— Ты знал, что принц-консорт медленно умирает?

*Пронто — слово, означающее готовность при переговорах с помощью телетрофона.

** Безмагик — человек, не наделенный магией и магии не подвластный нив каком её проявлении.

— Догадывался.

— Почему мне не сказал? — сумрачно спросил Дамиан.

— Не думаю, что это к чему-то могло бы привести. Мне очень жаль. Правда. Такой отец, как твой отец — мечта любого мальчишки…

Дамиан отвернулся к окну. Спустя минуту произнес:

— Матушка сказала, что все зависит от меня. Я могу его спасти.

Суземский молчал. Но когда принц глянул на него, на лице друга был интерес.

— Нужно найти свою единственную.

— И всё?

— Не всё. Нужно жениться, принять престол и справиться с обрушившимся на меня счастьем.

Советник всё так же изучающее смотрел на Дамиана:

— Я не понимаю, в чем проблема.

— Где её искать? Как? Никто ничего не объясняет! Я чувствую себя слепым щенком! — Дамиан начал слегка горячиться.

— Но это не главное… — тихо пробормотал Зорий, продолжая рассматривать принца.

— Да, Великое Бесплодие! Да! — он резко вскочил и стал ходить по кабинету, сжимая в кулак и разжимая левую руку, которую крепко держал правой. Когда чуть успокоился, сказал:

— А если я ошибусь? А если она окажется какой-нибудь дурочкой, у которой отшибет разум от возможностей, ведь она станет королевой?

Принц сделал ещё два шага и добавил совсем тихо:

— Матушке хорошо рассуждать, ей достался отец, с которым сразу всё было ясно — любовь, и никто больше ей не нужен.

Зорий отстукивал какой-то марш по ручке кресла, в котором всё так же расслаблено полулежал.

— Не знаю, как всё это происходит, но…

— Но? — Дамиан обернулся и остановился.

— Если это ваша родовая магия, то я бы на твоем месте положился на неё и постарался бывать в местах, где можно встретить свою женщину. К тому же, — взгляд советника снова стал хитрым, — королева назначила бал в твою честь и…

Дамиан почувствовал, как у него вздулись желваки. Усилием воли на третьем вдохе ему удалось расслабиться, и он вопросительно дернул бровью.

— …И в честь прибытия посольства из Оландезии, с которым прибывает принцесса.

Что? Бал? Принцесса? Несносный Мальчишка захохотал, заливисто, истерично. Оландезцы самое ценное отдают — принцессу! Королевскую кровь! Всем было известно, что король северного края помешан на чистоте крови. Неужели придется жениться на этой принцессе?!

Дамиан прикрыл глаза и помассировал виски. Как же всё это выдержать? Эти балы, эти странные представления о семье и долге у олданезцев!

Поздно вечером принц, закутавшись в теплый халат, вышел из ванной комнаты, где всё ещё витали запахи хвойных масел, а огромное зеркало было запотевшим почти до самого верха. Дамиан задумчиво прошелся по спальне. До окна и обратно. День был огромен, бесконечен как целая жизнь и так же утомителен. И Дамиан задумался — не послать ли за Лали? Он вызвал в памяти её образ, её улыбку и сверкающие глаза, привычку сбрасывать при входе всю одежду, его рука вспомнила какая гладкая у неё кожа, но тут…

…он опять уткнулся носом в заветную ложбинку между грудей, на его губах снова был вкус её солоноватой кожи, а в душе разливался покой, какой-то волшебный, глубинный…

Дамиан встряхнул головой. Нет, не станет он посылать за Лали. Это не её вкус и не её запах. Он слишком устал сегодня. И завтрашний день вряд ли порадует его своей легкостью.

— Он отказывается. Говорит, что ничего не брал.

Дамиан не моргая смотрел на начальника безопасности Академии. Тот, казалось, окаменел.

— Как?!

Морцавский с трудом сглотнул, не отрывая взгляда от черных сейчас, гневных глаз принца.

— Мой реджи! Это один из помощников целителя сболтнул, что ничего из личных предметов у пострадавшего не обнаружено. Стража, выставленная у кельи больного, внутрь не заходила, когда тот очнулся. Но к нему зашел помощник лекаря, чтобы дать снадобье. И когда пострадавший спросил, где его вещи, получил ответ, что никаких вещей не было.

Принц сел в свое кресло, откинулся на спинку и уставился в потолок. Капитан ждал молча. Это был такой момент, когда, он знал это точно, нужно изображать пустое место. Хорошо бы ещё не дышать, но вот этого капитан не умел, поэтому просто старался вдыхать как можно тише и не заметнее.

— Что ещё? — принц опустил взгляд на Морцавского.

— Вы были правы, мой реджи! — рапортовал капитан, вытянувшись в струнку. Взгляд его был преданный, лицо печальное. — Действительно присутствовал ещё один человек, то ли адепт, то ли адъюнкт. Именно он и оказывал помощь пострадавшему.

— Имя? Курс?

— Не выяснили. Имеется только словесный портрет. — Капитан помялся, но всё же добавил: — Один из прислужников утверждает, что видел, как какой-то парень, по виду адепт, но не зеленый, явно старшекурсник, наклонился над бесчувственным телом, что уже лежало на лавке. Пытался привести его в себя: тряс, хлопал по щекам, звал по имени. Потом водил над ним руками.

— Выходит знакомый по учебе… — задумчиво протянул принц. — Что-то ещё?

— Нет, — выдохнул Морцавский. Он явно чувствовал себя виноватым. — Потом старик отвернулся, потому что пришли мы с вами, и больше ничего добавить может. Куда парень ушел и почему, так и не ясно.

— Куда ушел, понятно.

Начальник службы безопасности Академии кивнул.

— Верно. Кроме как вернуться в Академию, иного пути у него не было. А вот почему…

Дамиан задумчиво тер подбородок и смотрел в окно.

— Думаю, именно он прихватил то, что вынес из лаборатории избитый адъюнкт. Потому и ушел. Срочно найти парня. Выяснить кто таков. Установить слежку. Вопросы?

— Никак нет, мой реджи! — щелкнул каблуками капитан.

— Исполняйте!

Сегодняшнее утро было ни чуть не проще вчерашнего дня: матушка вызвала Дамиана с самого утра, чтобы сообщить то, что уже было известно от Суземского — прибывает принцесса с Севера. Она вручила сыну грамоту, полученную ею лично от короля Юзеппи, названного при рождении Карху, в которой сообщалось, что он направяляет свою верную дочь соединиться с сыном королевского рода Эталаис Маасса (так они называли Бенестарию). Из письма следовало, что Юзеппи, названный при рождении Карху, без всяких сомнений считает, что его дочь — единственный возможный вариант брака для Дамиана.

Такой демарш был провокацией, но и вынуждал к действиям. Юзеппи, названный при рождении Карху, предполагал, что загнал королевский дом Бенестарии в угол, и выбор у него не велик: династический брак или война. Однако представители этого самого королевского дома считали по-другому — ни этот навязанный брак, ни война их не устраивали. Как строил свой странный план северный король, было не понятно, но и королева Ильдария, и её сын Дамиан были едины в своем стремлении — найти выход из этой ситуации, желательно такой, чтобы Юзеппи, названный при рождении Карху, зарекся применять подобный политический шантаж в своей политике.

Оландезия, ещё пять десятков лет назад, когда на престоле был дед нынешнего короля, была сильно закрытой страной. Но всё же из-за гор доходили сведения, что помешанный на своей безопасности правитель с нездоровым упрямством и не менее здоровой жестокостью в своем королевстве уменьшает количество сильных магов. Предлогом была угроза со стороны наиболее сильных, чья верность короне подвергалась сомнению.

То, что такая политика приведет страну к пропасти, не приходилось сомневаться, но страна выжила. Выжила благодаря случаю, вернее даже стечению нескольких случайных обстоятельств. Однажды суровый параноик, старый король, подавился вином и умер прямо за обеденным столом — это была первая счастливая для Оландезии случайность.

Затем последствия преследований магов немного смягчились правлением отца нынешнего короля, Юхху, названного при рождении Сиили, который больше радовался свободе от воли своего подавляющего отца, чем правил государством. Правда, правление его было не долгим, всего десять лет. Но вот нынешний король, который был у власти чуть меньше четырех десятков лет, хоть и вел политику противоположную той, что вел его дед, унаследовал его характер.