Развернувшись на каблуках, он шагнул в стену, поправился, очень ровно и очень спокойно, прямо подняв голову, дошёл до угла и повернул. Грейвз внимательно прислушался, готовясь прийти на помощь, если тот, скрывшись с глаз начальства, упадёт в обморок. Но у Абернети выдержка была что надо. Через пять минут он вернулся, с каменным лицом и пьяными глазами, отдал запрошенный список и извинился за забывчивость. Грейвз посмотрел на него — и, в свою очередь, передумал извиняться за поцелуй: кажется, парень получил свой самый внезапный подарок на Рождество.

Грейвз всегда возвращался в аврорат с радостью. Его там ждали. Он замечал, как вспыхивали глаза у людей, когда он сдержанно говорил: хорошая работа, вы молодцы. Он видел улыбки — радостные, гордые, смущённые.

Он вдруг понял, как он по ним скучает. По этим лицам и рутинной работе. По сотням нитей, которые он держал в руках, по ощущению своей незаменимости. Даже по Серафине.

Она сейчас там одна. Она спасла ему жизнь и осталась там наедине с этой чудовищной махиной, нечеловеческими усилиями наводя порядок в стране. Как же ей должно было быть тяжело.

Он обязан вернуться. Ради неё, ради всех этих людей, ради того, чтобы не дать Гриндевальду сломать себя. Пойти мстить и сложить голову? Погибнуть так глупо, потому что расклеился, потому что тебе снятся дурные сны, потому что устал?..

Ну уж нет, Персиваль Грейвз. Кто угодно может сломаться, но только не ты.

Ты сорвался. Да, будь честен с собой — ты сорвался. Начал думать лишь о себе. Ты привык получать то, что хочешь, а когда это не удалось — устроил безобразную сцену. Сбежал. Нет, Персиваль, это тебя недостойно. Не можешь взять себя в руки — возьми себя в зубы. Как щенка, за загривок. Встряхнись. Начни постоянно встречаться с Эйвери, помирись с Криденсом.

О чём ты думал, когда оставлял его одного?.. Даже не сказал, что вернёшься. А если он испугается, что ты его бросил? А если вернёшься и увидишь, что вместо Гленгори — одни руины?

Грейвз бродил по ночному Лондону, не глядя, куда идёт, возвращаясь в памяти к прежним счастливым дням. Напоминая себе — ради чего ему был отпущен второй шанс. Не ради того, чтобы свихнуться в шотландской глуши — а ради того, чтобы зализать раны, набраться сил и вернуть себе свою жизнь. Свой дом. Своё место в мире.

Отчаяние отступало, когда он думал: ты ещё жив. Ещё не всё потеряно, Персиваль. Ты жив. Ты на свободе. Ты ещё всем покажешь.

Он вернулся домой, когда уже рассвело. Ноги гудели. На пороге лежал пухлый почтовый конверт из коричневой бумаги, обвязанный бечёвкой. Там стояло его имя, марки были американскими. Обратный адрес не значился. На конверте Грейвз не нашёл никаких чар, внутри не чувствовалось никакой магии. Он почувствовал слабое любопытство, но слишком устал от бессонной ночи и решил разобраться с письмом чуть позже.

— Криденс здесь? — спросил он у Финли, передавая ему пальто.

— Ночью был у себя в комнате, — сказал эльф, тревожно оглядывая Грейвза. — Что-то случилось, сэр?.. Кто-то умер?..

— Нет, — вздохнул Грейвз и потёр покрасневшие от бессонницы и волнений глаза. — Пока никто не умер. А если ты сделаешь мне кофе, то и не умрёт. Я буду в гостиной. Если Криденс спросит — скажи, что я вернулся.

Повезло — и дом, и город остались на месте. Криденс не запаниковал, оставшись один. Но второй раз, Персиваль, на это не рассчитывай…

Грейвз взмахом разжёг камин, чтобы было уютнее, потёр проступившую к утру щетину на подбородке. Пальцы неприятно кололо, но он решил, что сначала следует немного прийти в себя, а потом уже заняться ежедневными процедурами. Сел в кресло, пристроил ноги возле каминной решётки. Положил конверт на колени, развязал бечёвку, пришлёпнутую красным сургучом.

— Кофе, сэр, — Финли возник рядом с креслом. Ногой ближе подвинул столик, опустил на него поднос. Из дымящегося кофейника поднимался густой и бодрящий запах. — Добавить вам сахар? Или сливки?..

— Ничего не надо, спасибо, — Грейвз не глядя взял чашку. Почувствовал ещё один запах, посмотрел на поднос.

На отдельном блюдце горкой лежали свежие миндальные меренги — идеальной формы, с идеальным хвостиком, такого нежного кремового оттенка, что от одного взгляда на них рот наполнялся слюной.

— Простите, сэр, — смущённо сказал эльф, опуская уши. — Я заметил, что они вам нравятся… Решил сделать.

— Финли… — вздохнул Грейвз, не зная, что на это сказать.

— Я просто… — тот отступил на шаг, спрятал руки за спину. — Вы хороший хозяин, сэр. Н-нне…

— Что, Финли?

— Не грустите, — пискнул тот и пропал, покраснев до кончиков ушей.

Грейвз поставил обратно чашку кофе, чтобы от чувств не пролить на себя. Посидел, сцепив пальцы и глядя в огонь. Нежданная забота эльфа ударила его словно ножом, от нее было тепло и больно — точь-в-точь как если бы горячая кровь из собственной раны заливала ему руки. Спать расхотелось.

Грейвз взял одну меренгу, покрутил бездумно. Очнулся, только когда она начала подтаивать от тепла рук и липнуть к пальцам. Сосредоточенно съел — тонкая нежная скорлупа снаружи, мягко и сладко внутри. Запил густым чёрным кофе, вспомнил наконец про конверт.

Мистер Г.!

Я очень рада, что вы устроились в Англии. Я не передать как рада, что вы в безопасности. Вас очень здесь не хватает, и если бы я передавала вам привет от каждого, кто думает о вас, список был бы на два листа в четыре колонки. Н. рассказал, что вы заботитесь о К. Пожалуйста, не будьте к мальчику слишком строги — он столько пережил, не требуйте от него слишком многого.

По вашей просьбе я подняла материалы расследования гибели М. Л. Б. Предмет, о котором вы упоминали, не стоит вашего внимания, это сломанная игрушка. Но мы с сестрой навестили несколько приютов и отыскали девочку. Теперь она живёт с приёмным отцом, очень хорошим человеком, которому можно полностью доверять. Пожалуйста, расскажите К., что ему не о чем беспокоиться. Мы часто навещаем её. М. передаёт ему приветы и поцелуи.

P. S. Я никогда не верила, что почта не-магов однажды сможет нам пригодиться. Вы опять оказались правы.

P. P. S. Вы правы и в том, о чём я не могу рассказать в письме. Мы справляемся, но без вас это бег на одном месте.

Берегите себя и мальчика.

Т. Г.

В конверт было вложено несколько фотографий. Обычных, не волшебных фотографий, на которых люди не двигались. Модести, прилично одетая, с нарядными лентами в косах, стояла рядом с весёлым полным мужчиной в пекарском фартуке. За их спинами виднелась витрина булочной, над которой шла вывеска: «КОВАЛЬСКИ». Модести гордо улыбалась во все зубы и держала в руках поднос с горкой выпечки.

Грейвз перебрал фотографии. Девочка, которую он помнил смутно — белёсые, почти невидимые брови, хмурые глаза, сжатый рот, мышиное платье — сейчас казалась маленьким дерзким огоньком. Наверное, ей было там весело — возиться на кухне, объедаться пирожными и вообще вести нормальную детскую жизнь.

Криденс будет рад…

Грейвз съел ещё одну меренгу и стряхнул крошки с брюк. Налил ещё одну чашку кофе. Часы тикали, неумолимо приближая время завтрака. Грейвз думал, как начать разговор — и как вообще повести себя после того, как они по очереди отпихивали друг друга. То Криденс вдруг оскорбился на что-то, когда Персиваль поздно вернулся от Эйвери. То Персиваль сам вчера не нашёл в себе сил сесть рядом с ним, хотя тот явно звал, как умел.

Нет, это следовало прекратить. Справился же он один раз, растормошив мальчишку — справится снова. Но хорошие новости ещё следовало заслужить.

Он кинул конверт в огонь, оставил письмо с фотографиями в столовой. Умылся, привёл себя в порядок, переоделся. Когда он спустился к завтраку в пять минут десятого, Криденс сидел над тарелкой с горячим омлетом, сгорбившись и сжав плечи.

— Доброе утро, — Грейвз, проходя мимо, скользнул ладонью по напряжённым плечам. — Выпрямись, пожалуйста.