отец, с чего это так? Неужели от усталости?.. И ещё странно, что я, да, кажется и вы тоже не ощутили, как нас возница снял с повозки и переложил на траву. Только ли усталость в том виной?

– Мы же выпили заброда, – вспомнил я. – Наверное ещё и из-за него.

– Не знаю, не знаю, – в задумчивости пробормотал отец. Взглянув в сторону, в недоумении спросил, – А, что тут делает короб?

Я посмотрел в ту сторону, та точка уже выглядела сторожевиком ушкуйников. Действительно странно, что ему тут понадобилось? Его путь проходил в стороне от нашей лодки, мы не пересеклись и приближались к берегу.

Рыбаки устали, я хотел было предложить их подменить, мы бы по очереди сидели на вёслах, но вовремя вспомнил, что заплатили. А оплачивать проезд и самим же грести…

Вот и берег долгожданного острова Промежуточный! Ну почти дома!

– Нам, если я не ошибаюсь, – сказал отец, – надо идти на север, чтобы заходящая Сияющая находилась по левую руку.

Она как раз уже поднялась высоко, стало жарковато, но скоро должна начать спускаться, хотя до горизонт ей ещё далеко.

Я тоже считал, как и отец, а крестьяне совершенно не знали куда идти и доверились нам. Мы решили идти вдоль побережья, не теряя справа из вида вод пролива, чтобы не заблудиться и не сбиться с выбранного направления. Вскоре нас стали удивлять цвета одежды, которую мы замечали на работающих на разных участках поля, которое тянулось слева от нас. Такой пестроты никто из нас на Промежуточном раньше не видел, но подобным образом выглядели приезжие с Большого острова. Но с какой стати независимые станут работать на полях Троеуделья? Или ушкуйники уже добились и этого?

– Слишком у нас много накопилось вопросов, – сказал отец, – Что мы идём, чуть ли не крадучись, словно не на своей земле? Пойдёмте и спросим какое поселение отсюда ближе.

И мы направились по тропинке через поле к крестьянам, хотя цвет их одежды только частично был зелёный, например, шляпа или платок, рубаха или штаны, пояс или накидка, а остальная одежда на каждом разная: то жёлтая рубаха, то красная шляпа, то коричневые штаны, то даже фиолетовая накидка и синий платок!

То, что в ответ услышали нас озадачило, и отец переспросил:

– В каком ещё округе? У нас же нет округов!

– Здорово живёшь! Ты то сам откуда?

– Из поселения Ровное, недалеко от города За холмами.

– А, вы? – обратились крестьяне к нам.

– И мы, – почти хором ответили.

– А-а-а! Да вы с Промежуточного! То-то одеты, как из Троеуделья!

– Здесь, не Троеуделье что ли? – усмехнулся я.

– Избави Дух Дракона от того! – воскликнули местные разноголосым хором.

– Что хотите сказать? Объясните.

– Чего же тут объяснять? Не видите, что вы в Стране Независимых?

– На Большом острове?! – переспросил я.

– Ну, а где же, конечно, на нём. На земле Южного округа, в пределах поселения Прибрежного.

Мы чуть не упали от такой вести.

Наши бедные крестьяне аж побледнели от страха, им и во сне даже такое не могло присниться. Мы с отцом тоже растерялись поначалу. Потом Ивел и Ангур пришли в себя и давай посылать проклятия на голову того ушкуйника-возницы, который привёз сначала не в ту бухту и, тем временем ушёл наш ушкуй, а потом и вовсе перепутал и вместо того, чтобы поехать на восток к проливу Птичий, отвёз нас на северо-запад к проливу Рыбный. Теперь нам понятен вопрос рыбаков, почему они спросили «к родственникам?», а не «домой?», они то знали, что везут нас к Большому острову, а мы то были уверенны, что возвращаемся на свой родной. И понятно, почему в проливе находился короб! Где же ему быть, как не охранять границу Троеуделья от лодок независимых. Хотя я не слышал ни одного случая, чтобы они нападали первыми. И наши ушкуйники тоже хороши! Куда делся Ватас? Почему Хантур и Сабат уехали без нас и не подождали на ушкуе? С одной стороны, ясно, что они торопились поживиться чужим добром, но это не значит, что односельчан надо бросать вдали от дома! Хотя, ждать от ушкуйников Троеуделья сочувствия к другим сословиям, скорее мечты из тех, что не сбываются.