– Твой дед, как и твой отец, содержал не одну семью, – напомнила тетя Майя.
– Я говорю про бабушку.
– Я что-то не помню, чтобы у моей матери было много денег. Да, мы жили нормально, даже хорошо. Врачам же всегда что-то носили. В советские времена пациенты помогали своими связями. Тогда не деньги ценились, а блат, свои люди в торговле, различных организациях. Конечно, у моего отца были пациенты из всех сфер жизни. Но мы не купались в золоте. Сбережения советских времен сгорели. Все старинные украшения – от предыдущих поколений. И Советский Союз был закрытой системой. Вам, девочки, в это трудно сейчас поверить, но выехать за границу было сложно, большинство людей не ездили никогда. Люди не имели недвижимости за границей, не имели счетов в зарубежных банках…
– А у бабушки они были! – заорала Яна.
– Когда она их открыла? – удивилась тетя Майя.
– Не она. Это счета, документы на которые отданы на хранение нашей семье. Ты же слышала про клад, тетя Майя? Я знаю, что теперь и Аня слышала. И вы почему-то решили, что клад будут искать Аня с Игорем. С какой стати?!
Мы переглянулись с тетей Майей. Возможно, она знала больше, чем я.
– Насколько я понимаю, клад, о котором шепотом говорили в нашей семье, – это документы, а не драгоценности?
– Может, в банках лежат драгоценности, – пожала плечами Яна. – Может, золотые царские рубли. Ни папа, ни я этого не знаем. Ни он, ни я документов не нашли! Хотя в той квартире, наверное, не один месяц нужно копаться, чтобы перебрать все бумаги. Если бы мы знали, как они выглядят!
– Но это не наши документы, не наши счета, не наши банковские ячейки? – уточнила я.
– Человек, который все это отдал на хранение нашему предку, давно мертв. И к нам никто ни разу за этими документами не приходил. Про них просто не знают! Никто не знает, кроме нашей семьи! Значит, мы вполне можем ими воспользоваться. И они бы решили все проблемы нашей семьи.
– Откуда ты знаешь? – спросила я.
– Папа сказал.
– Высшая инстанция. Большой финансист, – хмыкнула тетя Майя.
– Там документы царской семьи.
Мы с тетей Майей замерли и переглянулись.
– Но документами Романовых, насколько я понимаю, могут воспользоваться только потомки Романовых. Мы ими не являемся. Или являемся? Какого-нибудь любвеобильного царя? – спросила я.
– Нет, – сказала Яна. – Может, там и есть документы на счета, открытые на чье-то имя. Их, кстати, тоже можно продать. Но есть счета и на предъявителя. И какие-то очень важные расписки. Наш с тобой отец, Аня, подслушал разговор бабушки и дедушки еще подростком, как и его предок до него. Дед говорил, что он бы от всего этого избавился – сжег. Потому что это бомба. Для нашей семьи и, может, для страны. А бабушка – что мы хранители и обязаны все это хранить. Дед тогда предложил сдать все в архив, если она не хочет сжечь. Это было еще в советские времена. А когда у папы возникли проблемы, он об этих документах вспомнил. Тогда же уже можно было легко выезжать за границу. Мама бы съездила, я бы съездила, раз он был под следствием. Бабушка с дедушкой, в конце концов! А они оба вели себя так, будто не понимают, о чем речь.
– Ты сменила фамилию на бабушкину, чтобы ей угодить? Будто ты – продолжательница рода врачей Ваучских? Не дедова внучка, а из рода врачей с долгой историей? Единственная из молодого поколения с этой фамилией. Чтобы переехать в ее квартиру и попытаться найти документы? Ваучская должна жить в квартире Ваучских.
Яна кивнула.
– Мой отец вполне мог их сжечь, – заметила тетя Майя. – Он бы никогда не взял чужое. И чтобы ни у кого другого не было искушения. А поняв, что твой отец про документы знает, он мог убедить мою мать от них избавиться.
Яна пожала плечами.
– Единственный вариант – перебрать все бумаги, которые лежат в той квартире? – спросила тетя Майя, хотя это скорее были мысли вслух.
– И книги, – добавила я.
– А теперь я не знаю, когда вернусь в Россию! – заорала Яна и повернулась ко мне. – Как ты могла?!
Я посмотрела на сестрицу невинным взглядом.
– Я видела это обращение, которое ты записала! Ты что, не понимала, что делаешь?!
– Еще как понимала. Из-за твоих «подвигов» ко мне приходят банкиры и объясняют, что меня ждет, если я не окажу «любезность». – Все было не совсем так, но Янке этого знать не следовало. – Я вообще была в шоке! Я все всегда делала сама и у родителей ничего не просила.
– Да, ты ушла из семьи и семьей не интересовалась! Ты не знала, как нам было плохо.
– А кто в этом виноват? – спросила тетя Майя. – В психиатрии работает не один твой отец. И ничего, живут люди без постановки ложных диагнозов за большие бабки.
Я предложила вернуться к кредитам. Что там с залогом? Я не поняла, как Яна могла служить залогом. Ее что, отдали в крепостные девки кому-то из банкиров?
– Примерно так, – кивнула моя сестрица, и в это мгновение она показалась мне на десять лет старше, чем была на самом деле.
– Но ты же все время жила с родителями, а не в гареме! – заметила тетя Майя. – Ты не съезжала ни к какому мужику!
– Но встречалась по первому требованию, – процедила Яна. – И этот садист стал моим первым мужчиной. И это обеспечило нам более низкую ставку по кредиту.
– Тебя отец продал?! – закричала я.
– Я сама приняла окончательное решение. Я хотела спасти родителей. Кто же знал, что он садист?! У него же на лбу не написано. А он тушил об меня сигареты, он… Неважно. Эта сволочь сдохла. Жаль, недолго мучилась.
– Это тот начальник кредитного отдела, который умер на вечеринке от сердечного приступа? – уточнила я.
Яна кивнула.
– С твоей помощью? – спросила тетя Майя.
– Мама помогла. Она не могла видеть, как я мучаюсь. Подсыпала, конечно, я. И снова бы подсыпала, если бы можно было открутить время назад. Только раньше.
– Кредит отец выплатил?
– Да. Довольно быстро. И клиника заработала, и мне садист денег давал, я тоже клинику открыла. Жадным он не был, нужно отдать ему должное. И он же придумал еще один источник дохода для нас всех.
– Патентованные психи, которые брали кредиты? – уточнила я.
– Ты и про них знаешь?
– Банкиры просветили.
А Яна продолжала рассказывать дальше. После смерти ее первого мужчины на нее через некоторое время вышел начальник кредитного отдела другого банка – тот, который потом сбежал за границу с большим количеством денег вкладчиков.
– Вот с ним мне было хорошо, – печально улыбнулась Яна. – Он на меня дом в Испании переписал. Я точно не знаю почему – или чтобы жене не достался, или чтобы Интерпол и наши спецслужбы на него не вышли. Он предложил – я согласилась.
– И с ним вы продолжили схему с патентованными психами?
Яна кивнула. Более того, этот человек познакомил ее с двумя владельцами микрофинансовых организаций, выдававших быстрые кредиты. У него и с ними были дела. И один потом помог Яне – и заработал на этом.
Мы с тетей Майей вопросительно посмотрели на Яну.
– Авария со Славой Рукомойниковым, – вздохнула она.
Мы ничего не понимали. Яна объяснила, что аварию подстроила она, а не пожилая пара.
– Но снотворное…
– Отец заплатил. Вот и получилось снотворное. А я договорилась с директором микрофинансовой организации, что он им организует займы задним числом. Все деньги – ему. И очень кстати оказалось, что у них были и банковские кредиты. Директор микрофинансовой организации и ребят послал, которые вроде как пришли деньги выбивать. А папа выяснил адрес дачи этих стариков и отвез туда документы. Вроде как они сами выложили на стол для своих детей. Вот, смотрите, не справились с кучей кредитов.
– Почему ты убила Славу?
– Да потому, что многого хотел! И аппетиты росли с каждым днем. Ему все было мало! Поганый был мужик.
– Кто с кем познакомился? – поинтересовалась тетя Майя.
– Он со мной. И стал шантажировать. Он собрал информацию обо мне, о психах, с кем-то из них пообщался. Он быстро все просчитал. Отдать ему должное, соображал он очень хорошо. Я посоветовалась с папой. Он сказал, что какое-то время придется «пообщаться». Тут как раз помог образ «блондинки», который я усиленно создавала. И перед Славой я неоднократно играла роль полной дуры. Будто я не понимаю, что он предлагает. А он верил! Он считал, что все придумал мой отец, а я делаю то, что мне говорят папа и мужчины. Слава меня ни во что не ставил. Дура-блондинка, которая ему полезна на данном этапе. Только один Юра меня любил и ценил!
