Ещё несколько секунд, и он наваливается на меня сверху. Вид победителя, охотника, завоевателя — его лицо воплощает все самое первобытно-мужское.

— Моя девочка, скорее всего будет больно, но если ты не будешь напрягать мышцы, то мне будет проще, а тебе менее чувствительно.

— Хорошо. — киваю, поджав губы от напряжения.

— Ты только моя. Это — лишнее тому подтверждение. Советую запомнить. — сурово произносит в губы и целует. Одновременно с его трепетной лаской приходит и дикая, разрывающая боль. В невыносимой агонии пытаюсь оттолкнуть его от себя, но Ярослав поднимает мои руки надо головой. — Солнышко, потерпи немного. Скоро станет легче. — стирает мои слёзы с глаз большим пальцем и ещё раз ласково целует.

— Больно. — жалуюсь на пульсирующее изнеможение, шмыгнув носом.

— Т-ш-ш. — касается клитора, пытаясь вернуть мне приятные ощущения. Его губы двигаются вниз: с подбородка на шею, вниз по артериям, ключицы, грудь. Его язык кружит, зубы покусывают. Не сдерживаюсь и зарываюсь руками в его волосы.

Боль утихает постепенно, и теперь я чувствую лишь непривычную тугую наполненность и немного утраченного желания.

— Так непривычно. — шепчу. Яр поднимает голову, лукаво смотрит и совершает один полный толчок. — Боже! — закрываю глаза от накативших мурашек.

Ярослав оценивает мое довольное состояние и продолжает двигаться уже более активно. Его руки по всему поему телу, мои — на его спине. Он рычит, а я судорожно извиняюсь за то, что снова оцарапала его.

— Чья ты? — выдыхает в ухо, не прекращая вдалбливаться. Проводит носом по виску и целует в губы.

— Твоя. — преданно смотрю ему в глаза, из последних сил оставаясь разумом в этом измерении.

— Кончай, моя хорошая. — требовательно, но так ласково произносит.

— Не могу. — практически вою от бессилия. Я на грани, но что-то будто не даёт мне переступить её.

— Можешь. — шипит и засаживает на всю длину.

Мой пронзительный вскрик «да» и его хриплый стон будто слились воедино. Глаза сами закрылись и больше не желают открываться. Мне хорошо, мне безумно хорошо. Яр распластался на мне, а у меня даже нет сил, чтобы сказать ему, чтобы он слез. С мутным взглядом поднимает голову и пронзительно долго всматривается в мое лицо. Его глаза улыбаются, да и сам он выглядит предельно счастливым.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает, проводя ладонью по моим спутанным волосам.

— Замечательно. — усмехаюсь. — Но чувство, будто между ног кол всадили. — морщусь от саднящих ощущений.

— Полежи минутку. — слезает с кровати и идёт к тумбочке. Копается в ящике, — нашёл. — резюмирует.

— Что случилось? — интересуюсь.

— Раздвинь ноги. — садится на кровать напротив меня.

— Зачем? — хмурюсь.

— Крови было много, нужно обработать. — разъясняет будто маленькому ребёнку.

— Яр! — в очередной раз краснею. — Дай, я сама. — тянусь за миромистином.

— Нет. — серьезно мотает головой. — Ира, ноги, живо, не нервируй меня! — злится.

Сжимаю ноги из последних сил и вступаю с ним в немую схватку взглядов. Яр бесится, что я не желаю делать все, как он скажет, а я раздражена тем, что он хочет взять на себя слишком много и ничего не оставить мне.

— Ну кому ты что пытаешься доказать?! — возмущается. — Мне же удобнее обработать, чем тебе. В конце концов, я уже все видел. — приводит, по его мнению, неопровержимые аргументы. С каким-то страхом и мольбой смотрю в серые глаза, и Яр наконец понимает, что это не просто мое упрямство, а как минимум стеснение. — Моя маленькая, ну ты чего. — нежно гладит колено. — Ты мне веришь?

— Верю. — выдыхаю и раздвигаю ноги.

— Умница. — ободряюще улыбается и быстро обрабатывает изнутри. — Больно? — дует.

— Нет. — произношу, не скрывая улыбки.

— Хорошо. Сейчас идем в душ, а потом ужинать. Я безумно голоден. — хочет взять меня на руки, но я, предусмотрев это, соскакиваю с дивана. Делаю шаг и понимаю, что ходить мне несколько дней в раскорячку. Смотрю на Яра, который следит за тем, как я начинаю жалеть о том, что захотела пойти сама. Его вид целиком и полностью выражает воспитательный процесс и превосходство.

— Доволен? — скрещиваю руки на груди и жду, когда он перестанет восхищаться своей дальновидностью.

— Ну может быть когда-нибудь ты поймешь, что я делаю как лучше. — подхватил меня и понес к душевой кабине.

— Бе-бе-бе. — передразнила его, вызвав дикий смех. Как однажды сказала одна моя знакомая: «Я ненавижу ругаться со своим парнем. Не потому, что ссоры причиняют боль и прочее, а потому, что этот говнюк во время скандала спокойно и размеренно применяет логику и аргументы, в то время как я на его фоне выгляжу как душевнобольная пациентка психбольницы, которая крушит все на своем пути и орет с пеной у рта, пока наученный опытом доктор невозмутимо пытается ей что-то объяснить.»

— Я бы хотел познакомить тебя с отцом. — выдал Яр, пока поглощал пасту. Что? Зачем? И так же хорошо живем. Нет, наверное, вопрос «зачем» задавать как-то не очень. Так, ладно, надо сосредоточиться.

— Когда? — спрашиваю, пытаясь не выдать, что сердце мгновенно ухнуло в пятки.

— Через две недели. Мой отец дружит с родителями Антона, и каждый год мы и еще несколько семей собираемся в загородном доме Равинских. Я подумал, что это будет прекрасным поводом.

— Ты уверен? — недоверчиво всматриваюсь в своего блондина. — Что, если я ему не понравлюсь? — поджимаю губы.

— Уверен, солнышко. — усадил к себе на колени. — Главное ведь, чтобы ты мне нравилась, не так ли? — поцеловал, давая понять, что настроен вполне серьезно, я бы даже сказала — капитально.

Выяснилось, что Эля тоже едет к родителям Антона, но ей-то не страшно — она с ними уже познакомилась. Но так даже лучше: чем больше знакомых людей там соберётся, тем спокойнее будет мне.

Ребята были на седьмом небе, когда узнали, что мы с Яром все же вместе. Подруга верещала весь вечер, о том, как это классно, и жаждала узнать максимальное количество подробностей. Особенное удивление у неё вызвал мой рассказ про тайник и квартиру во Франции. Теперь я, как она выразилась — «завидная невеста». Я же ответила, что неизвестно ещё, что это за квартира и в каком она состоянии.

Мои волосы нещадно раздувает ветер, пока Яр съезжает с трассы на мотоцикле. Я так и не смогла решить, как мне нравится с ним больше: на четырёх колёсах или на двух, потому что ощущения, которые ты получаешь — кардинально разные, но в обоих случаях незаменимые.

Я дико волнуюсь, потому что прекрасно осознаю, что для каждого человека невероятно важно одобрение его близких. Будучи в курсе, что Яр очень дорожит отношениями со своим отцом, мне очень важно завоевать его доверие.

Мы подъезжаем к симпатичному, достаточно большому дому, возле которого уже находятся три машины. Мне кажется, или я начала дрожать? Ярослав заезжает в ворота и паркуется. Спрыгиваю и снимаю шлем. Вокруг стоят милые пушистые ели, несколько каменных дорожек отходят прямо к дому.

— Солнышко, перестань накручивать себя. — взял мои руки в свои. — Пойдём, тебе там понравится.

Мы заходим в открытую дверь прихожей, и тут же нам навстречу выходит хрупкая женщина лет пятидесяти. Несколько секунд изучающе оглядывает нашу пару, а потом задорно провозглашает на весь дом:

— Ярик приехал! С девочкой! — радостно уточняет, пока я буквально вжимаюсь в «Ярика», опешив от такого эмоционального приема.

— Я тоже рад тебя видеть, теть Лен. — ухмыляется. — Познакомься, это моя девушка, Ира. — выдвигает мое моментально задеревеневшее тело вперёд.

— Приятно познакомиться. Ира. — мгновенно впитавшая её жизнерадостную энергию, тяну руку.

— И мне, золотая. — очередная широкая улыбка озаряет её лицо. — Меня зовут Елена Константиновна, но можешь звать меня тетей Леной, мне так будет удобнее. Я мама Антона. — пожимает руку.

— Вить, Коль, ну где вы там застряли?! — зовёт кого-то. Так, стоп! Отца Яра зовут Виталий Георгиевич, с этим разобрались, а «Коля» — наверное, родитель Антона.