Остальные, довольно гогоча, уже бежали к командиру.

А вот за поворотом всё было не так радостно. Тимофей, от которого в серьёзном бою проку и так было бы немного, уже лежал на спине, булькая перерезанным горлом. Один из напарников валялся чуть дальше, мордой в пыльную дорогу, даже не шевелясь. Оставшийся послушник дрался с Санчо, пытаясь крикнуть, позвать на помощь остальных, только вот никак не мог – мощная рука наёмника зажала шею в замок, поэтому даже пропищать было проблематично.

Вран, откинув капюшон и вытащив со спины ком травы, изображавший горб, вертел в руках автомат. Лезть в драку ему прямо запретил Санчо.

Автомат был увесистый. На килограмм, наверное, тяжелее того, что у наёмника, с вычурным деревянным прикладом, украшенным резьбой и узором из сцепленных друг с другом косых семёрок. И магазин не пластиковый, а железный, рубчатый. К тому же на стволе были тонкие полоски зарубок. Глядя на оседающего послушника, которому Санчо свернул-таки шею, Вран пересчитал зарубки – одиннадцать. Что это значит? Непонятно.

Надо потом спросить у… напарника. Слово непривычное, но точное, выходит.

– Дальше по плану, – слегка пыхтя после драки, бросил Санчо. – Просто долби очередью, пока патроны не кончатся. – Главное, не в мою сторону дороги. Попадёшь – отлично, нет так нет. Но огнём их прижмёшь, а я точечно отработаю.

Они нырнули каждый в свою сторону, в густые заросли вдоль давно разбитой трассы районного значения, и начали пробираться к противнику. Судя по долетавшим досюда крикам, вряд ли кто услышит их приближение.

Инквизиторы старательно праздновали запах тени от шкуры неубитого медведя.

С той стороны дороги, где прятался наёмник, громко и не особо умело – у Врана вышло бы лучше – дважды прокуковали. Парень снял автомат с предохранителя, положив оружие на подходящую крепкую ветку, у самого ствола на высоте своей груди. Караванщиков видно было плоховато, но ближе подбираться опасно. Потом навёл прицел на сгрудившихся возле подвод людей, зажмурился зачем-то и нажал на спусковой крючок, неприятно тёплый, будто хранивший ещё память о недавно погибшем хозяине.

Вообще, автомат стреляет не очень громко.

Но даже этого треска и настойчивых ударов приклада в плечо, едва не отбросивших Врана в кусты, парню хватило. Мотался на том конце оружия, как поплавок, но палец не разжал. Новичкам вообще везёт, а ему так и вовсе духи подарили золотую рубашку – первая же очередь попала в патера Владислава и Михо, стоявших рядом, чтобы не протягивать далеко кожаный бурдюк с вином. Заодно пара пуль и послушнику рядом.

Заржали испуганные пальбой лошади, которых не успели довести до телег.

Из-за кустов сухо треснули одиночные. Санчо на стрельбу очередями всегда смотрел свысока – для неумех это, да и патроны нынче дороговаты.

Когда автомат в руках Врана перестал трястись, чем-то внутри сухо щёлкнув и замолчав, парень открыл глаза. В зоне видимости не было никого живого. Правда, и зона та была невелика, кусты всё-таки. Но простреленную синюю рясу увидел. И коричневых немало.

Снова выстрелил Санчо. Но вот ответная стрельба откуда-то со стороны Дебрянки – это враги. Похоже, друг друга не видят, но дуэль продолжалась.

– Теперь не ошибиться. Только не ошибиться, иначе я подведу… напарника, – прошептал Вран. Он полез в карман и достал три патрона – всё, что ему отдал Санчо. Отщёлкнул магазин, вставил, как учил наёмник, по одному патроны. Вроде, правильно. Острыми головками к сгибу рубчатой железной коробки. Воткнул её обратно и взвёл затвор. Теперь у него есть ещё один шанс. Короткая, на три щелчка, но очередь.

Неловко ухватив автомат посредине, как чурбачок, он по кустам медленно побрёл в сторону стреляющего врага.

Хлоп. Тишина, совершенно мёртвая закатная тишина, когда даже насекомых не слышно. Снова – хлоп! Совсем рядом где-то, близко. Не наступить бы на сучок, а то из охотника станешь жертвой. Моментально. В бою оно так.

Он лёг, выставив автомат перед собой, и пополз к уже заметному отсюда проблеску света в кустах. Вот он, сволочь!

Лежащий за камнем недалеко от реки послушник был постарше остальных. Да и поумнее. Поняв, что караван разгромлен, он не стал кидаться на врага, а затаился, изредка постреливая в сторону кустов, где сидел Санчо.

Вран тщательно прицелился. Руки дрожали, если держать автомат на весу, он сейчас и в слона не попадёт, хорошо, что лёжа. Были такие звери, на картинках видел. Большие, серые, с хобо…

Палец словно сам нажал на спуск.

Первая пуля попала в камень, но дальше Врану повезло: автомат задрало вверх, а послушник испуганно вскочил от близкого выстрела, поэтому обе оставшиеся пули попали ему в грудь. Одна в солнечное сплетение, вторая ближе к шее.

Послушника откинуло назад, его автомат со звоном упал на камни. Надо бы проверить, убедиться, что всё кончилось, но Врану было просто страшно. Встать, подойти к мертвецу, которого своими руками только что отправил в нижний мир духов, ворочать тело, смотреть в стеклянные глаза…

– Ку-ку! – раздалось неподалёку. – Ку!

– Ку-ку-ку! – как и договаривались, откликнулся Вран. По кустам, еле заметная в приближении ночи, скользнула тень. Санчо мягко опустился рядом, оглядываясь.

– Неужели? Да ты индеец, не меньше. Команч из племени черноногих. Готов пациент-то?

– Вроде да… – Врана ощутимо трясло. Нет, правда, это он сам, впервые взяв в руки автомат пять часов назад, вступил в бой и выиграл?!

– Вроде Володи, блин. Да точно. Видишь, нога торчит из-за камня? В такой позе никто дольше пары минут не пролежит. Больно будет эдак вывернуться.

Санчо сунул свой автомат в руки Врану, достал на всякий случай нож и, пригнувшись, выскочил из кустов.

– Понравилось стрелять? – спросил Санчо, сидя на корточках и запихивая в рюкзак запасные магазины погибшего послушника.

– Не-а… Страшно как-то. Да и вообще…

– Это хорошо, что не понравилось. Чужие жизни губить с удовольствием – последнее дело. О, ни хрена себе! Пять. Запасливый пошёл инквизитор… Но уметь – надо. Иначе тебя к духам отправят первым.

Вран стоял рядом, не зная, что сказать. Вроде и верно всё, а как вспомнишь…

– Слушай, а зарубки на стволе у них зачем? – вдруг спросил он.

– А по числу убитых, – беззаботно отозвался наёмник и начал потрошить сумку покойника, совершенно не обращая внимания на тело хозяина рядом. – Есть такая мода. Дикари с западных пустошей вообще уши режут. Или черепа собирают. Но это брехня, мне кажется. Хотя…

Он достал из сумки какие-то тряпки, отбросил в сторону. Потом выудил нечто тяжёлое, завёрнутое в маслянистую бумагу.

– Хотя после ручной чицы я бы не удивился. Ишь ты. Пистолет товарища Макарова. Это система такая, не владелец! – добавил он, глянув на вытянувшееся лицо Врана. – С хозяином я знаком не был, не переживай.

Парень потоптался на месте, но решился:

– А ведь я тут полдня думал-думал… Ты ж что-то знаешь, Санчо. И в Излучье не так просто приехал, не на отдых.

Выпалил это всё и замолчал. Как в омут с берега сиганул. Сейчас как встанет наёмник, как отвесит пару плюх за ненужные подозрения.

Но Санчо не встал. Вытряс из сумки несколько одиночных патронов, мешочек с чем-то звенящим, развязал, сунул туда нос. Довольно хмыкнул и перегрузил всё к себе. Последней достал дымовую шашку, задумался, но забрал. Сумку бросил ближе к трупу.

– Неглупый ты… – откликнулся он наконец. – Не просто так я приехал. Но и не с этими уродами связан. Рано тебе всё рассказывать, но мыслишь ты ясно, дело хорошее. Ты там очередями точно всех положил?

Вран выдохнул. Рано так рано. Потом, значит, расскажет. Наёмнику он начал доверять.

– Не знаю. Плохо видно было из-за дерева. Кто-то стонал, кажется.

– Ага… Надо проверить. Всегда проверять надо. А потом уходить отсюда обратно и крепко думать, как нам жить дальше. В Излучье к похоронам не опоздать бы…