Бабушка внимательно осмотрела мальчика, тщательно обнюхала его и осталась довольна.

– Вроде готов. Бери со стола мешочек на верёвочке, вешай на шею. Не вздумай снимать, пока в лесу живёшь. Пошли.

Выйдя на улицу, старушка строго сказала:

– По левую руку от избы далеко не плутай.

– Почему? – еле смог выговорить непослушным ртом мальчик.

– Скоро увидишь, – с этими словами бабушка довольно ходко направилась именно туда, куда запретила ходить.

Шли быстро, иногда притормаживая, когда старушка неожиданно нагибалась к какому-нибудь растению, что-то бормоча себе под нос. Наконец и к Ване вернулся дар речи.

– Бабушка, а чем это вы меня намазюкали? Травы колдовские?

– Опять за своё. Лечебник это болотный. Травка как травка, по виду ни в жизнь не отличишь от обычной. Только по запаху. Запомнил, как пахнет?

– Умирать буду, бабушка, а навряд ли забуду, пропах ею словно скотный двор навозом.

– Вот и славно.

– А чего лечит-то этот Лечебник?

– Да почти ничего. Я его чуток в сбор от косоглазия добавляю да иногда в настой от хромоты суставной.

– Как же, бабушка… зачем же?

Старушка остановилась, прислушиваясь:

– Кажись, пришли. Теперича молчи, от меня ни на шаг.

Они тихонько вышли на полянку и замерли. Ждать пришлось не долго. Внезапно кусты затрещали, и оттуда на них с рёвом выскочила огромная медведица. Не пробежав и двух метров, она резко замерла на месте, поведя носом. Затем как-то сразу успокоилась и даже довольно заурчала. На её зов из кустов следом появились два медвежонка. Один из них сильно прихрамывал на заднюю лапу. Медведица тихонько подтолкнула его мордой в сторону людей. Тот, поскуливая и постоянно оглядываясь на мать, подошёл к старушке.

Ваня оцепенел. Рядом с ним на поляне стояла громадная медведица, да ещё и с медвежатами. Он почти не дышал от страха, поэтому не с первого раза расслышал, что его зовёт бабушка.

– Помоги же, говорю, олух царя небесного… да тихонько… не торопись. Держи мягко, но крепко… да куда ж ты спиной к медведице, повернись лицом… пусть она тебя видит, руки ей всё время показывай. Вот так… – шептала бабушка, одновременно ловко осматривая медвежонка. – Слава Богу, ничего страшного. Накололся где-то играючи да занозился… держи крепче, – с этими словами старушка что-то там дёрнула, куда-то даванула так, что медвежонок отчаянно завизжал. Ваня втянул голову в плечи и скосил глаза на медведицу. Та стояла всё так же спокойно, продолжая принюхиваться.

– Готово, – старушка положила на ранку какой-то листочек, предварительно поплевав на него, достала лоскут материи и перемотала ранку. – Ну-ка, дай-ка мне из твоего мешочка на шее травинку одну. Она засунула её под повязку и отпустила медвежонка. Тот, скуля и жалуясь, припустил со всех ног к матери. Медведица, обнюхав его, стала пятиться назад и вскоре исчезла в кустах.

– И нам пора, – тихонько сказала старушка, так же, как медведица пятясь спиной вперёд. – На сегодня довольно.

Уже в темноте, лёжа на лавке перед сном, Ваня снова заговорил.

– Бабушка, вы мне больше неколдовство не показывайте. А то я после вашего неволшебства до сих пор заикаюсь.

– Дурень, сам же видел, всё дело в травке обычной. Это Лечебник болотный, есть ещё лесной и полевой. Но болотный – самый редкий и самый пахучий. Им все звери без разбору лечатся. Они как его учуют, так тихие становятся. Пока ты им пахнешь, никакая животина тебя не тронет. Так что нет никакого колдовства.

– Да, бабушка, как скажете, бабушка. Нет, так нет… токмо сдаётся мне, сказали бы вы тому медведю сегодня камаринскую сплясать, так он сейчас бы ещё кренделя выписывал. Если уж это не колдовство, то и говорить не о чем. Я, бабушка, грешным делом чуток сумлеваться начал, что вы Баба Яга. А сегодня вы мне показали, что колдовства-то нет. Так показали, что уж больше и сомнений никаких… Медведица сама дитёнка своего на лечение отдаёт. Какое же это волшебство?

– С медвежонком не нарочно вышло. Я думала токмо возле медведей постоять да уйти. А оно вона, как получилось. Лапку наколол. Животные сильно этот запах чувствуют и понимают, особенно когда больны. И ты впредь запомни: если в лесу подойдёт к тебе волк там какой или лось, к примеру, то, значится, плохо ему, а от тебя запах лечебный идёт. Помоги чем можешь.

– Как не помочь. Знамо дело, помогу. Кто я? Внук Бабы Яги или поросячье ухо? Вот только подучусь у вас малёха колдовству великому и помогу…

– Я готов, – Ваня уселся за стол, поправил рубашку и даже попытался руками на пробор уложить непослушные волосы, – учите меня колдовству.

– Ишь, шустрый какой, может, колдовство само не захочет тебе покориться, – старушка на какое-то время отвлеклась от перебирания травы.

– Да как же, бабушка, – мальчик заёрзал на лавке, – вы же обещали. Я стараться буду, всё запомню, всё в точности повторю, всё, как велите, исполню.

– Я тебе давно сказывала, что делать. Токмо стараний пока не вижу.

– Почто наговариваете? Вы мне сегодня велели хвороста натаскать, воды набрать да на чердак не лазать. Знали бы вы, как тяжело было последнее исполнить… любопытственно же…

– А ты залезь, залезь. Враз мышью летучей обернёшься.

– Ой, бабушка, расхотелось мне. Чего я на том чердаке не видел?

– Тебе ещё в первый день сказывали: учись животных слухать и с растениями говорить.

– А я что? А я так и делаю. Кошке вчерась полдня внимал.

– Это когда с леса возвернулась, а вы вповалку на печке спите?

– Сморился чуток. Так этмо опять же от старания.

– Ну и чего тебе Кошка наговорила?

– Молчаливая она у вас какая-то. Может, немая…

Мяу… – донеслось с печки. – Слыхал? – старушка подняла крючковатый палец. – Говорит, сам ты немой. А с растениями чего?

– Нуу… побеседовали с кустами ближайшими о погоде.

Бабушка протянула Ване цветок со стола, – На, общайся, чтоб я видела.

– Здравствуйте, цветок, – забубнил мальчик, – хорошая погодка сегодня. Меня зовут Ваня. Мне 10 лет…

– Ты чего это делаешь? – грозно перебила старушка, – так ты с камнем неживым говорить будешь… да и с камнем так нельзя. Енто же цветок. Всё слышит, всё понимает.

– А как же, бабушка?

– Подь со мной, – с этими словами старушка решительно встала, не глядя на мальчика, вышла из дома и засеменила в лес.

– Смотри чудо расчудесное. Посреди ельника дуб столетний, – бабушка подвела Ваню к огромному дереву. – Этот дуб здесь стоял, когда о тебе ещё не слыхивали. Этот дуб тут рос, когда ещё твои родители босиком за своими мамками бегали. Этот дуб был выше всех, когда ещё твоих дедушки с бабушкой в помине не было… Ладно, ладно… одна бабушка с длинным носом уже была бабушкой. Ты подойди, потрогай его.

Ваня приблизился и осторожно положил руку на шершавый ствол.

– Он такой сильный, что можно такой силищей всю землю спахать отсюда до моря, – продолжала старушка. – Он такой умный, что все умники в мире вместе взятые и половины его не знают… Вот тебе задание важное: обними это дерево, насколько рук хватит, и стой так, пока сами слова не польются. А там уж не сдерживай себя.

Бабушка развернувшись, ушла. В течение дня она пару раз специально проходила мимо, слушая обрывки фраз, раздающиеся из-за деревьев:

– «…я Сеньке Рваному за это в глаз дал. Он меня побил, но я всё равно ему при встрече снова в глаз дам…», «…скучаю я по мамке, иногда аж до слёз…», «…девчонка эта жутко вредная, но красивая…»

Вернулся Ваня в избу, когда уже стемнело. Молча опустошил поставленную перед ним тарелку с кашей. Так же молча расстелил тулуп на лавке и улёгся на бок лицом к окну.

В этот раз первой в темноте заговорила старушка:

– Эй, будущий кудесник, здоров ли?

– Бабушка, – тихонько ответил мальчик, – а они все такие, растения эти?

– Какие такие?

– Ну, такие… Я же чувствовал, что он меня слышит, дуб ентот. А чего я пересказать не мог, то он и без слов понимал.