Я почувствовал, что отцу нужна поддержка и, забыв свой страх направился к нему, улыбаясь. Похлопал его по плечу, кивнул остальным бедолагам, и сказал: «Скоро должен показаться берег полуострова, который мы будет огибать». Мне отец потом сказал, что я произнёс так спокойно, уверенно и бодро, что ему, как он признался стало стыдно своей боязни, другие тоже, как будто стали держаться менее напряжённо и с интересом оглядываться вокруг, надеясь увидеть берег одними из первых.
Что-то на горизонте протянулось темноватой полосой. Я боялся обмануться, а вдруг это не земля, а скопление дождевых туч… Ушкуй За холмами, что мчался впереди нашего, никуда не сворачивал, продолжал тот же курс. Слева показались ещё два ушкуя, они словно вынырнули из-под воды, такие же небольшие, как и наш и тоже пошли в том же направлении. Фу, я вздохнул свободней и чего боялся? мы же тут не одни, другие тоже туда едут, потом, наверное, ещё прибавятся с южного и восточного побережья Промежуточного, а ещё придут ушкуи с Острова Желанного. О, сколько народа соберётся! Я совсем успокоился, тем более тёмная полоса уже стала видна значительно лучше – берег – без сомнения.
Земля на горизонте росла и удлинялась, заполняя собой его весь. Я вспомнил «свою» карту, да это же Правое крыло – полуостров на юго-востоке острова Птица. Он такой длинный, что, наверное, мог бы поместиться в проливе Птичий, соединив Промежуточный с Птицей. Ещё я вспомнил как на карте альбиносов видел лежбища живородящих морских животных, почти всё северо-восточное побережье этого полуострова в серо-бурых пятнах, их там видимо-невидимо. Скоро, недели через две начнётся сезон охоты на них, тогда их поубавится, зато у кого-то хватит мяса до конца весны, а шкур на выделку для одежды и обуви. И, конечно, в первую очередь, наживутся ушкуйники. Ну, да ладно, ведь если их не отлавливать они истребят всю рыбу в прибрежных водах и сами помрут от голода.
Наш ушкуй, как, впрочем, и другие повернул налево, поплыл вдоль побережья. Уже стало хорошо видно этих животных, неуклюжие и продолговато-большие они еле ползали на коротких ножках по камням, сглаженным волнами и собственными телами, переползали на землю, нежились на травке, а заметив ушкуи, уползали под кусты, прятались в тени деревьев, некоторые бухались с плеском в воду.
Долго мы плыли вдоль побережья. Вдали слева на горизонте показались маленькие точки, которые быстро росли, это ушкуи везли людей на последний поклон Верховному владыке. Когда подошли к острому и длинному мысу, вокруг уже собралось более десятка ушкуев разных размеров. Наш ушкуй резко повернуло направо, и остальные тоже. Я шепнул отцу, что огибаем полуостров в входим в пролив Горячий, отделяющий Птицу от острова Указующий Перст. Оттуда никто не присоединился к нам, жители не входили в Троеуделье, но это не спасало их от набегов ушкуйников. И сейчас один из ушкуев направился не вправо, чтобы со всеми плыть вдоль южного берега Птицы, а пошёл прямо на юг, не исключено, что собирается пересечь пролив и пристать к северному побережью Указующего перста.
Мимо нас прошли более крупные ушкуи из остальных городов Троеуделья, на борту каждого можно было прочитать названия, например, Низменный, направлялся из города на юге Промежуточного; за ним потом последовали друг за дружкой ушкуи с острова Желанный: Туманная горка – с юга; Речной располагался севернее реки Жижа, вытекающей из озера Шкура в западной части острова; Долина – меж горных хребтов в северной части.
Я уже освоился, да и отец перестал бояться плыть, это заметно было по его лицу и настроению, он явно приободрился, похоже, что и остальные тоже. Наш путь лежал уже давно вдоль побережья, недалеко, часто даже близко, насколько позволяла глубина. Никто из нашего поселения, и, скорей всего из других, я имею в виду ремесленников и крестьян никогда не бывал в этих краях, хотя и слышали, конечно, о них, поэтому с большим интересом всматривались в берег, разглядывали всё, что там видели, будь то просто камни, обломки скал и какую-нибудь растительность или постройки местных жителей. Всё здесь казалось иным: и оттенки горных пород, и деревья, кусты, цветущие травы, и формы кровли и материал стен домов. Живо обсуждали увиденное, наверняка крестьяне уже не сожалели, что пришлось им ехать, теперь будет, что рассказать односельчанам. А впереди ещё церемония прощания.
Становилось всё жарче. Сияющая уже поднялась высоко и припекала. Однако тепло ещё шло и от… воды! Не зря пролив назвали Горячий. Здесь проходило тёплое течение, идущее из моря Огня. Но оно отсюда далековато и может быть вода успела бы остыть, если бы не горячие гейзеры, которые бьют в разных местах дна. Пролив глубокий, ушкуям тут проходить легко, не торчат близко к поверхности подводные скалы, нет и нагромождения донных отложений. Горячая вода, поднимаясь к поверхности успевает остыть, но не настолько, чтобы замёрзнуть даже в зимние холода. Бывалые рыбаки с острова Указующий перст, да и ушкуйники говорят, что в самых глубоких трещинах, под кучами подводных камней среди сизых водорослей таятся хищные рыбы-зубы. Торчащие из раскрытой пасти зубы растут, не только по краям челюсти, но и на языке и нёбе. Они оглушают своих жертв щелчком яркой вспышки, выстреливая из гибкого хвостового плавника. В поверхностные воды они поднимаются редко, но в брачный период могут увлечься до такой степени, что чуть ли не выпрыгивают из воды и тут же стремительно ныряют на глубину. Это время самое опасное для моряков. Могут толкнуть лодку или даже борт ушкуя, если их заигралось несколько. Человека, упавшего в воду в такой период уже никто не выловит. Брачный период у зубов отодвигается на несколько недель вперёд или назад с каждым годом, поэтому трудно определить, когда их стоит особенно опасаться.
Ушкуи почти незаметно и плавно повернули опять направо и влажная духота, наконец, осталась позади, да и Сияющая перевалила самую высокую точку на небосводе и стала понемногу опускаться, пока мы шли вдоль южного берега Птицы. Земля здесь жёлтая, как мне потом объяснили местные она состоит из спрессованного за тысячелетия светлого песка и твёрдых останков: раковин и скелетов морских обитателей, потому что ещё несколько столетий назад всё ближнее побережье находилось под водой и было дном залива. С течением времени то ли море куда-то несколько переместилось, то ли оно усохло, так или иначе, а бывшее дно обнажилось. Ветер нанёс сюда крупинки земли и семена трав, образовался почвенный покров теперь уже способный удержать корни деревьев. Их тут на берегу полно. Берег дальше от моря поднимается и лес стройными рядами также поднимается, будто на земной горбушке и теряется из виду, пропадая вдали, по-видимому, там дальше местность понижается. Оказывается, что это лес показалось, когда ушкуй стал плыть ближе к берегу, присмотрелся – это сад, причём огромный. Среди деревьев ходят люди в зелёных одеждах, поэтому и незаметные среди листвы, держат корзины, некоторые из них взбираются по лесенкам, приставленным к стволам и накладывают, скорей всего, плоды, срывая их с ветвей. Потом мне рассказали, что этот сад – общая собственность жителей поселения, которое располагалось дальше и с моря не видно. Там живут только крестьяне-садоводы, и платят особый налог за то, чтобы к ним не поселяли ушкуйников. Я раньше о таком не слышал, рассказал отцу, и он высказался, что согласен платить тоже схожий налог, чтобы их не было и в нашем поселении.
Часть ушкуев, в том числе и наш, плавно завернула в ближайшую бухту, остальные пошли дальше. Оказалось, чтобы не скапливалось много ушкуев в одном месте, что затруднит вход и выход городские старейшины решили использовать две бухты, примерно на равном удалении от города Сухая кочка.
Оглядывая округу, спустились по лесенке на берег. Наконец, мы на твёрдой и надёжной земле. Забыл сказать, что кроме положенных двух ушкуйников от поселения с нами ехал и пожилой наш правитель, как я уже говорил, Ватас из рода Лесных переселенцев. Нельзя сказать, что он дряхлый, совсем напротив, ещё вполне в силе, но подходит моему отцу в отцы. Он обязан был явиться не только на церемонию прощания, но и на сбор правителей городов и поселений на период избрания в Межвладычество. Ватас сказал, нам, что он поедет в город вместе с другими правителями, а мы, то есть крестьяне и ремесленники можем отправляться вместе с ушкуйниками на повозках местных жителей, но за провоз надо им заплатить по треуглу8 с человека. Мы, конечно, захватили деньги с собой, но надеялись, что нас доставят в город бесплатно. Наивные.
