— Нет, пожалуйста, нет. — продолжила бормотать, скинув руки мужчины со своего лица и закрыв его своими ладонями. — Что ты здесь делаешь? — уставилась на своего бывшего одноклассника жалобным неуверенным взглядом. Точно! Это он был в лифте! Вот, что показалось мне знакомым в, казалось бы, случайном человеке.

— Это мы с тобой потом обсудим. — слегка нервно провел рукой по своим волосам. — Сейчас врач приедет, тебя нужно осмотреть. — как бы между делом добавил.

— Зачем врач? — вскочила с кровати, но от резкого подъема голова закружилась, и Илья уложил меня обратно.

— Зачем садишься, дурында?! — прошипел, снова возвращая свою холодную руку мне на лоб.

— Отстань. — зажмурилась, прикусив губу от того, что все раскалывается. — У меня собеседование сорвалось, где мне теперь работать? — неожиданно очухалась, снова чуть не подскочив от неожиданного озарения.

— У тебя всегда были с логикой проблемы, Юлька, хоть и отличница. — хмыкнул тот, кого мне хотелось закопать в ближайшем лесу еще с шестого класса. — Я принимаю тебя на работу, можешь не благодарить. — соблаговолил, мать его за ногу!

— Еще поповским поцелуем в лоб благослови. — упрямо посмотрела в глаза. — Я не буду с тобой работать. — отчеканила. — Подожди… — уставилась на него так, будто видела впервые в жизни. — Это ты Илья Романович? — по-моему, я слишком сильно округлила глаза.

— Я. — самодовольство так и сквозило в его глазах. — И работать ты будешь не со мной, а на меня. — заметил.

— Фу, какая мерзость. — сморщилась. — Я не буду работать ни с тобой, ни под тобой. Ты отметелил меня дверью! — возмутилась.

— Я случайно! — возмутился в ответ. — Больно? — коснулся плеча и внимательно заглянул в глаза.

— А ты как думаешь? — нахмурилась, а потом ощутила легкое успокаивающее поглаживающее движение по шее. — Убери от меня свои лапы, Илья, а то еще задушишь. «Случайно» — передразнила его.

— Прости. — он хотел еще что-то сказать, но в кабинет постучали, и вошел солидный мужчина лет пятидесяти с чемоданчиком в руках.

— Добрый день, меня зовут Борис Григорьевич. Я врач. — поздоровался с Ильей.

— Здравствуйте. Илья Романович. — пожали друг другу руки и синхронно перевели взгляд на меня. Осмотрев меня на предмет повреждений со всех сторон, Борис Григорьевич резюмировал:

— Ничего критичного, но нужно съездить в клинику и сделать несколько снимков, чтобы исключить более серьезные повреждения. — у меня при этих словах все внутри перевернулось. Я панически боюсь поликлиник, больниц, врачей. И не важно, что будут делать: сверлить зубы или делать какую-нибудь томографию. Может кому-то покажется это глупым, но ведь кто-то боится высоты, кто-то — воды, и это нормально принимается в обществе. Странно, но Борис Григорьевич не вызывал во мне чувства паники: наверное, потому, что мы все еще в офисе, да и на врача он без халата совсем не похож.

— Я не поеду. — просипела, садясь на диване. Посмотрела на ноги и вздохнула: все же стали мои розовые носки с поросятами достоянием общественности.

— Большое спасибо. — Илья отвел в сторону врача и отсчитал ему деньги. — Мы доедем сами. Будем примерно через час.

— Хорошо. Я открою посещение. — кивнул и пошел в сторону выхода. — Выздоравливайте, Юлия. — обратился ко мне напоследок.

— Спасибо. — забито улыбнулась и прижала холодный платок к голове. Как только врач ушел, я потянулась за своими сапогами, но Илья перехватил их:

— Тебе нельзя наклоняться вниз. Если хочешь, чтобы голова прошла быстро, будь добра выполнять предписания врача. — всунул мою ногу в сапог и застегнул. Пока я молчаливо хлопала ртом как рыба, он проделал то же самое со второй ногой.

— Вызови мне такси, пожалуйста. — через силу надевая пальто, протянула.

— Можно поинтересоваться, куда ты собралась? — иронично произнес Илья Романович.

— Домой. — прикрыла глаза и блаженно улыбнулась.

— Юля, прекращай дурить. Едем в клинику. — всунул мне сумку в руки, повесив себе на сгиб локтя не пойми откуда взявшееся черное пальто. — Ничего не забыли? — оглядел кабинет, ведя меня к выходу.

— Я не поеду. — уперто качнула головой и встала на месте. Пусть думает, что хочет! Я боюсь. У меня уже зуб на зуб не попадает, а это, спешу заметить, означает крайнюю степень моего стрессового состояния.

— Юль! — рявкнул. — Хватит упрямиться и строить из себя не пойми кого! — взвился.

— Отвали! — скинула его руку с себя и слегка покачнулась. — Я боюсь, что непонятного?! — вскрикнула и почувствовала, как потекли слезы. Что-то я совсем расклеилась, этого мне еще не хватало. Только не при нем.

— Чего ты боишься? — мгновенно смягчился. Обнял за плечи и заглянул в глаза.

— Больниц и врачей. Очень сильно. — жалобно шмыгнула носом. — Можно я не поеду? — умоляюще посмотрела. — Я дома полежу, и все пройдет.

— Врач сказал, что нужно сделать снимок. — поджал губы.

— Ну я потом сделаю обязательно. Всего наилучшего. — дежурно улыбнулась и засеменила прочь.

— Чтобы потом не тратить твое драгоценное время, пожалуй, сделаем его сейчас. — открыл дверь и обратился к Ольге:

— Меня скорее всего сегодня не будет, может быть вернусь к вечеру, если что-то срочное — переводите на мобильный. — подхватил меня под локоть и повел к лифту.

— Ну что ты дрожишь? — перебил мое бьющееся в истерике сознание, пока мы ехали вниз. Ему легко говорить, у него-то перед глазами не скачут ужасные, кровожадные картинки, которые будут похлеще, чем в «Пункте назначения».

— Все в порядке. — безжизненно прошелестел мой голос. Я уже сумела убедить себя, что это неизбежно, но страх никуда не делся. Илья молча заграбастал уже потеплевшими ладонями мои и сжал, чтобы убавить дрожь. Что за идиотский день?! Хорошо хоть давящую повязку наложил вовремя, синяка вроде не планируется.

— Спасибо. — искренняя улыбка проскочила на моем лице, потому что пальцы действительно перестали дергаться.

— Сочтемся. — ухмыльнулся и потащил меня к своей машине.

— Ничего не меняется. — вздохнула, начиная вспоминать наши школьные годы:

«— Зато у меня задница не с дирижабль! — выкрикнул на весь класс, привлекая всеобщее внимание, очевидно обидевшись на мою шутку про его сходство с лемуром.

— Ну-ну. — ухмыльнулась. — Шансов на то, что моя задница станет меньше, чем сейчас все же немного больше, чем на то, что ты подрастешь. Останешься коротышкой. — притворно взгрустнула».

«— О чем думаешь? — поинтересовался у Ильи его лучший друг, пока мы стояли в одной компании (человек пять-шесть где-то).

— Кто-нибудь задумывался, что все католические священники — девственники? — задал вопрос всем.

— Планируешь вступить в их ряды? — не преминула сыронизировать.

— Нет. Никак не получится. — плотоядно оскалился. — У меня есть одно незавершенное дело.

— Очень интересно. — преувеличенно заинтересованно посмотрела в глаза, уже на каком-то интуитивном уровне зная, что дальше последует что-то не слишком радужное для ушей общественности. — Что за дело, если не секрет? — поманил меня пальцем, чтобы наклонилась к нему, и шепнул в ухо:

— Трах*уть.

— Кого? — хмыкнула, практически ничему в этой жизни уже не удивляясь.

— Тебя. — заржал, заставив меня закатить глаза.

— Ребята, прошу минуточку внимания! — продолжила на свой страх и риск. — Из-за того, что у Ильи наблюдаются некоторые проблемы, — сделала паузу, чувствуя, как превращаюсь в кучку пепла, — ну с этим, — показала руками что-то невообразимое, намекая на репродуктивную систему, — он хочет податься в священники. Никто не хочет помочь Левжинскому стать богом секса и сделать его грешником?

— Полетаева! — заорал на весь коридор.

— Что? — округлила глаза, слегка отдаляясь. — Я же для тебя, как для друга, стараюсь. Может еще не все потеряно! — с абсолютно серьезным видом заключила.»

Наше общение в основном строилось на взаимных издевках, зачастую чересчур жестоких и переходящих грани. Обижались, потом извинялись и снова выливали друг на друга ушат грязи, не забывая и копя в себе предыдущую. Не могу сказать, что это была за тяга к таким нездоровым взаимоотношениям, но лично мне это казалось чем-то необходимым. К концу одиннадцатого класса мы могли не только качественно выносить друг другу мозг, но и с переменным успехом нормально общаться. Я знала, что Илья — интересный человек, мы сходились во многих моральных общечеловеческих аспектах, однако даже и не пытались найти гуманный подход друг к другу. Будто бы все те же совсем маленькие дети, мы не видели граней и с каждым разом заходили все дальше и дальше в своих оскорблениях.