— Этого мы теперь точно не узнаем, но, пожалуйста, не вините себя. — нам нужно держаться, потому что еще ничего не кончено и наша война будет дальше. — Яр бы этого точно не хотел. — улыбаюсь. — Он любит вас.
— И тебя он любит. — пронзительно смотрит в глаза. — Я, честно, был очень удивлён, когда он сказал, что хочет познакомить меня с тобой. Парню всего двадцать два, в таком возрасте не принято знакомить с родителями. — пожал плечами. — Да и я был слегка предубеждён: он вполне обеспечен, мало ли, кто на него позарится. Единственное, что возмущалось в моей голове — обещание, которое я дал себе после смерти жены, что я никогда не пойду против единственного, что есть в моей жизни — сына. — сделал паузу и задумался. — Но знаешь, все сомнения сразу отпали, когда я просто посмотрел на вас. Ваша искренность, то, как ты интуитивно жалась к нему и то, с каким видом он тебе эту защиту давал — это дорогого стоит. — улыбнулся, обдавая легким налетом ностальгии по тому дню.
— Все будет хорошо. — прошептала. — Он сильный.
Только под утро мы заснули: отец Яра как сидел в кресле, так и вырубился, и я, свернувшись комочком на диване, вскоре уснула, окончательно растратив все резервные силы. Проснулась от тихих приглушенных разговоров, и, узнав в одном из мужских голосов отца, моментально встрепенулась.
— Пап. — прошептала хриплым ото сна голосом. — мужчины повернулись, и я увидела спокойное, но дико уставшее лицо какого-то серого цвета и глубокую складку между бровей. — Он жив? — выдавила из себя самый страшный вопрос.
— Жив. — папа сел ко мне на диван и обнял. — И даже будет ходить. — странное чувство — услышать все самое важное, все то, что маяло тебя на протяжении бесконечных часов. И тут я сорвалась. Те слезы, что не находили выход в момент страха, буквально поплыли со словами облегчения. Я судорожно сжимала рабочую футболку отца и орошала ее влагой.
— Спасибо. — прошептала сбившимся голосом.
— Т-ш-ш. — прижал к себе и провел по волосам, как всегда делал в детстве. — Все самое страшное позади. — продолжил укачивать. — Хочешь к нему? — спросил, когда я почти успокоилась.
— А можно? — с безумной надеждой на чудо заглянула в глаза.
— Вообще нельзя, но я имею кое-какие привилегии, как считаешь? — улыбнулся и стер мои слезы с щек. — Вить, возьми халат и кинь мне один. — обратился к отцу Яра.
Так и пошли мы нашей маленькой делегацией вершить нелегальные дела. Я пропустила Виталия Георгиевича вперед, рассудив, что ему в какой-то степени важнее, чем мне.
— А мне можно его касаться? — спросила совершенную ересь, окончательно разволновавшись. Наверное, я бы переживала даже меньше, если бы выступала перед многотысячной аудиторией.
— Только за здоровые конечности. — пошутил.
— Пап, насколько все серьезно? — взяла родителя за руку, чтобы не вздумал в случае чего увиливать.
— Серьезно, дочь. — задумался. — Должно пройти немного времени, чтобы давать более точные прогнозы, но не меньше, чем полгода. Здесь он на два месяца минимум. Все же травмы были очень тяжелые.
— Это неважно. — помотала головой. — Он восстановится? — сухо спросила.
— Вот чтобы прямо совсем до конца — никогда. — поджал губы. — Придется периодически наблюдать голову, еще может прихрамывать, повезло, что на правой руке нет никаких повреждений.
— Хорошо. — выдохнула, рассудив, что это вообще ничто по сравнению с тем, что я могла больше никогда не услышать его голоса и не увидеть серого тумана его глаз. — Он без сознания?
— После наркоза. — кивнул. — Скоро должен отойти. — посмотрел на часы. Тут за нами распахнулась дверь и вышел Виталий Георгиевич.
— Иди. — похлопал меня по плечу.
Глубокий вдох, чтобы хоть немного унять дрожь в руках, и я захожу в палату. Просторное светлое помещение, но я сразу натыкаюсь на монитор с жизненными показателями и часы: пять вечера. С ума сойти, сколько я проспала. Боюсь скользнуть взглядом по больничной койке и увидеть Яра. Мужество, вот чего не хватает каждому из нас в критические минуты. В пару шагов преодолеваю расстояние до изголовья и падаю на колени. Вот он, весь в бинтах, штопанный, но здесь, со мной, рядом. Неверными пальцами касаюсь родного лица и провожу по коже.
— Яр. — выдыхаю, сжимая здоровую руку. — Не смей так больше со мной поступать! — целую тыльную сторону ладони. — Я тебя достану даже на том свете и пристрелю лично! — снова реву, надеясь, что он никогда не услышит мои истеричные всхлипы. — Живой. — снова прижимаюсь губами к сухой коже руки, капая слезами. — Я так тебя люблю. — продолжаю неуравновешенно шептать.
После десяти минут моих невнятных молений, мне кажется, что я сошла с ума, когда услышала ответ его голосом:
— Я тоже люблю тебя, моя маленькая. — ни во что не веря, поднимаю глаза и вижу, как открыты его. — Что случилось? — с трудом спрашивает.
— Ты попал в аварию. — произношу, внимательно следя за его малейшими реакциями. — Я позову кого-нибудь. — встаю, но Яр останавливает:
— Подожди, а то потом не дадут поговорить.
— С ума сошел! — шиплю, улыбаясь тому, что он со мной. Мой.
— Руки, ноги, пальцы, уши на месте? — с полной серьезностью задает вопрос.
— Ты абсолютно целый. — счастливо усмехаюсь, стирая очередные слезы.
— Тише, солнышко, испугалась? — даже в своем чертовом переломанном состоянии он умудряется спрашивать, не испугалась ли я?! Серьезно?
— Теперь все хорошо, правда. — коротко целую в губы. — Сейчас позову персонал.
— Он очнулся. — выхожу к нашим родителям.
Обратно захожу в сопровождении отцов и двух медсестёр. Виталий Георгиевич сразу спешит к сыну:
— Как ты? — неподдельная тревога сочится в его глазах.
— Живее всех мертвых точно. — слабо улыбается.
— Давай проверяться. — к Яру подходит мой отец и начинает проводить тесты. — Что ты помнишь? — спустя бесконечное число манипуляций интересуется. — Начнём с основной информации. Расскажи о себе. — поясняет.
— Ярослав Витальевич Нечаев, двадцать два года, Москва, Россия, не судим, не женат, в подозрительных ситуациях не замечен, детей не имею. По уши влюблён в одну прекрасную девушку, которая сейчас плачет в углу. Ира, не реви! — гаркнул на меня.
— Идиот. — усмехнулась, вытирая ладонями влагу с и без того заплаканного лица.
— Это замечательно. — хохотнул папа. — Продолжим. Что ты помнишь последнее?
— Раннее утро. Я выхожу из спальни, мы с Ирой завтракаем, потом я вызываю такси, и она уезжает. А дальше, — сделал паузу, видимо копаясь в воспоминаниях, — а дальше все.
— Ир? — на меня уставились две пары глаз, по всей видимости ожидая ответа на вопрос, когда это происходило.
— Вчера утром.
— Так. — стучит наше светило медицины по папке. — В принципе, ситуация нормальная, и эта амнезия типична для черепно-мозговой травмы такого типа. Через несколько дней память должна полностью восстановиться. Если вопросов нет, то я поехал домой. Ужасно хочу спать. — пожаловался, скорчив умильную рожицу. — Ир, зайди ко мне в кабинет, пожалуйста.
— Иду. — еще раз обменялась взглядами с Нечаевым-младшим и пошла за папой. В кабинете он сел на стол и включил кофемашину.
— Зная тебя, и то, что ты упертая как стадо баранов, могу сделать тебе больничный, чтобы проблем в универе не было. — начал отец. — Но у меня есть несколько условий. — выдвинул вперед указательный палец.
— Святой! — преувеличенно-пораженно выдохнула.
— Не ерничай! — пригрозил. — Во-первых, не больше, чем на две недели. — я кивнула. — Во-вторых, я хочу быть уверен, что ты ешь, спишь и отдыхаешь. — я еще раз кивнула. — И в-третьих, никаких ночевок здесь! — сказал настолько четко, что у меня даже не осталось сомнений, что я ослышалась.
— Ну, пап, ну хотя бы периодически. — состроила морду одного знаменитого мультяшного кота.
— Хорошо. — потер лоб. — Вот твой пропуск. Второй передай отцу Яра. — допил кофе. — И да, после этого ты точно будешь звать меня святым. — ухмыльнулся своей идеальности. — Чую, что сегодня будет один из случаев под названием «папа, ну хотя бы периодически», поэтому рассказываю: кресло раскладывается и превращается в достаточно удобный диван, так что не поленись и разложи. Держи. — протянул полотенце, футболку и черные спортивные штаны. — Прими душ и стань нормальным человеком. — увидев мой обиженный взгляд, заржал. — Нет, дочь, от тебя не воняет, просто тебе нужно расслабиться, я тебе как гениальный врач говорю. — пафосно заявил.
