– Ты что-нибудь нашла там, чтоб труды не показались совсем напрасными?

– Нет, я не успела.

– Ты расстроена? Разочарована?

– Нет, не расстроена, – сухо ответила я.

– А что ты вообще собиралась там найти? Пять тысяч лет не малый срок!

Я не смогла долго сидеть с ним рядом. То ли от злости, то ли от того, что приходилось лгать, меня постоянно трясло. Подскочив с места, я подошла к окну и пригубила горячий напиток, вглядываясь вдаль.

– Не знаю, – пожала я плечами, – но теперь мы хотя бы знаем, что это место опасно для Альберто с его лабораторией. Или твой отец против летательных технологий тоже?

– За Альберто не переживай, мы нашли ему подходящую скалу для опытов. Мой отец очень даже поддерживает идею найти лучшее место для наших потомков и улететь отсюда. Чтоб наши с тобой дети начали свою жизнь в лучшем мире, – спокойно объяснил он, интонацией выделив фразу «наши с тобой».

Он все еще раздражал меня, но после этих слов вскипевшее негодование здорово остыло. Что бы там не произошло в далеком или не очень далеком прошлом, но старейшины безусловно старались защитить свое потомство, то есть нас всех. Стало быть и вправду заботились об улучшении всеобщего положения.

– Ты знаешь, я сегодня чудом увернулась от булыжника размером с дом, а потом еле успела скрыться от бури. Мне бы хотелось провести этот день в постели, – неоднозначно намекая на его уход, сказала я.

– И я вполне могу тебе в этом помочь, – прошептал Эндрю прямо мне на ухо, тихо подкравшись со спины.

Его руки застыли на мгновение в попытке обнять меня, когда я отскочила от него, словно ошпаренная.

«Но почему? Он все еще тот Эндрю, которого ты недавно любила. Один шаг навстречу ему, и все будет, как прежде» – пронеслось в голове.

– Перестань, просто шагни ко мне, и все забудется. Нам ведь было так хорошо вместе. Как мы мечтали обустроить свой дом, нарожать детишек. Помнишь? – словно прочитав мои мысли, подначивал он.

Мне и вправду хватило бы шага, чтоб повернуть время вспять, но я его отчего-то не сделала. Теперь, когда я смотрела на Эндрю этим утром, то не видела больше искренне любящего человека, но ясно видела ложь. Непостижимым образом лишь за одни сутки я научилась ее видеть.

– Нет, Эндрю, как прежде никогда не будет, – нерешительным голосом ответила я.

– Разрушать гораздо проще, чем строить. Архитектор должен знать, – словно угрожая, произнес он.

Тут я не выдержала и обрушилась на него лавиной вопросов:

– Почему ты меня бросил тогда? Почему? Лишь от того, что я хотела что-то знать? Возможно, это сделало бы меня еще счастливее рядом с тобой! – закричала я, выливая накопившуюся боль. – Скажи, наконец, правду! Будь мужчиной! Почему?!

– Я хотел проучить тебя.

– Что? – еще громче выкрикнула я.

– Послушание и безусловное доверие старейшинам есть та благодарность, которую мы обязаны платить за то, что сейчас живем.

– То есть ты всегда планировал вернуться?

– Конечно, – раскрыв объятия, он снова направился ко мне.

На это я лишь молча открыла перед ним дверь. Он терпеливо вздохнул и шагнул за порог. Затем мельком глянул в сторону, и, потерев нос, с чего-то добавил:

– Буду рад, если позовешь меня снова на свой вкусный кофе.

«Что? Я не звала его?!»

Внизу по лестнице что-то зашуршало. Выглянув за дверь, я увидела сбегающего по ступенькам Феникса.

«О нет!» – прогремело в мыслях.

– Уйди уже, прошу! – взмолилась я к Эндрю, – Феникс!

Но он уже не слышал, оглушенный ревностью.

– Феникс, прошу, ответь, – умоляла я открыть телепатическую связь, но он не открывал.

Я легла на мягкий диван мятного цвета, перебирая события утра. Угнетающее чувство разъедало грудь, и мне скорее хотелось объясниться с искренне любящим меня человеком. Постаравшись связаться с ним снова, я обессиленно закрыла лицо подушкой. Перед глазами отпечаталось написанное красивым почерком имя Лерой. Заглянув под диван, я вытащила жестяной ящик, схватив с полки фото без Эндрю.

Лерой продолжал свое письмо человеку будущего, то есть мне.

«Десять лет назад начали таять ледники. Мы не смогли остановить этот процесс, думая, что угрозой станет лишь частичное затопление прибрежной линий. Однако все обернулось совсем по-другому, и враг человечества подкрался наиболее незаметной дорогой. С проливными дождями на нас с периодичностью в два – три года стали обрушиваться все новые неизвестные ранее болезни. Они налетали одна за другой, заставляя человечество то и дело страдать от пандемий. По сей день ученые не успевают находить лекарства, и выживают лишь те, у кого крепкий иммунитет или хорошая фортуна. А еще те, кто может запереться в бункерах или способен защитить себя современными средствами.

Поначалу я летал по планете, перевозя грузы, докторов и гуманитарную помощь. Но вскоре даже это оказалось бесполезным. Все страны обособились, спасая исключительно себя. Мое умение оказалось совершенно ненужным. Я засел дома и начал писать стихи. Парень вряд ли оценит мою писанину, поэтому я очень надеюсь, что ты девушка. Если захочешь, сможешь почитать их. Перевернув книгу, с конца ты обнаружишь мои зарифмовки, рассчитанные на не сильно привередливого читателя. Там же сможешь найти мое фото и фото моей сестры. Сегодня у меня нет настроения на разговоры, уж прости. И если ты не против, то встретимся завтра.

Твой Лерой».

На этом первая страница заканчивалась, оставляя под собой кусок белого поля. Я подцепила углом фотографии последние листы и расклеила задник блокнота. Фотографии частично отпечатались на бумаге, но фото Лероя в отличие от его сестры осталось чудом нетронуто временем.

На меня смотрел парень с невероятными глазами, чуть курносым носом и тонкими губами. Его подбородок украшала редкая светлая бородка, а прямые длинные волосы были слегка зачесаны назад. Он стоял у своего письменного стола в домашнем халате, пижамных штанах и странной дырявой футболке.

«Не лучший вид, но почему-то такой теплый и родной».

Я не могла отвести от него глаз. Старая фотокарточка буквально примагнитила мой взгляд, заставляя разглядывать черты его лица снова и снова. В какой-то момент я даже застеснялась своего пристального внимания к Лерою так, словно он мог в ответ посмотреть на меня с этого старинного куска бумаги.

Вскочив на ноги, я быстро спустилась в гараж и нашла там несколько пластин сверхтонкого органического магнитного стекла. Вырезав лазером подходящую форму, я аккуратно при помощи телекинеза перенесла фото между листов и склеила их. Теперь я могла держать это фото в руках, не боясь его безвозвратно повредить.

Не используя руки, я подняла книгу в воздух и, перевернув, опустила снова. Подцепив уже знакомыми движениями склеившиеся листы, я переворачивала одну за другой, пока мне не открылось первое стихотворение Лероя.

Жизнь

Когда ты осознал, что жизнь проходит?

Когда ты заболел, свалился с ног?

Или, когда в твой дом никто не ходит,

Шумной компанией ввалившись за порог…

Когда ты потерял кота и, глядя в небо,

Вдруг увидал привет из миллиарда звездных лет?

В ночной пижаме, тапочках и пледе

Стоишь и думаешь, как твой ничтожен век…

Мы не хотели знать, но нам сказали -

Земля жила до нас непостижимо много лет.

И если вытащу я всю руку из пледа,

То где-то на конце ногтя жил человек…

Зачем тревожить мир пустою болтовней,

Зачем писать письмо, что не доходит,

Ты замолкаешь глядя в небеса,

Когда ты осознал, что жизнь проходит…

Перечитывая его раз за разом, я, наконец, мирно уснула.

Я открыла глаза, было темно. Тонкие занавески раздувались свежим ветром в серебряном свете луны. На балконе стоял человек. Я тихо встала и подошла к балконной двери. Мужчина, одетый в пижамные штаны и халат, держал в руке мою кружку. Его светлые волосы слегка раздувались залетевшим с востока ветерком, и мое сердце тут час бешено заколотилось. Это был Лерой.