— Да. Я иду в театр, — ответил тот, завязывая белую бабочку.

Мысли о встрече с Талиесином и его приятелем, кем бы он ни оказался, были исключительно приятными. Они помогали держать себя в руках, заставляли слегка вздрагивать член, ложились лёгким румянцем предвкушения на лицо. Вечер обещал быть превосходным. Хотя несколько последних бессонных ночей оставили тень под глазами, Грейвз считал, что его это не портит. Честно говоря, его внешность трудно было испортить следами бессонных ночей.

Он придирчиво оглядывал себя в зеркало — хорош. Криденс смотрел на Грейвза и хмурился.

— С кем вы идёте?.. — насупленно спросил он.

Грейвз пальцами прочесал уложенные волосы, костяшками провёл по щеке, проверяя гладкость кожи.

— С одним новым знакомым. Ты его не знаешь, — ответил он, отходя от зеркала. Перебрал резные флаконы на комоде, задумчиво подбирая запах, поднося стеклянные пробки к носу. Он так давно никуда не выбирался — вот так, прихорошившись, как на свидание. Как же он скучал по этому лёгкому волнению. И как же он был благодарен понятливому, опытному, красивому Эйвери за возможность снова пережить эти чувства. С ним можно будет встречаться раз, два в неделю. Никому из них не нужны отношения — а вот секс нужен обоим. С ним будет просто… И очень хорошо. Грейвз рассеянно улыбнулся своим мыслям. Сегодня будет особенно хорошо.

— Вы нас познакомите? — угрюмо спросил Криденс.

— Нет, — ответил Грейвз.

— Возьмите меня с собой, — потребовал тот. — Я хочу с вами в театр.

— Нет, — сказал Грейвз, растирая по запястью аромат табака, перца и сирени. — Во-первых, потому что пригласили только меня. Во-вторых, потому что тебе ещё рано выходить в общество.

— Почему вы не сказали, что сегодня уйдёте?.. — спросил Криденс. — Я думал… мы сегодня могли поиграть в шахматы…

Он опустил голову, глядя из-под бровей, глаза у него сверкали обидой и тихим упрямством.

— Поиграем в шахматы завтра, — спокойно сказал Грейвз. — Я не говорил тебе о своих планах, потому что ты несколько дней со мной не разговаривал, помнишь?..

— Что вы будете там делать? — тихо и настойчиво спросил Криденс.

— Я буду смотреть спектакль. После него я задержусь, так что ложись спать и не жди меня.

— Почему вы задержитесь?.. Что вы будете делать? — напряжённо повторил тот.

— Скоро придёт Ньютон, он побудет с тобой, — сказал Грейвз.

— Что вы будете делать?.. — настойчиво спросил Криденс.

Грейвз остановился, посмотрел на него. Мальчишка выглядел очень мрачным. Интересно — прежде он никогда не выражал недовольства, пусть даже в такой форме. Учится… молодец.

— Криденс, — спокойно сказал Грейвз. — Я не буду давать тебе отчёт в том, что и почему я делаю. Мне не трудно рассказать тебе, если ты вежливо просишь, но я не обязан, — подчеркнул он, — докладывать тебе, куда я иду и чем занимаюсь.

— Почему? — с вызовом спросил тот.

— Потому что у меня есть дела, которые тебя не касаются, — спокойно пояснил Грейвз.

— Почему?..

Тот не ответил.

— Вы обещали заботиться обо мне, — с упрёком сказал Криденс. — А сами уходите.

— Я обещал заботиться — и забочусь, — ответил Грейвз, не меняя тона. — Сидеть с тобой круглые сутки я не обещал.

— Я хочу, чтобы вы остались!..

— Извини, Криденс, — Персиваль не сдержал горькую усмешку, — но люди не всегда получают то, что хотят. Иногда приходится смириться с тем, что желаемое недоступно.

— Я не хочу смиряться.

— А я не хочу с тобой спорить. Я хочу пойти в театр и приятно провести вечер. Потом я вернусь к тебе, — Грейвз шагнул к нему, ласково похлопал по груди и вышел из спальни.

Ньют почему-то запаздывал, но Грейвз не мог его ждать — до условленного времени встречи оставалось всего десять минут. Криденс сбежал за ним по лестнице, у входной двери схватил за рукав.

— Пожалуйста, сэр… пожалуйста, не уходите. Мне будет грустно без вас. Я не хочу, чтобы со мной был Ньют, я хочу, чтобы были вы… Я буду тихо себя вести, я не буду мешать вам… останьтесь…

К его глазам подступили слёзы, он смотрел так, будто Грейвз собирался бросить его навсегда. Он перебирал пальцами гладкую чёрную ткань рукава, кусал губы. Когда глаза переполнились влагой, сначала одна, потом вторая слезинка сорвалась вниз по щеке.

— Пожалуйста, сэр… — дрогнувшими губами прошептал Криденс. — Скажите, что сделать, чтобы вы остались… Я всё сделаю… что хотите…

Грейвз вздохнул. Вот только этого ему ещё не хватало.

— Криденс, — он стёр ему слёзы со щёк большим пальцем, — у меня мало времени, чтобы с тобой спорить, и я не хочу опаздывать на встречу. Ты не можешь ничего сделать, просто иди к себе и подожди, пока придёт Ньютон.

— Я вас не пущу, — вдруг сказал Криденс, сверкнув глазами, и схватился за его рукав. — Вы не пойдёте. Я хочу, чтобы вы остались, — твёрдо сказал он.

Грейвз посмотрел ему прямо в глаза. Усмехнулся краем рта.

— Не пустишь?..

— Не пущу, — заявил Криденс и вцепился в рукав всеми десятью пальцами.

Грейвз легко вывернул руку из захвата.

— Иди к себе, — жёстко приказал он.

— Вы не уйдёте!

— Криденс! — прикрикнул тот. — Ты не можешь решать, что я делаю!

Вспышка злости была внезапной и резкой, как пощёчина. Если пару минут назад Грейвз находил угрюмое недовольство Криденса даже трогательным, считая его своим успехом после того, как мальчишка мог только молчать и замыкаться в себе, то сейчас это уже переходило всякие границы. Ревнивец нашёлся!.. Не пустит он!.. Сначала сам отказался от всех удовольствий, которые с такой нечеловеческой бережностью и даже нежностью ему предлагали — а теперь ему вздумалось запретить искать их в другом месте!.. Чтобы Грейвз сидел с ним, как монах, как наседка, и не имел даже крохотной личной жизни?.. Да что он себе позволяет!..

— Вернись к себе, — резко приказал он.

— Вы такой же! — с обидой и яростью крикнул Криденс. — Вы как он!.. Я вам не нужен! Вы хотите только, чтобы я был чудовищем!..

— Что ты сказал?.. — похолодел Грейвз.

— Вы — как Гриндевальд!..

Грейвз схватил его побелевшими пальцами за ворот домашнего пиджака и втолкнул в гостиную. Криденс наткнулся на столик у дивана, едва устоял на ногах.

— Сиди здесь, — с тихим бешенством сказал Грейвз. — Поговорим, когда я вернусь.

Он с грохотом захлопнул дверь гостиной, кинул на неё чары, чтобы нельзя было открыть. Вылетел из дома, сжимая в руке палочку. Почувствовал спиной странную тишину, будто всё замерло, и даже время застыло.

Потом земля вздрогнула.

Дом за спиной взорвался звоном стекла и грохотом. Скрежетом, гулом, каменной кладкой, жгучим чёрным песком. Один осколок ударил Грейвза в плечо, остальные пролетели мимо. Спину и затылок обдало кирпичной пылью.

— Вам было хорошо с кем-то другим! — яростно закричал Криденс. — Я хочу, чтобы вам было хорошо только со мной!

Грейвз стоял, будто ноги примёрзли к земле — ни вдохнуть, ни повернуться. За спиной бесновалась тьма. Он не видел её, но ощущал всей кожей. Ужас холодной волной растекался из живота, поднимая дыбом короткие волосы на затылке и леденя руки.

За спиной был шорох и треск, словно тысяча гремучих змей разом готовилась к нападению. Шелест и скрежет, будто кто-то ржавыми ножницами кромсал скользкий чёрный шёлк, а он трещал и рвался на лоскуты, закручиваясь в воронку.

— Вы хотели увидеть чудовище, мистер Грейвз! — яростно крикнул Криденс. — Вот ваш монстр!.. Смотрите!..

Фантастическая ирония, — отрешённо подумал Грейвз. — Стать жертвой ревнивого любовника… несостоявшегося любовника. Это досадно и романтично одновременно. Почему у тебя ничего не бывает просто, Персиваль?..

— Я никому не отдам вас!.. — закричал Криденс.

Повернись… Повернись, Персиваль, — сказал он себе. — Вот теперь — повернись. Ты хотел это увидеть. Ты хотел узнать. Посмотри. Ты хотя бы будешь знать, что убило тебя. Повернись…

Он глубоко вдохнул и повернулся.

Дрожащий рой из песка и дыма поднимался выше его головы, выше деревьев, метался на руинах дома, от которого осталась только груда обломков и огрызок стены, стонал и пульсировал. Огромный. Закрывающий небо. Ужасающий.