– Бабуль, пойми, мне тяжело. Уже весь город знает. Это же такой позор. Будут говорить, что я вся в мать, что сама виновата.

– Во-первых, я понимаю как тебе не просто и переживаю вместе с тобой. А во-вторых, стыд и позор тем, кто всё слышал, но сидел как крыса в норе. В наше время многие именно так и поступают, трусливо поджимают хвост. Им было лень, сидя дома набрать номер полиции, в то время когда совершалось страшное преступление. Конечно, проще слушать крики и ждать развязку.

– Ба, что у меня с лицом? Почему мне трудно говорить? А ноги? Руки, что с ними? Я вся в гипсе. Меня что, ещё и ломали?

– Деточка моя, я всё тебе рассказала. Давай не будем ворошить пережитое. Тебе нужно набираться сил.

– А мать где?

– Где же ей быть? – вздохнула бабушка. – Дома, как всегда пьяная. Как о тебе узнала, так вообще из запоя не выходила.

– Понятно.

– Я в школе у тебя была. Там четвертные отметки выставили тебе. А ребята немного денег собрали на гостинцы. Я не брала, а они обиделись, пришлось взять. Ты сейчас поспи, а я пойду с доктором переговорю. После, домой сбегаю, бульончик тебе сварю. У меня и в холодильнике-то ничего нет. Я всё время здесь, с тобой.

– Давно я здесь?

– Неделю.

Увидев изумление внучки, бабушка продолжила.

– Да, детка. Целую неделю я непрестанно молилась за твоё здоровье, чтобы ты выжила.

– Бабуль, иди домой, поспи. Я ничего не хочу есть.

– Я если чуток только сосну. И сразу же к тебе.

– Не торопись. Я же никуда не денусь, – проговорила Аня.

А сама подумала: «Пока я здесь».

– Ладно, деточка, я побегу. Но скоро вернусь.

– Хорошо, бабуль.

Бабушка поцеловала внучку в синюю припухшую щёку и вышла из палаты.

«Что я буду с ней делать, когда она увидит своё лицо? – подумала бабушка».

«Сколько мне ещё здесь валяться? Где бы достать таблетки? Не хочу терпеть этот кошмар. Надо бабушку освободить от этого всего, а то на неё страшно смотреть. Не хочу быть ей обузой, – думала Аня. – И на люди показываться не хочу. Почему же я ничего не помню? Кто это сделал? Зачем?»

В это время доктор объяснил бабушке, что беспамятство девочки, а по-научному, временная амнезия, это последствия перенесённого шока. Он подготовил родственницу к тому, что теперь за внучкой требуется постоянный контроль, потому что слабая подростковая психика не готова к столь серьёзным потрясениям. Следовательно, девочка может натворить непоправимых глупостей. Рассказал о долгом поэтапном лечении. И о том, что с Аней будет работать психолог. Но это не факт, что девочка восстановится полностью. Ведь на лице у неё останется несколько рубцов, что будет создавать душевный дискомфорт. Да и перелом левой ноги оставит хромоту.

Все эти неутешительные новости очень расстроили бабушку, но она твёрдо решила не сдаваться и всячески помогать внучке. Она не хотела верить в то, что жизнь её кровиночки загублена навсегда. Нет у неё таких денег, чтоб восстановить девочке лицо с помощью пластической хирургии, но есть любовь и терпение. Бабушка подготовилась мысленно к сложному периоду жизни, и, поблагодарив доктора, поспешила домой.

Жизнь продолжалась, она вошла в другое русло, непривычное, но дни неспешно сменяли друг друга. За это время было пережито много истерик и обид. У Ани болело всё, и тело и душа. В больнице она отметила череду праздников. Сначала новогодние, потом весенние, и свой шестнадцатый день рождения, который был первого июня. А вскоре девочку выписали домой, с израненным телом и искалеченной душой. Два раза за тот период спасала бабушка свою внучку от необратимого шага, и оба раза ту пытались забрать в психиатрическую клинику. Бабушке приходилось расставаться со своими нехитрыми сбережениями, чтобы внучка осталась с ней дома. Анюте было нестерпимо тяжело, она не выходила из квартиры, и лишь выглядывала в окно, как дикий зверёк из норки. Бабушке было не легче, и она решилась на переезд. Собрав вещи и передав ключ соседке, Глафира Елисеевна увезла внучку из городского кошмара, честно рассчитывая, что деревенский климат взбодрит девочку и выведет из состояния пассивного транса.

Аня упиралась и капризничала, бабушка стояла на своём. Сев в душный автобус, они доехали до той остановки, откуда начнутся их новые испытания и приключения, где участь потрясёт их вновь, не давая спокойно зализать прежние раны и склеить осколки разбитой судьбы.

Автобус двигался очень медленно. В салоне было нестерпимо душно, а в открытый люк лезла серая нудная пыль. Она нагло забивалась в нос и глаза, и противно скрипела на зубах.

Алёна сидела на противоположной стороне от Ани, и с интересом смотрела в окно. Солнце палило изо всех сил и сквозь стекло припекало лица путниц. Глафира тихо молилась, чтоб они преодолели-таки этот путь и добрались как можно скорее. Иначе от такой жары можно получить тепловой удар.

Молодая доктор с оптимизмом разглядывала лесополосу. А Анюта с грустью смотрела на поле подсолнухов. Затея ехать в деревню ей не нравилась, но и в городе оставаться не было смысла. Из-за пережитого шока она так и не вспомнила лица извергов. А что их было несколько, пострадавшая узнала из подслушанного разговора. Болтливые медсёстры, любившие всё обсуждать на ходу, рассматривали распечатку результатов анализов, взятых при поступлении пациентки. И даже после такого известия, как следователь не выведывал у неё детали происшествия, описать события девчонка не смогла. Память молчала. И скоты ходили по земле безнаказанные, ели, пили, дышали и смеялись. А может уже совершили очередное насилие. Но новая жертва тоже молчит. Может, не помнит, а может, боится.

Тоска разъедала девочке сердце, а слёзы глаза. Ведь когда-то у неё была целая жизнь, а теперь только половинка. От светлого будущего в душе осталась горстка пепла.

«Так и сгнию в этой деревне, – подумала Аня».

«Может, в этой деревне я обрету своё счастье? А может, любовь повстречаю? Есть же здесь мужчины? Будь что будет. По крайней мере, пока я ни о чём не жалею. Уехала, значит так надо, – размышляла Алёна».

– Девочки, посмотрите вперёд, – воскликнула Глафира. – Видите там, вдали очертания церкви?

– Где? – встрепенулась Алёна.

– Ну и что? – фыркнула Аня.

– Вон там, Алёна, смотри левее.

– О, вижу. Красиво! – восхитилась девушка.

– Анют, я это к тому говорю, что мы будем туда ходить, молиться и ставить свечки святым. И они нам обязательно помогут, – обратилась бабушка к внучке.

– Чем? – грубо оборвала девочка.

Алёна с испугом посмотрела на неё и села на своё место.

– А тем, Анюта, что облегчат боль душевную, искоренят зло и утихомирят дурные помыслы. Я тебе там книги куплю, ты почитаешь и всё сама поймёшь.

– Ба, не парься, я никуда не пойду, – огрызнулась девочка.

Алёна снова посмотрела на неё и поёжилась. Столько злости и боли было в голосе этого совсем ещё юного создания.

«Кто-то её сильно обидел, – подумала девушка».

– Пойдёшь, – грозно произнесла бабушка, тем самым поставив жирную точку в их споре.

Дальше ехали, молча, пока вдалеке не показались дома.

– Это наша деревня? – с волнением в голосе спросила Алёна, поворачиваясь к Глафире.

– Нет, деточка. Это маленькое село «Ракита». А наша будет за мостом.

– А где мост? – не унималась девушка.

Аня грозно взглянула на неё из-под широкого козырька бейсболки.

– А мост покажется уже скоро. Вот ещё несколько домов проедем.

– А.

Алёна с любопытством крутила головой в разные стороны. Всё ей было в диво. Она разглядывала коров, коз, овец, которых пасли на лугу в стороне от дороги. Смотрела на людей, которые были заняты делами, кто доил корову, кто набирал воду из колодца. Всюду бегали кошки, собаки.

Вскоре взору предстал широкий мост. По обеим сторонам от него шумела и пенилась глубокая кристально чистая река. Её прозрачная вода открывала взору сновавших рыбок. Именно здесь, далеко от цивилизации, у человека рука не поднимется губить такую красоту. Водная гладь шла бликами под солнечными лучами и манила разгорячённые от жары тела окунуться в её живительные недра. В воде резвились дети, а по берегу с веселым лаем носились собаки. У одного берега раскинули свои широкие лохматые ветки ивы, к которым были привязаны прочные канаты манером качелей. Так приятно было раскачиваться и лететь над рекой, задевая воду босыми ногами и разбрызгивая теплые капли. По другому берегу также росли несколько высоких ив, склонивших голову в поклоне. Там привязанные к веткам канаты использовались для раскачивания и прыжков в воду. С помощью этих приспособлений ребята устраивали настоящие аттракционы, соревнуясь в ловкости и способности дальнего прыжка. Чуть дальше отбрасывали тень стройные лозинки. Их тонкие станы сверху охватывали ветви могучих дубов. Среди них возились взъерошенные воробьи. Сам бережок у речки был покрыт притоптанной травой, на которой валялись полотенца. На поверхности воды мелькали надувные матрацы и круги, которые больше служили дополнением к этой упоительной картинке, нежели средствами повышенной необходимости.