И все закончилось…

Грант открыл глаза, чтобы увидеть ее реакцию. Во взгляде Тамари застыло недоумение и… да-да, разочарование!

— Именно это и считается поцелуем?

Несколько мгновений Грант не шевелился, изучая женщину прищуренными проницательными глазами. И неожиданно Тамари заметила, как в их глубине зажглось нечто тревожащее.

— Нет, — пробормотал он, — гораздо больше. — И, стиснув ее запястья, привлек к себе так близко, что соблазнительные холмики почти коснулись его груди. Его дыхание опалило ее терпким ароматом кофе, сердце его выплясывало бешеный танец.

Грант решительно взяв девушку под руку, повернулся и просто потащил ее в беседку.

— Куда мы идем? — нервно спросила Тамари.

— Туда, где нас не будет видно из окон дома, — сухо объяснил Грант, останавливаясь под низко нависшей веткой цветущей яблони.

— Н-но зачем?!

Грант посмотрел на вход в беседку, желая убедиться, что им не помешают, и обратил всю чарующую силу серебристого взгляда и ленивой улыбки на стоящую перед ним девушку.

— Во всем виновато мое тщеславие, — тихо пошутил он, — никак не могу смириться с тем, что ты едва не задремала прямо посреди поцелуя! Ну а теперь посмотрим, смогу ли я пробудить тебя.

Он крепко обхватил ее одной рукой за спину, вторая рука нахально скользнула на бедра, подминая и задирая подол.

— Я хочу чтобы ты меня коснулась.

«Не хочу!» — с ужасом подумала она. «Захочешь», — так же молчаливо пообещал он, верно истолковав мятежное выражение личика сердечком и ухмыляясь про себя. Приподняв ее подбородок, он окунулся в эти широко распахнутые светящиеся медовые озера, и в груди у него расцвела неизведанная доселе нежность.

Эти вкрадчивые слова вместе с прикосновением кончиков пальцев к щеке и глубоким, бархатистым тембром голоса произвели на Тамари такое же неотразимое впечатление, как и предвкушение будущего поцелуя. Женщине показалось, что внутри у нее все словно тает и плавится. Она не могла отвести глаз от его гипнотического взгляда… и не хотела пытаться. Сама не понимая, что делает, Тами подняла дрожащие пальцы к его лицу, коснувшись щеки точно так же, как перед этим сделал он.

Из последних сил выдохнул он, припадая к ее губам в поцелуе, не имеющем ничего общего с первым, — исступленном и обжигающем, пылком и безумном. Сильная рука поддерживала ее голову, пальцы ласкали чувствительную кожу; другая рука обняла ее бедра, прижимая теснее и теснее к мужскому телу.

Погруженная в море восхитительных ощущений, Тамари затрепетала. Ее руки скользнули по мускулистой груди Гранта, обвили его шею. Девушка, сама того не сознавая, льнула к нему, боясь упасть, и, когда эта гибкая, стройная фигурка прильнула к нему, произошло невероятное — искуситель превратился в соблазняемого. Желание взорвалось в Гранте, как только девочка в его объятиях стала неотразимой, манящей женщиной. Его губы неотрывно двигались с голодной настойчивостью, сминая ее — робкие и неумелые. Тамари, сотрясаемая мощными приливами безумного наслаждения, по-прежнему цеплялась за него, запустив пальцы в жесткие темные волосы, но Грант продолжал долго, томительно целовать ее. Сжав тоненькую талию, он неохотно поднял голову, глядя в прелестное, потрясенное красивое личико, не в силах поверить той страсти, которую Тамари так быстро сумела в нем пробудить.

Кончиками пальцев он обвел ее брови, провел по щеке и наконец коснулся дрожащих губ, безмолвно уговаривая приоткрыть их.

Опьяненная страстью и желанием, женщина ощутила под ладонью тяжелые удары сердца, уперлась взглядом в чувственный рот, всего минуту назад так яростно овладевший ее несопротивляющимися губами, и затем посмотрела в пылающие серые глаза.

Неужели этот великолепный, загадочный, сильный, суровый мужчина и есть обещанный ей дар судьбы?

Тамари опустила глаза и глянула на свои руки, так комфортно лежащие на шикарной груди. И в следующее мгновение, словно ничего и не случилось, Грант отодвинул ее от себя, с кривой ухмылкой приложился губами ко лбу и вышел из беседки.

— До вечера, — холодно брошено через спину.

Словно ее окатили холодной водой. Словно немая рыба, она растеряно хватала воздух и не могла прийти в себя.

Вот так просто? Поднять ее чуть ли не до небес — а затем равнодушно сбросить? Ничего себе подарок судьбы…

— Какая же я дура, — корила себя Тамари. Ведь она уже давно все разложила по полочкам в своей головке. Жить для себя и своих детей. И точка. Жирная точка.

А тут за одну ночь она вдруг решила, что кроме ее малышей она еще кому-то нужна! Вздор!

Эти, и подобные им мысли терзали Тамари до самой ночи. Сыном так плотно занимались родственники Гранта, что Тамари просто не давали подступиться к нему. То ли не могли натешиться малышом, то ли просто не хотели оставлять ее с ним наедине?

— Нужно что-то с этим делать. Какая-то я стала бестолковая и неловкая. — С этими словами Тамари решительно отправилась в замок, настроенная найти сына, или по крайней мере выяснить что же все-таки эти ее новые родственники затеяли.

Зайдя в огромный зал, она нервно огляделась. Вдалеке, на ступенях широкой лестницы одиноко сидел Десмон, грустно обняв ручками тощие коленки.

Возле камина в массивных креслах сидели Ульфик и Рагнар. Рагнар, конечно же не расставался со своим кувшином. А Ульфик озабоченно хмурил брови, словно обдумывал что-то важное. На секундочку — всего только на одну — ей стало неловко. Так опростоволоситься — главу рода обозвать нянькой. А потом сожаление прошло и ее охватил гнев — наигрались, натешились ребенком — и все? Сидит он грустный, несчастный, никому не нужный. И даже мать его забивает себе голову мыслями не о своем ребенке, а о гадком, вредном, надменном демоне. При этих мыслях, полных немого раскаяния, она решительно двинулась к Десмону.

А два старых демона вскинулись, насупились и гневно посмотрели ей вслед.

— Мысли мои читаете? — гневно думала женщина. — А и читайте. Старые пердуны….

Ульфик шумно набрал воздух, Рагнар икнул и выпучил красный глаз. Интересно, второй глаз тоже красный? Из-за шевелюры-колтуна и не разобрать. А красный — цвет такой, или из-за шепотуши?

Демоны продолжали издавать шумные звуки, а Тамари уже прошла треть зала. И пусть только встанут на ее пути!

— Больно надо, — пробурчал Рагнар

— Угу, — соглашался с ним Ульфик. Что — то подсказывало Тамари, что Ульфик еле сдерживает смех.

Она прошла уже половину пути. Ребенок ее словно не замечал, а на лестнице тем временем послышались шаги Мариэллы. Она, как и всегда, носилась по хозяйству, вот и сейчас несла вниз какие-то коробки и одновременно раздавала невидимой челяди указания.

Поравнявшись с Десмоном, она с каким- то нечеловеческим визгом подпрыгнула, и словно за что-то зацепилась, тут же рухнула с лестницы вниз. И если бы не коробки, которые смягчили ее падение, без травм она явно не обошлась бы.

Старики разразились диким хохотом, словно именно этого полета они и ождали. И с совсем нестариковской прытью оказались возле мальца.

— Пойдем, внучок. — ухахатывался Ульфик. — Заклинание "веселая веревочка" ты освоил, сейчас выучим как оживить…

Десмон живо семенил за дедами, бросая на Мариэллу извиняющийся взгляд. Его черные глазенки словно говорили: "Ты мне, конечно, нравишься. Но с дедушкой-то круче"

Просто обалдевшая от произошедшего Тамари, забыв о сыне, бросилась на помощь Мариэлле.

— Какой смышленный мальчик. — хихикала, потирая ушибленное колено Мариэлла. Как ни странно, она выглядела весьма довольной.

- Да вы что, с ума все посходили, — возмутилась Тамари.

— Вот погоди, милая, появится у тебя внук… — и тут же глянув на покореженные коробки, простонала: — Ешкин кот!!!

Воздух затрещал, посыпались искры, что-то зафырчало, и нечто то ли рыжего, то ли каштанового цвета стало ластиться к Мариэлле:

— Звалааа, хозяйка?