Она отошла от их столика.

– Бат пропал, – сказала она работягам-вторичникам за соседним.

– А мне до звезд, – хмыкнул один. Второй хохотнул, найдя шутку удачной.

Мирая кивнула, как будто соглашалась, обернулась к Эдгару, глянула жалостливо.

– Сообщим, – пообещал Эрг громко и, понизив голос, спросил у Джи: – В самом деле, куда он мог деться?

– А я знаю? Люди все время уходят. Может, есть тайные проходы в параллельное измерение?

– Или наблюдатели пожаловали, – предположил Эрг.

– Не, наблюдатели так не тихарятся. – Джи хорошо помнила предыдущие набеги. – Они топают бандой и хапают все, что глянется.

– Передают, наблюдателей больше нет. С тех пор, как их последний отряд умер от голода на переходной лестнице, – шепнул Эрг.

– Да, болтают, – подтвердила Джи, хотя не очень в это верила.

Уже семь лет сверху никто не являлся. Ни инспекций, ни грабежей.

А до этого наблюдатели приходили раз в три месяца, а то и чаще. Три месяца – срок вызревания овощей в оранжереях. Наблюдатели спускались сверху с палубы E за данью – семь или восемь дюжих парней из второго поколения, в черных свитерах и брюках из искусственной кожи, обвешанные оружием, с пустыми контейнерами для оброка. Брали все, что приглянется: вещи, продукты, одежду, прежде всего свежие овощи. И непременно пару женщин – поначалу самых младших из второго поколения. Через три месяца наблюдатели возвращались, а женщины – нет. Ходили слухи, что бандиты продают их в трюм, куда верхние палубы ссылали своих преступников. Чем платили каторжане, неведомо.

Префект палубы H, когда-то наигранно бравый, а ныне трусоватый и умеющий ловко прятаться за чужими спинами вторичник, сам указывал схроны палубников, лично приводил молодых женщин налетчикам. «Надо уступить, иначе хуже будет», – повторял он одну и ту же фразу, уговаривая остальных подчиняться. Во время наблюдательского рейда как по команде исчезали все безопасники палубы. Говорят, отсиживались в трехкомнатной каюте префекта, все двенадцать человек во главе с лейтенантом. Но как только бандиты уходили, выползали на свет, в новенькой, отливающей синевой броне, в шлемах с затененными забралами, следили, чтобы народ не возмущался и не бунтовал после рейда. «Где ж они, мордатые, ховались, когда нас грабили!» – возмущались одни. «А что они могли сделать? Их бы убили!» – оправдывали другие. «У них же шокеры и “свинец”!» – напоминали самые дерзкие. «Бандитов больше! Наши погибли бы напрасно! – объяснял ситуацию префект. – И патронов к пистолетам по счету».

Полтора года палуба терпела набеги, а потом, едва пожаловали недобрые гости, решили оставшихся молодых женщин спрятать. Разъяренные бандиты схватили двух девчонок пятнадцати лет из третичников и попытались увести с собой. И вот тогда дорогу им заступил Кошмар. Никто так и не узнал, где он раздобыл «свинец», то есть самый настоящий пистолет с мягкими свинцовыми пулями. Возможно, стащил у пьяного в хлам бандита во время предыдущего рейда. Теперь Кошмар без колебаний просто поднял пистолет и выстрелил идущему впереди главарю в живот, пуля ударила в бронник и опрокинула, хотя и не убила.

Главарь, падая, выпустил руку девчонки, та кинулась бежать. Выстрел прозвучал сигналом к атаке, мужчины ринулись на бандитов с ножами и обрезками арматуры, с подходящим инструментом из мастерских, кому-то из «гостей» досталось по голове, кому-то – по рукам, плечам, спине. Бандиты отстреливались, из палубников кого-то ранили, кого-то убили, но народ озверел, напирал, стрельбу не замечали, задние не давали отступать, бежать было некуда, оставалось одно – биться. Кошмар выстрелил еще раз, почти наугад, и этот выстрел послужил вторым сигналом: бандиты, избитые и окровавленные, отступили к лифту и убрались восвояси.

Перед рейдом наблюдателей всегда отключались камеры слежения, и никто с других палуб и даже на Мостике не мог видеть, что творилось внизу. После бегства грабителей несколько минут палубники стояли в недвижности, не зная, что делать, тупо глядя на три распростертых трупа налетчиков. Один из троицы – тот, в кого первым выстрелил Кошмар.

– Чего вы ждете? – крикнул Гор. – Тела надо бросить в Утку.

Его трясло, он размахивал пистолетом, как жезлом, и никто не знал, есть ли в магазине патроны. Как ни странно, все подчинились мальчишке. Может быть потому, что приказ был дельный. Из оранжереи принесли электропилу, трупы разделали и отправили в утилизатор, трофейное оружие спрятали в разных схронах. Долго колотили в дверь каюты префекта, и только угроза выжечь гнездо заставила открыть замок. Префекту разбили нос, безопасников (те и не думали сопротивляться) разоружили и выволокли в коридор, где с наслаждением зверски избили. Префект быстро сообразил что к чему, объявил, что все горе-защитники разжалованы во главе с лейтенантом, а Мостик пришлет им на смену новых, в этот раз смелых и честных. Префекту поверили, безопасников заперли в пустующем складе и выбрали временного лейтенанта. На шлюзовые двери накинули цепи – теперь их можно было открыть только с палубы. Лифты заблокировали. Так что обмен продукцией между палубами сделался, мягко говоря, затруднительным. Впрочем, как стало известно, запоры поставили не только на палубе H. Почти все страты спешили закрыться от соседей. Теперь лейтенанты с каждой палубы долго переговаривались друг с другом, прежде чем запустить лифты и обменяться продукцией или запасами.

Корабль оказался разрезан на несколько страт, и это грозило голодом и всеобщим хаосом. Через месяц пришло сообщение от коммандера Хорста, отвечающего за службы безопасности корабля. Коммандер подтвердил назначение нового лейтенанта и новый состав подразделения безопасности, а также заверил, что все банды ликвидированы и порядок водворен. Никаких грабежей отныне, на высших палубах и в промке всеобщее торжество закона. Но в замкнутой атмосфере корабля отношения людей мутировали так же быстро, как болезнетворные вирусы. Новые гости пожаловали через полгода. Якобы пожарные инспекторы. После долгих препирательств их пустили, потребовав, чтобы те явились без оружия. Четыре человека в комбезах межпалубной пожарной службы долго бродили повсюду, написали рекламации и удалились, забрав с собой небольшую корзинку с овощами из оранжереи в качестве презента. Через три месяца инспекторы пожаловали вновь. В этот раз корзину получил каждый. Спустя год поборы приняли регулярный характер, такса установилась более или менее постоянная. Кто-то пробовал протестовать, но крикунов урезонили свои же: против прежнего новый робкий рэкет казался почти благом. К тому времени Кошмар уже исчез. А потом инспекторы тоже сгинули, и семь лет никто не являлся – кроме обменщиков, что сначала приходили со списком товаров на обмен, долго торговались с новым префектом, которого выбрали на смену прежнему. Новый был в меру способный, а главное, в меру ленивый, то есть «забывавший» следить за каждым шагом палубников. Впрочем, на прием к нему было попасть так же трудно, как и к предыдущему, поскольку священную дверь оберегала все та же плосколицая тетка.

– Ах да, все забываю тебя спросить! – воскликнул внезапно Эрг. – Память дырявая, мозг валяется в депрессухе. Разъясни: почему, когда рванули зонды, одновременно полыхнуло у нас в коридоре? Два взрыва сразу – разве это не странно, нет?

– Одновременно? – Джи уставилась на товарища детских игр с изумлением и даже отставила пузырь с мыльно-розовым напитком. – У тебя сбой программы. Сначала накрылись зонды, а уж потом через три дня у нас прижгло.

– Но я помню, что…

– Почти друг за другом, но даже не в один день, – оборвала его Джи. – Память подводит, бывает. И защитные зонды на самом деле никакие не зонды – это корабли-автоматы сопровождения, синхронизированные по скорости с ковчегом. Их задача была тралить пространство впереди. Поскольку сканить, а потом убирать всякую бяку с пути невозможно при высоких скоростях, они работали в непрерывном режиме. А потом их разорвало в клочки, осталось только облако газа. А взрыв у нас в промкластере – это совсем из другого запуска. В Сети проверь.