Я застыла, глядя на него, боясь даже дышать, чтоб не спугнуть фантом. И вдруг он обернулся.

«Совсем как на фото…»

– Твой кофе – это самое вкусное, что я пил за последнее время, – произнес он тихим мягким голосом.

– Твои стихи, они прекрасны!

– Я даже не надеялся, что их кто-то прочтет…

Мне бы следовало спросить у него очень многое, но, выйдя на балкон и поравнявшись с Лероем, я совсем растерялась. К счастью, он сам продолжил беседу:

– Посмотри, какие они красивые, – глядя в ночное небо, прошептал Лерой так, словно боялся спугнуть своим голосом эти вечные светила.

– Прародители рассказывали, что с Луны они еще красивее.

Не имея сил оторвать от него глаз, я лишь мельком взглянула на бриллианты звезд. Вдруг в дверь постучали, и Лерой, прислушиваясь, повернул голову к комнате.

– К тебе пришли, давно стучат, – он аккуратно отпил кофе и добавил, – иди, открой.

Я проснулась. В дверь и вправду стучали, а за окном, как и во сне, стемнело. Поспешно спрятав опасные артефакты, я, наконец, смогла открыть дверь. Вдруг сквозняком ворвался Феникс.

Оглядев весь второй этаж размером всего в одну просторную комнату, он выскочил на балкон.

– Где он?!

– Лерой? – толком не проснувшись, ответила я.

– Что? Ты о чем, – замер Феникс, – или о ком?

– Прости, я видела что-то во сне, – потирая лоб, пробормотала я.

Не желая верить, что это был всего лишь сон, я, осматриваясь, вышла за Фениксом на балкон.

– Этот день был тяжелым, я крепко спала.

Потирая перила, где только что была рука Лероя, я даже немного злилась на Феникса за то, что тот нарушил мое свидание.

– Прости, вспылил! – признался ревнивец. – Я просто думал, ты не одна.

– А с кем?

– Ну, с Эндрю…

– Уверена, его послал Вармалд убедиться, что я уже не рою.

– Вы только об этом говорили?

Я резко повернулась к нему. Доверие являлось делом чести для меня, и он это прекрасно знал. Я ненавидела оправдываться и не любила вынуждать людей делать это. Хотя и понимала его сомнения, ведь они совсем недавно посещали меня саму. Чтоб успокоить Феникса, я решилась соврать.

– В основном Эндрю расспрашивал, нашла ли я что-то при раскопках, чтоб передать своему отцу.

– Почему им так интересно? – неожиданно возмутился Феникс. – Может ты была права? Может там что-то есть?

Я вдруг захотела ему рассказать. Так тяжело было носить эти секреты. Хотелось снять с себя весь этот груз или хотя бы разделить надвое.

«Но не сейчас… Это слишком опасно. Может позже, когда мы сможем улететь отсюда, скрыться вместе, если возникнет опасность», – рассуждала я.

– Может ты прав. Может там и есть что-то. Но оно в любом случае не стоит наших жизней.

Феникс оперся крепкими руками о перила и облегченно вздохнул. Уже скоро он приблизился и сомкнул руки за моей спиной. Я закрыла глаза, и вдруг увидела перед собой светлый образ Лероя.

– Поцелуй меня, – прошептала я.

В моем воображении Лерой наклонился, нежно касаясь меня губами. И это без сомнения был самый лучший поцелуй в моей жизни.

– Ты сегодня другая, наконец, заговорил Феникс. Ты никогда меня так не целовала прежде.

– Никогда за те два раза?

Мы рассмеялись. Напряжение спало.

Сегодня меня вызывал к себе Альберто. Ему отвели две отдаленные крупные скалы под экспериментальные лаборатории, и он хотел мне показать необходимый ему план внутренних комнат.

Я встала пораньше, чтоб прочесть письмо от Лероя. Каждый мой день теперь соответствовал его дню, запечатленному на бумаге. Я так решила.

Достав его фото, я снова погрузилась в прозрачные голубые глаза слишком надолго.

«Нет, я не смогу так работать, постоянно думая о нем. Лучше встретиться с ним вечером, перед сном. И возможно он придет ко мне снова…»

Засунув фото в сумку, я вышла из дома.

Лаборатория Альберто располагалась в самом безветренном месте долины, за исключением ущелья. Его скала напоминала срубленный пень, окруженный всё ещё высокими собратьями. Из его просторной лаборатории был даже выход на ровную платформу для экспериментов. Припарковав автомобиль в укрытие, я прошагала к пещере Альберто. В этой всего одной, но зато огромной комнате, буквально разбегались глаза от всевозможных опытных образцов и агрегатов. Вдоль стены, оборудованной по периметру белым столом, высились колбы с разноцветными плазмами, странные шары, намертво прилипшие друг к другу, энергетические барьеры и многое другое. На стене светилась таблица Менделеева, квантовая классификация частиц и таблица невидимых глазу полей. Мама рассказывала, что раньше люди воспринимали мир исключительно зрительно и вместо того, чтоб чувствовать поле, человек старался изобрести всё новый микроскоп, в надежде его увидеть. Это тормозило развитие и понимание структуры мира. Когда для новых открытий надо было всего лишь найти новый подход их изучения.

– Ленна! – радостно поприветствовал меня лысоватый мужчина небольшого роста. – Рад, что ты так рано, у нас много работы!

Альберто был одним из самых низких людей долины, требующий самых просторных помещений.

– Мне сказали, что когда-нибудь ты заберешь нас отсюда, поэтому я так рано, как только смогла.

Он рассмеялся.

– Не советую сильно обольщаться, быть может, Гардокки самая лучшая долина на всей Земле.

– Да, уж, надеюсь ты не прав, – вздохнула я.

– Как твои раскопки? Ты что-нибудь нашла?

– Нет, только старые каркасы, – мой голос дрогнул.

– И больше ничего?

– Нет, совершенно ничего.

Отведя взгляд от его тяжелых карих глаз, я подумала, что мне надо непременно учиться врать лучше, если я собираюсь и дальше держать всё в тайне.

– С чего начнем? – прошла я вперед, рассматривая его экспериментальные модели.

– Начнем, пожалуй, с описания самого процесса полета, – оживился ученый. – Только так ты сможешь понять, какое именно пространство мне нужно для опытов.

– Согласна, начнем. Ты собираешься строить большой самолет?

– Самолет? – удивился Альберто.

Думаю, этой мысли не было в его голове, как таковой.

– Нет, нет, какой еще самолет, это все пережитки прошлого. Тяжелая громадина, которая от малейшего ветерка нас всех угробит.

– Неужели телепорт? – закидывала я его вопросами.

– Ленна, телепорт штука крайне нестабильная. Если уже распадаться на атомы, то лучше для межгалактических путешествий, а не внутрипланетных.

«Внутрипланетных» – отозвалось эхом в голове.

– Мы будем рыть тоннели и летать сквозь землю?

Альберто на минуту задумался.

– Нет, не думаю. Там под землей погребены целые города, слишком много препятствий и не понятно куда двигаться.

– Тогда что? – нахмурилась я.

– Я думаю изобрести летательный костюм, который способен защитить полет человека в  стратосфере, там, где гигантские бури не способны нас достать.

– То есть мы полетим поодиночке, а не все вместе? Что если костюм испортиться, если кто-то из нас заблудиться или даже умрет?

Альберто глубоко вздохнул.

– Я долгое время мечтал построить обычный дирижабль, который сможет вместить нас всех. Я думал, мы сможем облететь весь земной шар, создать карту материков и горных ландшафтов и найти новый дом.

– Это прекрасно! – воскликнула я.

– Прекрасно для мечтателя, но не для того, кто планирует выжить, – остудил меня он.

– Я не понимаю, чем плох план?

– Скажи, Ленна, что будет, если бросить в бурю огурец?

– Он, скорее всего, будет разбит о ближайшую скалу, оставив на ней свои ошметки, – заключила я.

– Все верно, – закивал Альберто, – а если пустить по ветру семена от этого огурца? – он выдержал поучительную паузу. – Какая-то часть семян куда-нибудь да прилетит.

– Не особо воодушевляющий план, – пробурчала я.

– Именно поэтому старейшины и не в восторге от идей о путешествиях. Мы все хотим изменить нашу жизнь, но не все из нас понимают, чего это может нам стоить.