Принц скрестил на груди руки, задрал подбородок и отвернулся к окну — ну не хотелось ему сейчас в таком тоне разговаривать с кем бы то ни было.

— Мой реджи! Вы нашли свою единственную. Кто это?!

Лали пыталась заглянуть ему в лицо, почти прыгая вокруг. Дамиан на мгновенье прикрыл глаза, а затем решительно уставился на девушку.

— Да. Нашёл. Почему вас это тревожит?

— Я не знаю кто она!

— Но вам это и не нужно знать.

Дамиан с удивлением наблюдал, как у фаворитки подергивалось лицо, будто одновременно она пыталась и улыбаться, и плакать. Это было неприятно и даже пугающе.

— Это Милэда Маструрен?

Дамиан выразительно прищурился, но Лали было не до выразительных гримас. Она видела цель — она хотела знать! — и упорно шла к ней, не замечая препятствий:

— Но вы были у княжны Маструрен! — и засверкала очами.

Принца даже передернуло — до того это напомнило ту фаворитка, что жестоко трепала за волосы Перлу Инвиато. Но он взял себя в руки и спокойно произнёс:

— Мои визиты к друзьям — моё дело. И откуда вам может быть известно, где я был?

Но фаворитка услышала только то, что услышать хотела, и почти провизжала:

— Друзья? Вы хотите сказать, что княжна вам не любовница?!

Дамиан не отрывал пристального подозрительного взгляда от фаворитки. Её бурное дыхание, гнев, которым дышала вся её фигура, злые слёзы в глазах — всё говорило, что чувства эти возникли не только что, они давно уже отравляют ей жизнь.

— Да, именно это и хочу сказать, — проговорил, продолжая наблюдать за чистыми потоками негодования.

— Да вы бываете у неё чаще, чем вызываете к себе меня! Всем ормальным мужчинам женщина требуется чаще!

— Так я не нормальный мужчина? — тихо проговорил Дамиан, медленно закипая от ярости.

— Нет, я не это имела в виду… — пролепетала Лали, уже понимая, что наговорила лишнего.

Не отрывая от неё тяжелого взгляда, принц подошел к двери и позвал стражу. Фаворитка вся сжалась и теперь смотрела испуганно. Пробормотала:

— Реджи, нет…

— У меня к вам только один вопрос, графиня Релюсьен: как вы узнали, что я часто бываю у княжны Маструрен?

Но девушка мочала, только переводила затравленный взгляд с него на гардов. Они уже стояли у дверей, и Дамиан скомандовал:

— Взять её! В карцер.

Она попыталась вырваться, отбиться, но была схвачена и зажата между двумя крепкими мужчинами. И когда её выводили из кабинета, воплем загнанного зверька прозвучало:

— Это всё она, эта рыбина сушеная! Дрянь она недоделанная! Прикидывается тихоней, а сама хочет стать женой наследника!

Дамиан сжал кулаки, прикрыл глаза и попытался успокоиться. Милэда, его Милэда, островок тиши и уюта, отдых души и — любовница?! Резким движением открыл ящик письменного стола, достал перо, чернила, бумагу. Когда проект приказа был готов, свернул, запечатал и вызвал слугу.

— Отнесите в мой кабинет, оставьте на столе секретаря, — и напоследок черкнул на свёрнутом листке: «Оформить приказом от сегодняшнего числа с немедленным выполнением после разбирательства».

— Единственная наследника Бенестарии принца Дамиана маркиза Перла Инвиато с отцом!

Медведеподобный король Олданезии Юзеппи, названный при рождении Карху, заметно скривился, увидев маленькую девушку, невзрачную, юную и такую наивную… Она шла к королевскому трону и вертела по сторонам головой. В глазах читалось любопытство напополам с восторгом. У самого трона она посмотрела на короля, во взгляде отразилось детское изумление, как у малыша, который впервые увидел дикого зверя в клетке. У неё даже рот приоткрылся. И Юзеппи скривился ещё больше.

Маркиз Инвиато открыто любовался дочерью, и когда глянул наконец на монарха, вид имел такой гордый, будто приволок к трону сундук с золотом, а не какую-то глупую курицу, почти цыплёнка. И даже когда девчонка споткнулась на ровном месте прямо у ног короля Юзеппи и чуть не упала, маркиз подхватил её и ободряюще улыбнулся, вместо того, чтобы строго отчитать и поставить глупую дуру на место. От королевского презрительного взгляда не укрылось и то, как посол легонько погладил девчонку по руке, а та расплылась в виноватой улыбке и кивнула отцу в знак благодарности.

Эта улыбка на некрасивом лице вызвала волну отвращения в душе Юзеппи, названного при рождении Карху, и он записал невесту наследника соседнего государства в уродины и круглые дуры. Ладно, второе в принципе было характерно для всех женщин, независимо от возраста и происхождения, а вот с первым Дамиану-наследнику явно не повезло. Это немного порадовало короля.

Поклоны уродины и дуры были отработаны, но было заметно, что девчонка неловкая. Её почтения хватило только на поклон, а затем она, демонстрируя крайнюю степень невежливости, широко распахнула свои маленькие блеклые глазки и спросила у него, у самого короля:

— Ваше величество, а мне можно будет посмотреть вашу страну? У вас всё такое необычное!

И прежде, чем согласиться и отослать подальше это бенестарийское несчастье, он не забыл кивнуть шаману, чтобы тот проверил перстень на руке девушки. Старик в шкурах и звенящих побрякушках послушно склонился пред королём до самого пола, демонстрируя гостям степень подобострастия, достойную короля, и, подхватив гостью под руку, вместе с её отцом вывел юную невежду за дверь. А когда вернулся, мелко тряс головой и глядел на Юзеппи через узкие щелки глаз и улыбался щербатой улыбкой, бормоча: «Невеста, невеста, это точно».

Дамиан прочитал записи о допросе графини Релюсьен, отложил бумаги в сторону и задумчиво уставился в окно. Честолюбивая глупышка, возомнившая о себе невесть что. Печально, но не более. Он мог ей многое простить, но оскорбления в отношении Милэды — никогда.

Теперь, когда место фаворитки было свободно, в коридоре, ведущем в его покои, иногда выступали из тени женские фигуры. Но раз за разом Дамиан проходил мимо. Чего-то им не хватало, этим женщинам, чего-то неуловимого, чего, впрочем, не было и у Лали. Дамиан не думал об этом, хватало того, что у него уже было — его служба безопасности, поиски принцессы Тойво, разделение Академии, болезнь отца, поиски единственной. Эти мысли посещали его лишь когда очередной женский силуэт появлялся в коридоре.

Дамиан отложил бумаги, устало потер переносицу и снял трубку телетрофона:

— Пронто! — и когда отозвалась девиза-связистка, назвал номер маленького домика на окраине столицы.

— Госпожу пригласи, — приказал служанке, принявшей вызов. И вот уже знакомый голос:

— Добрый вечер, мой реджи.

— Здравствуй, Милэда. Ты свободна?

— Для вас — всегда, — проговорила с улыбкой.

— Я приеду часа через два. С делами справлюсь и приеду.

— Хорошо, мой реджи, буду ждать.

Распрощавшись, Дамиан вздохнул, предвкушая приятный вечер, и снова углубился в бумаги.

Лали держала в руках приказ, подписанный наследником. Там черным по белому было написано о великой королевской милости к графине Релюсьен и о награде за все её заслуги на поприще воспитания детей — разрешение на брак с бароном, чьи земли лежали далеко на востоке. С простым бароном!.. Какая насмешка!

Лали подавила горечь и принялась читать дальше. Барон был богат, немолод, вдовец и был не прочь создать семью с молодой и девушкой благородного происхождения. Её о согласии никто не спрашивал…

Тонкая рука без колец и других украшений, державшая лист, дрожала. Взгляд карих глаз, наполненных слезами, был устремлён в даль, за окно, а в мыслях бродили обрывки разговоров с безопасником дворца, которому пришлось выложить всю историю с отвлечением от принца всех соперниц, о безобидной следилке на калитке домика княжны Маструрен, о своих тайных желаниях выйти удачно замуж.

Её слова проверили и перепроверили, возили на ментальную проверку к какому-то профессору в Академию, взяли магическую клятву о том, что она никогда не замышляла ничего против наследника, ещё одну о том, что никогда и не посмеет, и ещё одну о том, что течение следующих двадцати лет не появится в столице.