— Сытая, — уверенно заключил Антон.

— С чего ты взял? — удивился товарищ.

— Отец ведь из меня охотника хотел сделать. Всегда рассказывал о повадках зверей. Голодный зверь к каждому кустику, к каждой валежине подходит, обследует, а этот прямо тянет.

Только начали тропить, как на них выскочил лось. От неожиданности он на миг оцепенел, а когда сообразил, что надо бежать, и стал разворачиваться, две пули с глухими шлепками вошли в подставленный бок. Одна из них, как потом выяснилось, пробила сердце. Тем не менее лось пробежал еще метров сто. Лишь перед подъемом на косогор ткнулся в сугроб.

Разделав непредвиденный трофей, ребята водрузили голову с лопатообразными рогами в развилку ольхи. Пока прилаживали, одна «лопата» отвалилась. Мясо сложили на нарты. Половину требухи оставили на снегу, а остальное порубили на кусочки и разбросали поблизости. Чтобы наверняка привлечь внимание зверя к приваде, протащили шкуру по пойме там, где следов росомахи было больше всего. Потом спустились по ключу километра на два и поставили палатку. Затопили походную жестяную печурку. Остаток дня жарили печенку, гоняли чаи.

Ближе к вечеру оделись потеплее и отправились к останкам лося — караулить росомаху. Взобравшись по сучьям на кряжистую сосну, устроились на широких развилках так, чтобы были видны все подходы к приваде.

Полная луна хорошо освещала проплешину, на которой лежали шкура и внутренности сохатого. В томительном ожидании прошло несколько часов. Ночная тишина никем не нарушалась. Ребят стала одолевать дрема. Вдруг будто незримая рука коснулась Антона. Открыв глаза, он увидел мелькнувший между стволов темный силуэт. Сердце забилось учащенно. Росомаха! Пришла-таки!

На самом деле это были волки. Они трусили по ароматному следу, оставленному потаском. Впереди — мощный, широкогрудый предводитель.

В это же время к приваде приближался, только с другой стороны, и Топ. По густой насыщенности приносимого ветерком запаха он знал, что впереди его ждет много мяса, и, предвкушая обильную трапезу, то и дело сглатывал заливавшую рот слюну. Но что это за тени? Ого! Да это же волки! Первый — его старый знакомый — вожак. Топ затаился. И тут раздался чуть слышный металлический щелчок. Матерый волк, вонзив настороженный взгляд в то место, откуда донесся таящий смерть звук, застыл.

Таким и остался он в памяти росомахи. Грянул гром. Молотя по снегу сильными лапами, волк попытался вскинуться и побежать, как обычно, легко, стремительно, но тело не подчинилось. Второй выстрел прекратил его конвульсии…

Топ бросился наутек. Ему вслед гремели выстрелы. Рядом с ухом что-то просвистело, и стоящая впереди береза вздрогнула от удара. Росомаху обуял ужас. Лишь одолев изрядное расстояние, перепуганный зверь взобрался на перевал и прилег. С этого места был хороший обзор, а к нему никто не мог подойти незамеченным. Топ был потрясен: люди, которые всегда были так добры к нему, стреляли в него!

Обойдя на рассвете окрестности вокруг привады, молодые охотники обнаружили убитого волка. По следам поняли, что росомаха тоже подходила, но ушла огромными прыжками. Разыскивать ее без собак не было смысла — перепуганная, она теперь будет втройне осторожна. Вернувшись в село с горой мяса, Антон все же не оставил мысли о мести. Через неделю он вновь предложил Михаилу повторить попытку, но уже с собаками.

— Где ж их возьмем?

— У Николая Николаевича Пули, отцова соседа, попросим. Он мужик не прижимистый, даст…

— Дядя Коля, я к вам. Выручайте! Лаек на несколько дней надо бы.

— На что тебе?

— Без собак росомаху не взять.

Пуля посмотрел на парня не то с состраданием, не то с сочувствием.

— Извини, Антоша, не дам. Во-первых, я не уверен, что именно росомаха загрызла твоего отца. Прикинь, если бы она и в самом деле загрызла, как бы он мертвый на четвереньки встал? Потом, на теле ни единой раны, ни от когтей, ни от зубов. Даже царапин нет! Я же сам его обмывал. А зад, видно же было, вороны расклевали… Давай тогда и их всех перестреляем… Перебьем всех в лесу — что ж в том хорошего? Лес без зверей и птиц — мертвый, увечный! Так что, извини, — собак не дам. К тому же, росомаха нюх им может попортить.

— Эх вы! Часовой природы! А отец считал вас лучшим другом! — парень усмехнулся и пошел на выход.

Тут Пулю осенило: «Дам-ка ему Амура. Если та росомаха и в самом деле Топ, то он его в обиду не даст».

— Постой, Антон! Не кипятись! Амура выделю…

Поскольку Михаил и сам Антон не сильны были в зверином промысле, они уговорили пойти с ними Лукьяна: невзрачного, тщедушного мужичишку с рыжей, всклокоченной бородкой. Он, оставив участок под присмотром сыновей, вывез на собаках две туши оленей и, сдав их втихаря Подкове, отсыпался дома.

На просьбу ребят промысловик откликнулся с радостью: Антон обещал в случае успеха подарить отцовское ружье. У Лукьяна имелись и две собаки, правда, староватые.

Откладывать выход не стали. Отправились на следующий же день.

В дороге бывалый охотник, радуясь тому, что появились благодарные слушатели, не закрывал рта:

— Я всякого зверя добывал, а росомаху не довелось. Хитрющая бестия! У меня на Крутом нынче попались два соболька и одна норка. И что думаете? Росомаху как будто кто направлял — вышла точно на них. А ведь там больше пятидесяти капканов стояло. И ведь до чего вредная: есть не ела, а мех подрала… Ну ничего! Нынче сделаем ей козью морду.

Укрытая снежным покрывалом тайга спала. Топ же в последние дни почти не смыкал глаз. А когда задремывал, сон был поверхностным. Неясная тревога поселилась в его сердце. Хоть и не много у него врагов, он всегда начеку: нос нервно подрагивает, небольшие ушки ворочаются, как локаторы, сообщая хозяину о малейших изменениях в окружающем мире.

Что это треснуло? Топ приподнял голову и оглядел вырубленный еще во времена леспромхоза склон. Среди стволов молодого подроста мелькали темные силуэты людей. Они шли, выставив вперед громобойные палки. Рядом молча трусили собаки. Две передние были незнакомы ему, а вот последняя похожа на Амура. Точно, Амур! Настороженность несколько ослабла.

Выйдя на росомаший след, собаки с лаем понеслись не разбирая дороги сквозь кустарник. Амур по запаху давно понял, что они идут по следам Топа, и радовался скорой встрече с ним. По его разумению, ему предстояло догнать и привести друга домой. Однако в поведении охотников чувствовались иные намерения: от них исходил запах злобы.

Характер лая псов насторожил Топа: в нем слышалась жажда крови. Кого это они преследуют? А лай тем временем приближался. Наконец Топ понял, что зевластые псы бегут по его следу.

Надо уходить!

И тут он совершил ошибку. Вместо того чтобы рвануть вниз, где снежный покров намного глубже, Топ помчался вверх. На покатом, почти безлесом увале, резко обрывающемся в соседний ключ, снег выдуло почти до земли, и собаки живо нагнали тихоходную росомаху. Возмущенно фыркая на предавшего его друга, Топ отступил к стоящему на краю обрыва кряжистому кедру и обнажил клыки так, что стал походить на свирепого демона. Лукьяновские псы отпрянули и, наращивая яростный лай, стали поджидать охотников.

Амур же, пытаясь подойти поближе к другу детства, попал под зловонную струю и, дико вереща, закрутился на снегу. Топ, воспользовавшись моментом, забрался на дерево и затаился в гуще кроны.

Когда подбежали люди и принялись высматривать его среди хвои, он осторожно спустился с обратной стороны кедра и, спрятав голову между передними лапами, покатился меховым шаром по откосу вниз. Лукьяновские лайки кинулись было следом и почти настигли, но на дне узкой, заваленной снегом долины завязли в пухлой перине.

Вдогонку Топу загрохотали беспорядочные выстрелы. Одна пуля со звуком лопнувшей струны прозвенела совсем рядом. Зверь инстинктивно отпрянул в сторону, но бежать продолжал в своей излюбленной манере: несколько боком и как бы сутулясь. При этом выбирал участки с самым глубоким снежным покровом. Достигнув устья ключа, он опять поднялся в горы и залег в курумнике. Топ был в смятении. Он не понимал, почему его хотят убить?