— Мы своих не бросаем, малыш. Ты нашел свою семью, — и нежно чмокнула его в лоб.

— Не факт, — снова фыркнул Ульрих. Его безмерно бесила ситуация, на которую он никак не мог повлиять. И очень хотелось взять на руки этого ребенка. Ульфик никогда не был сентиментален и, за исключением своих детей, чужих недолюбливал. А этот сорванец проявил такую отвагу, на которую не всякий взрослый демон способен.

Глаза Ульфика заблестели от смеха, когда он вспомнил боевую стойку малыша, палку с остатками крапивы. А как он вцепился в Гранта — самого грозного воина наших земель?

— Надо будет выучить тот боевой клич, что кричал пацан — и буду им женушку устрашать, — снова хмыкнул Ульфик. Словно прочтя его мыслишки, Мариэлла послала ему чарующую улыбку. — Ишь, как сияет. Надо будет ее еще одним чадом наградить — пусть тешится, — и что-то у грозного Ульфика заерзало и ожило. Он уже встал и направился было к супруге, как позади него скрипнула ступенька. Не нужно было оглядываться, чтобы понять — старший сын. Он всегда спускался из своих покоев беззвучно, словно барс, и только на последней ступеньке — и то только из уважения к отцу — делал "скрип".

Грант подошел к матери и пристальным взглядом посмотрел на ребенка. На нежных щечках видны были следы от слез. Мариэлла, конечно же уже залечила содранные до крови во время "битвы" с грозным Грантом косточки на руках, но крошечные кулачки все-еще были плотно сжаты.

Только Мариэлла и смогла усмирить маленького дьяволенка, который иступленно, словно маленький зверек, бросался на огромных демонов, поочереди выкрикивая то свой клич, то "отдай маму". Да, собственно, только она и рискнула подойти к мальцу.

Грант, не спуская взгляда с малыша, разогнул сопротивляющийся даже во сне кулачок и снял со своей руки родовой перстень — и осторожно примерил его на пальчик малыша. Перстень вспыхнул, в драгоценном камне забегали искорки. Глаза Гранта широко раскрылись, и суровые губы тронула — невероятно! — впервые за долгие годы, нежная улыбка.

— Кажется, я пропустил четыре года. — и тихо добавил — И три месяца.

Ты уверен? — спросила мама, с надеждой наблюдая как оттаивает застывшее на долгие годы родное лицо.

— С точностью до минуты, — хохотнул Грант. Ошеломленные родители во все глаза смотрели на своего ребенка — давно уже они не слышали его смеха.

Даже Ульфик подошел посмотреть на то сопящее во сне чудо, что разбудило их грозного сына.

Мгновенно затопило мозг свирепого Ульфика дикое бешенство на ту рыжеволосую с…., которая попыталась лишить его внука.

- Да как она посмела! ….- взревел он. И не успела Мариэлла шикнуть на своего громовержца, как тот с еще более громким ревом схватился руками за подбитый глаз — разбуженый ревом деда Десмон ловко впечатал острый кулачок Ульфику в глаз. И быстро оценив обстановку спрятался в надежных объятиях Мариэллы.

Хохот стоял невообразимый. Пришедший в себя Ульфик тоже начал похохатывать. Могучие демоны, охранявшие вход несколько злорадно заухмылялись. Мгновенно забыв свой гнев, Ульфик выхватил у жены брыкающегося малыша, и вышел с ним из замка:

— Пойдем, внучок. Я покажу тебе твои владения.

— И кстати, как она посмела? — несколько обиженно посмотрела на Гранта мать.

Лицо у сына вновь было каменное и непроницаемое, взгляд его когда-то сверкавших глаз снова потемнел. Пылавшие огнем руки он спрятал за спину, когда стремительно рванул на свой этаж. Рванул в свои покои, где в его постели в беспамятстве лежала та, которая посмела спрятать его сына. Та, которая в свое время обвела вокруг пальца три могучих рода.

Вязкая пелена забытья колыхнулась, и на ее зыбкой поверхности замелькали неясные тени. Кто-то звал, словно пытаясь добудиться. Просыпаться отчаянно не хотелось, и Тамари попробовала скользнуть обратно, в черную пустоту, где не было ни мыслей, ни чувств, ни раздирающей в мелкие клочья сердечной боли, которая заставляла скулить, свернувшись в плотный клубочек.

Где-скрипнула дверь. Тихие голоса, поспешный топот ног. Снова скрип двери, громкий стук открывающихся ставен. Полностью отдернутые гардины не мешали ни солнечным лучам, ни легкому ветерку, и спальня искупалась в ярком свете, тонких, чистых ароматах, доносящихся из сада.

Мрак в голове рассеивался и Тамари всей кожей почувствовала на себе тяжелый, сверлящий все ее нутро взгляд.

Его взгляд физически ощутим. Он проникает прямо внутрь, отбиваясь все новыми глухими ударами сердца

— Тамари, — позвал голос из снов, голос из прошлого.

Собственно ничего, кроме яростного черного взгляда и низкого голоса, то жарко шепчущего, то властно приказывающего, в воспоминаниях после той страшной, первой ночи и не осталось. Первой и единственной. Забылись лицо, руки, фигура. Но эти завораживающие глаза и рокочущий голос вычеркнуть из памяти она не смогла.

Но не узнать их было нельзя. А значит, и их обладателя, тоже. Словно в замедленном кино Тамари вспомнила, как на лужайке возле голубого конфетного дома ее взгляд проследовал за зовущим чужим яростным взглядом.

Поджарое мускулистое тело, широкий разворот могучих плеч. Волевое, хищное лицо с высоким лбом, правильными чертами и неожиданно трогательной ямочкой на квадратном подбородке. Крепко сжатые чувственные губы. Даже на вид жесткие, темные волосы…

— Тамари, — даже от звука ее имени, от того, как он его произносит, ей хочется застонать.

— Я знаю, ты меня слышишь.

Рядом с ним даже воздух меняется. Начинает звенеть от напряжения. Становится тяжелым, вязким.

Так страшно встретиться с ним взглядом. Она принимает единственно правильное, по ее мнению, в этой ситуации решение — не открывать глаза, претвориться спящей. Она попыталась расслабиться и отвлечься… Вдох-выдох, вдох — подул ветерок и принес с собой терпкий запах кофе, какой-то пряной травы… Да-да-да, демоны тоже любят кофе… и чего-то еще.

— Это он на меня дунул?! — Тамари показалось, что она услышала довольный смешок.

— Ну, нет — я не доставлю ему такого удовольствия. И вдруг перед ее мысленным взором возникла светящаяся голубыми искорками тоненькая ниточка. Тамари удовлетворенно поняла, что это ее магия пытается ей помочь. Стараясь больше ни о чем не думать, она мысленно последовала за этой ниткой… Высокие и массивные двери… Широкая лестница… Снующие демоны — кажется никто не понял, что за ними — пусть и мысленно — наблюдают. Лестница ведет и вверх и вниз. Внизу уже знакомая ей темноволосая демоница отдавала слугам распоряжения. Тамари попыталась рассмотреть ее повнимательнее, но та напряглась и выпрямилась, как струна.

—Она сильна, — подумала Тамари и испугавшись, что выдаст себя — поспешно мысленно последовала дальше.

—Где же мои дети? Только бы их не обидели, — защемило ее сердце. И тут ее мысль, словно кем-то ведомая, или даже подталкиваемая — понеслась к высоким створчатым дверям, которые охраняли двое громил, и дальше — в сад. Ниточка вилась, приглашая ее за собой — мимо каких-то диковинных растений, мимо озера и тут она увидела их… На лужайке — необыкновенно светлой лужайке она увидела своего сына. Он стоял, гневно насупив свои бровки — как же Тамари любила их разглаживать! В руке он держал палку и пристально, с интересом наблюдал за стоявшим напротив него, с палкой побольше, старым демоном. Старый демон виртуозно размахивал дрыном, троща и ломая какой-то цветущий куст. Ребенок, забыв о страхе, попытался повторить пасс своей палкой и восторженно засмеялся, когда у него это получилось. Старик довольно и с поощрением потрепал мальца по голове и, неужели показалось? — покосился в ее сторону

— Ага, значит к Десмону приставили няньку, — подумала женщина. И в этот же миг нянь возмущенно фыркнул и та-а-а-а-к посмотрел Тамари прямо в глаза, словно она его оскорбила!!!! Он ее заметил?! Прямо рядом с Тамари раздалса громкий довольный хохот Гранта и послышался звук удалявшихся шагов. Он просто в чУдном настроении удалялся из покоев. Тамари, не открывая глаз, тихонько и с облегчением вздохнула. В тот же миг столь ненавистное ей лицо — очень довольное и ухмыляющееся — заслонило собой ее мысленный взор. Он довольно ухмылялся.