Наконец, откусив маленький кусочек теста и пожевав его, Владимир удовлетворённо покачал головой и, взяв шумовку, выловил из кастрюли полную тарелку пельменей. На столе уже стояла запотевшая бутылка водки, слезящаяся каплями влаги, и Владимир, сглотнув слюну, поспешил налить в стакан «фронтовые» сто грамм. Потом он сел на табурет, намазал ядрёной горчицей ломоть ржаного хлеба и, выпив водку, откусил кусок хлеба. Горчица прошибла слезу сразу же. Выдохнув и довольно хмыкнув, Владимир взялся за ложку. Однако донести до рта пельмень он не успел. На холодильнике зазвонил телефон.

–– Твою мать! Пожрать не дадут нормально, – недовольно выпалил он. Телефон звонил, не переставая, заставив его всё же подняться с табурета. Сорвав трубку, он ответил: – Майор Строев! Слушаю!

–– Товарищ майор, это Волков, – зазвучал в трубке голос старшего лейтенанта. – Только что поступило сообщение от ВОХРа, что квартира Макаровых снята с сигнализации. Голос был мужской.

–– Что?! Неужто наш беглец объявился?

–– Он. Больше некому.

–– Повезло же нам, что он лохонулся. Бери дежурный экипаж и пулей ко мне. Вместе поедем брать Макарова.

–– Уже еду, Владимир Михайлович. Я ВОХРовцев притормозил, чтобы не лезли без нас, но они тоже выслали машину.

–– Молодец, Сеня! Я выхожу, – сказал майор, положил трубку и с сожалением посмотрел на накрытый стол. Поддавшись искушению, он набил полный рот пельменями и, жуя на ходу, поспешил в прихожую.

Стенать и биться головой о стену он мог сколько угодно, но положения этим не исправить. Андрей со злостью захлопнул дверцу сейфа и принялся расхаживать по комнате взад и вперёд, напряжённо размышляя над тем, что ещё можно предпринять для решения проблем. У Ирины имелись кое–какие довольно дорогие украшения, которые он мог бы попытаться продать за полцены, но это были в основном его же подарки ей, и Андрей отверг эту идею, тихо обругав себя за недостойную мысль. Ему оставалось довольствоваться лишь теми вещами, расстаться с которыми он мог без сожаления. «Надо брать только самое ценное и компактное», – подумал он и принялся собирать по квартире цифровую видеокамеру, плейеры, фотоаппарат, ноутбук и свои старые часы «Сейко» – предмет гордости в те времена, когда он только начинал карьеру бизнесмена. Часы он надел на руку и сразу же завёл их, установив стрелки по показанию электронного радио–будильника, а всё остальное сложил в большой и прочный пластиковый пакет и прикинул в уме возможную сумму выручки, если продать вещи хотя бы за половину их реальной стоимости.

–– Маловато… – задумчиво прошептал он. – Ладно, на первое время хватит, а там что–нибудь придумаю. Завтра же займусь этим. Чёрт, а ведь придётся идти на барахолку. Без паспорта в ломбард или комиссионку не сунешься. Эх, проблема за проблемой!

Едва обретённое успокоение исчезло, и в нём вновь нарастало чувство тревоги и раздражения. Чтобы хоть как–то заглушить в себе этот неприятный зуд, Андрей достал из горки давно хранившуюся бутылку марочного коньяка и, усевшись в кресло, сделал большой глоток прямо из горлышка. Тепло приятно растеклось внутри, но напряжение всё равно не отпускало. Отпив ещё, он взглянул на телефонный аппарат и включил автоответчик, чтобы послушать оставленные сообщения. Последней, кто пытался сделать это, была Ксения. Андрей сразу узнал её голос и удивился, когда она обратилась к его жене:

«Ирина, это снова я. Я не могу дозвониться на ваш мобильный. Свяжитесь со мной, как только прослушаете моё сообщение. Напоминаю, что свою часть соглашения я исполнила, но за вами остался долг. Если вы думаете, что от меня можно дёшево отделаться, то вы ошибаетесь. Жду перевода ещё три дня, потом – не взыщите. Уверена, что ваш муж оценит информацию о факсе гораздо выше».

Тон сказанного Ксенией не понравился Андрею. Слова секретарши напоминали ультиматум, и в них явно чувствовались и угроза, и раздражение. Но ещё больше насторожило его упоминание о неком факсе, которым он, Андрей Макаров, должен был бы очень заинтересоваться и даже заплатить немалую сумму денег за содержащуюся в нём информацию.

–– Что за факс?! Опять – факс! Тот, что из Америки? Что всё это значит? И какие дела могут связывать мою жену с моей же секретаршей? Я что–то не замечал, чтобы они когда–нибудь общались между собой… Это что же получается?.. Ксюша чем–то шантажирует Ирину? С ума сойти!..

Сделав ещё один глоток из бутылки, Андрей перемотал кассету, и прослушал сообщение Ксении снова. Задумчиво почесав обросшую щетиной щёку, он стал вспоминать вслух:

–– Так, если речь идёт о том самом факсе, что и в записке, то он был получен, скорее всего, четвёртого августа. В тот день у меня было столько дел, что к себе, кажется, не поднимался. Да, точно! Потому Ксения и не могла передать мне его в тот же день, поскольку мы с ней и не виделись. Так, а пятого… Что я делал пятого?.. Да и пятого, как белка в колесе, занимался подготовкой этой проклятой презентации. Но Ксюшу я всё же видел мельком. Так, это было где–то после обеда… Она что–то просила, я ей ответил на бегу, не знаю что… И всё. А шестого её не было в офисе и на презентации тоже. Или была? Не помню, не видел. И что из этого следует?..

Да ничего! Хотя нет, что–то всё же произошло, раз уж у этих милых дам возникли такие отношения. Только мне всё равно не узнать правды, сколько бы ни ломал голову. Ладно, давай–ка, послушаем всё.

Перемотав кассету на начало и включив воспроизведение, Андрей вскоре услышал голос Игоря. Сообщение партнёра тоже предназначалось его жене, а не ему, и оно не понравилось Андрею ещё больше первого.

«Ириша, где тебя черти носят?! – с фамильярной небрежностью выпалил Сорокин. – И для чего тебе только сотовый?! У нас самолёт через три часа. Хватай, детка, свои шмотки, бери такси и пулей в аэропорт. Я буду ждать тебя там. Опоздаешь, – полечу один. Сама понимаешь, нельзя упустить этого адвокатишку. Целую, киска».

–– «Целую, киска»! – Эхом повторил Андрей вслед за записью и скривился, как от зубной боли. – Как это понимать, Ириша?..

Ему не хотелось верить в то, что подсказывала интуиция. И всё же колючий огонёк ревности больно ужалил его в самое сердце. Конечно, в последние годы они отдалились друг от друга, и страсть как–то незаметно угасла, но Ирина не могла винить в этом только его. По непонятной причине их семейная идиллия длилась недолго, года два–три, а потом Андрей почувствовал, как от подруги потянуло холодом и безразличием к нему. Он не раз пытался вернуть её любовь и страсть, стараясь быть с ней предельно внимательным и нежным, но, увы, их отношения, хотя и оставались всегда ровными и внешне благопристойными, однако прежней теплоты и взаимопонимания между ними уже не было и в помине. Возможно, немалая часть вины лежала всё же на нём, поскольку Андрей львиную долю времени проводил на работе, зачастую пропадая на фирме сутками и разъезжая по командировкам, но ведь всё, что он делал, он делал не ради удовлетворения собственных амбиций, а и для того, чтобы его Ириша чувствовала себя настоящей леди. И всё же, не смотря на все сложности и проблемы в семейной жизни, Андрей всецело доверял супруге, и даже не мог допустить крамольной мысли, что она способна завести интрижку.

«Неужели, между Ириной и Игорем роман? – Подумал Макаров с тревогой. – Быть того не может! Нет, нет, они же говорили о каком–то адвокате. Может быть, Ирина с Игорем хотят нанять его для моей защиты? Хотя, Игорь… Не знаю, ничего не знаю. Я как слепой в лесу и без поводыря».

Он порывисто поднялся с кресла и принялся нервно расхаживать по комнате, не находя себе места от всё нарастающего необъяснимого и неприятного ощущения, что его предали. Стены пустой квартиры не могли ни защитить его, ни избавить от вселенской тоски и осознания ничтожности и зыбкости самого существования человека в безбрежном, холодном и бурном океане эгоистических страстей.

Милицейский УАЗ лихо свернул направо и покатил по проезду, ведущему во двор элитного кирпичного дома, известного в народе под названием «Дворянское гнездо». Майор Строев сидел рядом с водителем и внимательно смотрел по сторонам, держа в руке портативную рацию. Не оборачиваясь, он сказал оперативникам: