Не будет преувеличением сказать, естественно с учетом средневековой специфики, что монархия Ивана IV явилась первым изданием такого идеологического концепта как «народная монархия». В период царствования Ивана происходила постоянная борьба с ненавистными для народа олигархами в лице бояр-княжат, коррупционерами в облике местных правителей, поставленных на кормление в разных областях российского государства. В ходе борьбы с ними Иван Грозный опирался на Земский Собор – орган сословного представительства, созванный впервые в 1549 году, а затем действовавший на постоянной основе, и на выборное местное самоуправление, и на свое опричное войско. При всех негативных эксцессах, опричнина являлась еще и мощным социально-политическим лифтом, возносившим к вершинам государственного управления и определенного имущественного благополучия многих «простых» людей, до этого не имевших для этого никаких шансов.

Обычно принято говорить, что политика Ивана Грозного оказалась столь тяжелой и разрушительной для России, что послужила причиной Смутного времени. При этом не принимается в расчет, что Смута была вызвана, в первую очередь, объективными цивилизационными трансформациями русского общества, к которым следует отнести завершение процессов формирования Русского централизованного государства, смену политических элит и закрепощение крестьян, которые в исторической перспективе работали на укрепление российской государственности, а также стечением ряда обстоятельств случайного характера, включая резкое похолодание в Европе и вызванные им неурожаи. Именно в царствование Ивана IV были сделаны важнейшие шаги в создании того идейно-политического, социального, культурного и геостратегического потенциала российской государственности, который как раз и позволил России не только выстоять в Смутное время, но и, обретая новое качество, продвигаться в своем развитии от Московской Руси к Российской империи.

3. Идеология раннего абсолютизма

Новый период истории российского государства, начавшийся в XVII веке и ознаменовавшийся ко второй его половине оформлением абсолютизма в России, стал и важным этапом в развитии государственной идеологии страны. Российский абсолютизм в отличие от западноевропейского имел иную природу. Он основывался не на равновесии имущих классов, как на Западе, а опирался на интересы различных категорий служилого сословия, заинтересованного в своей защите от боярского произвола и народных протестов, связанных с процессом закрепощения крестьян, а также призван был обеспечить расширение территории российского государства как источника земельных пожалований царской власти служилым людям. До известной степени находил он свою опору и в патриархальной ментальности большей части крестьянского населения страны, в архаичном характере крестьянского общинного землепользования и относительной неразвитости городских сообществ. Кстати, славянофилы, много внимания уделявшие самобытности исторического процесса на Руси, противопоставляли отечественное самодержавие абсолютизму, характерному, как они считали, для Западной Европы. Так или иначе, но власть монарха в ХVII в. усиливалась, приобретая постепенно неограниченный характер.

За всю историю своего существования абсолютизм как форма монархического правления претерпевал существенные изменения, эволюционируя от раннего абсолютизма первых Романовых до Думской монархии начала ХХ века, которую многие исследователи уже не склонны считать неограниченной монархией. Разные ипостаси самодержавия отличались между собой не только особенностями личности царствующей особы, но также и условиями, в которых ей приходилось осуществлять свои властные полномочия, методами управления страной, властным инструментарием, находившимся в распоряжении монарха. Что касается идеологии власти, то она, с одной стороны, сохраняла свои генетические константы, уходившие своими корнями в период складывания самодержавной формы правления на Руси, а с другой, претерпевала существенные трансформации, реагируя на изменения, происходящие в мире и стране. Весь вопрос заключался только в том, насколько эта реакция была адекватна исторической ситуации, насколько она соответствовала общей динамике происходивших процессов и интересам государства.

XVII век в России был отмечен важнейшими внутриполитическими событиями и процессами, предшествующими возникновению Российской империи и подготовившими вступление российского общества в новый качественный этап своего развития. Во второй половине XVII в. в России прекратили свою деятельность Земские и Освященные Соборы, произошло падение роли Боярской думы, было отменено местничество происходила бюрократизация государственного управления. При этом общий идеологический концепт, выработанный к концу ХVI века, продолжал использоваться властью, обогащаясь новой аргументацией и пропагандистскими приемами. Как верно замечал Н.М. Карамзин, «деды наши, уже в царствование Михаила (имеется ввиду первый царь из династии Романовых – Михаил Федорович Романов – авт.) и сына его, присваивая себе многие выгоды иноземных обычаев, все еще оставались в тех мыслях, что правоверный россиянин есть совершеннейший гражданин мира, а Святая Русь – первое государство»⁶⁸ Неизменными оставались признание сакрального характера царской власти, богоизбранности русского царства и его православного народа, что и отмечалось во всех официальных государственных документов. Вместе с тем, события Смутного времени потребовали существенной модернизации идеологической аргументации и прояснения ряда вопросов, связанных со сменой династии. Требовала дополнительного идеологического обоснования и роль царя как главы Вселенского православного царства в связи с возрастанием масштабов и сложности решаемых государством внешнеполитических задач. Монарх продолжал выступать в качестве воплощения и единственного источника государственной власти и суверенитета, являясь в образе благочестивого и справедливого отца-правителя. При этом народные волнения «бунташного» XVII в., приобретавшие, порой, масштабы гражданских войн, требовали усиления стабилизирующей роли государства, а это было невозможно, в том числе и без соответствующего идеологического сопровождения всех действий власти.

Подлинно народное и массовое движение земских и служилых людей, патриотически настроенных представителей аристократии, сумевших в период Смуты не только изгнать иностранных интервентов из Москвы, но и восстановить самодержавие, учредив новую правящую династию на очередном Земском соборе, явилось новым и неоспоримым аргументом, подтверждающим единство власти с народом и важность самодержавной формы правления для России. Сам этот факт надолго, до самого крушения самодержавия, вошел в арсенал государственной идеологии. События Смуты вновь подтвердили гибельность для России власти олигархии. Слабый боярский царь – Василий Шуйский не смог стабилизировать внутриполитическую ситуацию в стране и дать необходимый отпор иностранным интервентам. Его правление поставило российскую государственность на грань гибели. Из всего этого необходимо было извлечь и извлекались исторические уроки. Все это не отменяло, а, напротив, должно было подтверждать сакральный смысл, произошедших событий, в том числе и избрание царя из рода Романовых на российский престол. Такая трактовка полностью соответствовала мировоззренческим основам и менталитету человека XVII в. В литературно-публицистическом произведении «Грамота утвержденная об избрании на Российский престол царем и самодержцем Михаила Федоровича Романова»⁶⁹, имевшем официальное происхождение, произошедшие в начале века события в России истолковывались с позиций провиденциализма. Доказывалось, что избрание на престол Михаила Федоровича Романова носило божественное предопределение. В «Новом Летописце», появившемся около 1630 г. и также подробно описывавшем события конца XVI-XVII веков, социальные волнения, появление самозванцев и внешние вторжения рассматривались как проявление божьей кары, а действия народных ополчений как борьба за защиту православной веры. Православие и законная династическая власть рассматривались в органическом единстве и должны были запечатлеться в сознании современников как две неразрывные сущности российской государственности. Не случайно царь причащался по священническому чину и тем самым признавался равным человеку, имеющему священство. Сам обряд коронования не только имел характер священного действа, что было вполне естественно для XVII в., но и должен был засвидетельствовать православный характер Московского государства, его принципиальное отличие от католической Речи Посполитой и, тем более, мусульманской Османской империи.