Глянув на табло своего «степа», Света обнаружила, что прошло всего лишь шесть с половиной минут. Нет, всё-таки без кино это было бы слишком мучительно. Она разблокировала планшет, включила на проигрывателе не досмотренную в прошлый раз серию – и вывела громкость на максимум, чтобы хоть что-то слышать сквозь громкую музыку и задорные Маринины выкрики.
Теперь время пойдёт куда быстрее. Тридцать с хвостиком минут, а потом – спасительная раздевалка, тёплый душ, хамам и, наконец, долгожданная свобода…
* * *
Света шла домой. Неся на одной руке перекинутый через неё пиджак, а другой придерживая за ремень висящую на плече спортивную сумку, она изредка оглядывалась по сторонам и незаметно улыбалась, радуясь ясной, тёплой погоде.
Они с Антоном жили в кирпичной пятиэтажке на Амурском бульваре в районе Истомина. В той самой тесноватой «двушке» без балкона, которую мама купила после развода. И из которой они со Светой впоследствии перебрались в куда более просторные апартаменты на Фрунзе. Освободившуюся квартиру мама решила сдавать. А год назад, когда стало понятно, что у Светы с Антоном всё всерьёз, она без колебаний передала её молодой паре «в неограниченное пользование».
Таким образом, у Gravity всё же имелась одна положительная черта: клуб находился почти на самом пересечении Дзержинского и Муравьева-Амурского, то есть совсем рядом с домом. Из-за постоянных командировок Антона Света частенько занималась одна. И вместо того чтобы брать такси или кататься на автобусах – своей машины у неё пока не было, – ей нужно было всего лишь немного прогуляться пешком.
…Вот и сегодня, хоть её жених и не был в отъезде, Света опять возвращалась домой одна. Когда она уже закончила тренировку и шла переодеваться, Антон догнал её и сообщил, что Максимыч завтра утром срочно улетает в Москву и поэтому через час экстренно собирает всех продажников в офисе. Услышав это, Света ничуть не удивилась. Из рассказов Антона она успела понять, что его начальник – Пётр Максимович – был настоящим гением и мог продать эскимосам снег, а бушменам – песок. Но, как и у любого гения, у него были свои причуды. Как, например, беззаветная любовь к корейской куксе7, дикая ненависть к широким галстукам или привычка устраивать собрания со своими подчинёнными чуть ли не в любое время дня и ночи.
Как бы то ни было, несмотря на многолетнюю приверженность затворническому образу жизни, Свете нравились такие вот вечерние прогулки по бульвару, растянувшемуся полосой зелени в самом сердце немаленького города. Ей нравилось смотреть на влюблённые парочки, милующиеся на выкрашенных в синевато-серый цвет скамейках. На оживлённо беседующих и прикармливающих голубей бабушек. На молодых мамочек, неспешно толкающих перед собой детские коляски. И даже многочисленные бегуны, велосипедисты и роллеры нисколько не нарушали эту спокойную, укрытую листвой раскидистых деревьев идиллию.
Мысли Светы текли плавным, ленивым потоком, однако вскоре она снова задумалась о том странном наваждении, которое охватило её вчера, когда они с мамой были на набережной. Подумала – и невольно нахмурилась. Ну вот почему ей не живётся спокойно? Почему люди настолько непостижимо глупы, что почти никогда не дорожат теми подарками, которые преподносит им судьба?
Да, пусть их с Антоном отношения держатся отнюдь не на трепетной любви и пылкой страсти. А на дружбе их родителей. Во многом – на инициативности и деловой хватке её матери. В какой-то степени – на неприхотливости и покладистости самой Светы. И ещё, наверное, на привычке, удобстве, необходимости иметь семью, наконец… Но, учитывая, что к такому положению вещей, насколько могла судить Света, рано или поздно приходят все семейные союзы, это было не так уж и важно.
…А она, дурёха, просто-напросто разучилась ценить то, что имела. Привыкла, понимаешь ли, что рядом с ней есть такой мужчина. Которого она, раз уж на то пошло, не особенно-то и заслуживала. И ведь останься она сейчас без Антона – ох и наплакалась бы! А если бы попыталась найти себе кого-то вроде него… Ну-ну, удачи, как говорится.
Света вздохнула, поправила на плече ремень от сумки и зачем-то прибавила шагу.
Как обычно, не дойдя несколько метров до широкой, расположенной прямо посреди бульвара цветочной клумбы, она свернула на хорошо утоптанную тропинку, задела ладонью ветку знакомого куста и перешла дорогу. Вот её неприметная пятиэтажка с тихим двориком. Вторая от края дома железная дверь с домофоном. Чистый подъезд с недавно крашенными стенами и стоящими на подоконниках цветами…
– Мя-я-я-у… – послышалось в подъезде, едва у неё за спиной стукнула закрывшаяся дверь.
Света замерла, напрягая слух. Звук доносился откуда-то сверху. Кажется, даже с её, четвёртого этажа.
– Мя-я-я-у…
Мяуканье было тоненьким и слабым. И, похоже, принадлежало маленькому котёнку. Света помедлила ещё немного и, уткнувшись взглядом в пол, начала нерешительно подниматься.
– Мя-я-я-у! – раздалось совсем рядом, когда она добралась до двери своей квартиры. Видимо, котёнок находился на пролёте между четвёртым и пятым этажами. Но поднять голову и обернуться Света так и не решалась.
– Мя-я-я-у!!!
Ей показалось, что теперь, когда зверёк увидел её, мольба в его голосе зазвучала ещё отчаяннее. Ощущая, как часто забилось её сердце, Света только с третьего раза вставила ключ в замочную скважину: вспотевшие руки противно тряслись.
– Мя-я-я-у! Мя-я-я-у!!!
Коротко скрежетнул замок, отрывисто клацнула дверная ручка – и Света поспешно шагнула внутрь. Бросив сумку на пол, а пиджак с ключами – на пуфик, она, не оглядываясь, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Дыхание вырывалось из груди судорожными, неровными толчками.
– Мя-я-я-у! – вновь донеслось из подъезда.
Света, оцепенев, уставилась невидящим взглядом в кухонную стену напротив.
– Мя-я-я-у!
– Чёрт! – вполголоса выругалась она. Развернулась, открыла дверь…
…И сразу же увидела его. Сидящего на бетонном полу. Чёрного, с белой грудкой и белой мордочкой. С ещё по-детски большими, смешными ушками… Измождённого, перепуганного. Брошенного.
Встретившись с человеком глазами, котёнок привстал.
– Мя-я-я-у!!! – умоляюще мяукнул он.
Света, словно во сне, вышла из квартиры и, медленно поднявшись по лестнице, остановилась на самом краю пролёта между этажами.
– Мя-я-я-у!.. – Малыш устало подошёл к ней и, чуть приподнявшись на задних лапках, обтёрся своим боком о её ногу.
– Ты мой хороший… – едва слышно, одними губами прошептала Света.
На её глазах выступили слёзы, в горле застрял комок. Она немногое помнила из своего раннего детства, но его она узнала тотчас же…
Некоторое время она неподвижно наблюдала за трущимся о её ноги зверьком. И уже собралась было нагнуться…
Нет, нельзя.
Это мамина квартира, не её. И она не одна… она с Антоном…
Света резко повернулась, сбежала вниз по лестнице и, перескочив через порог, захлопнула дверь.
Нет, маме это точно не понравится. Что если котёнок подерёт обои? Или поцарапает кожаные диваны? Или напачкает, и вся квартира будет пахнуть? А ведь мама собирается снова её сдавать. Она будет очень ругаться…
– Мя-я-я-у … – позвал малыш уже совсем горестно, будто потеряв последнюю надежду.
Девушка вздрогнула, боясь пошевелиться. Это, должно быть, очень глупо, что она сейчас плачет. Его обязательно кто-нибудь подберёт. Кто-нибудь добрый и заботливый. В крайнем случае – его отдадут в специальный приют для бездомных животных…
– Да пошло оно всё! – вдруг яростно прошипела Света. И, крутанувшись на месте, дёрнула дверную ручку…
Она мало что понимала в кошках – и всё же ей почему-то сразу показалось, что это был мальчик.
– Всё, мой хороший, всё… Не плачь!.. – тихо выговорила она и, шмыгая носом, закрыла за собой входную дверь. В этот раз запирать замки ей пришлось одной рукой. Потому что второй она прижимала к себе испуганно мяукающего кроху.
