— Мам! — громко закричала она и постучала по двери. — Мама, я здесь!

Её время ещё не пришло.

***

Завод оказался даже больше, чем они могли себе представить. И дня не хватит, чтобы обойти его весь, да и не известно, здесь ли ещё дети. Они вновь несколько раз звонили им, но всё оставалось без изменений, мобильные детей были выключены. Эрен всем сердцем желал, чтобы Армин просто специально игнорировал его. Они метались по заводу, как кроты, — не зная, куда идут. Рассматривая его полуразвалившиеся кирпичные стены, закрашенные различным граффити, ржавые погнутые балки, выбитые стёкла, Эрена пробирала лёгкая дрожь. Он осторожно ступал по битому полу, огибая куски камня, осколки и прочий мусор, изредка кидая взгляд на возбуждённую Хисторию, мечущуюся из стороны в сторону и выкрикивающую имя дочери. Саша же жалась возле него, зовя Армина. Когда он вдохнул побольше воздуха и собрался выкрикнуть имя племянника, до слуха донося чей-то приглушённый голос.

— Тише, — сказал Эрен, призывая женщин замолчать, и вслушался. Женский голос действительно звал на помощь из глубин завода. — Вы слышите?

— Лия, — ахнула Хистория. — Лия!

— Вроде, оттуда, — указала Саша на железную дверь у дальней стены.

Чем ближе они подходили, тем громче и отчётливее становились крики. Там, за железной дверью, приваленной большим баллоном, действительно находилась Лия.

— Лия! — кричала Хистория, молотя в дверь кулаком. — Ты здесь? Подожди, мы скоро тебя вытащим.

— Мама, — отзывалась Стрём, — помоги мне, прошу. Мне страшно, мамочка.

Эрену пришлось приложить немало сил, чтобы отодвинуть баллон и освободить проход — силы были уже не те, что в двадцать лет. Как только дверь была открыта, из тёмного затхлого помещения вылетела заплаканная Лия и кинулась на шею матери, громко плача и всхлипывая. Хистория крепко обняла дочь и, поглаживая её по спине, стала утешать ласковыми словами. Эрен был рад, что Хистория, так сильно переживавшая за своего ребёнка, наконец могла успокоить своё сердце. А вот сердце Эрена только ещё больше разволновалось. Йегер заглянул в комнату, но не увидел ничего, кроме непроглядной тьмы.

— Лия, — обратился он к девушке, — где Армин? Он с тобой?

Та отрицательно покачала головой.

— Не знаю, мы пришли вместе, но потом разминулись. Я правда не знаю, где он.

Эрен крепко сжал челюсти.

***

Армин, почти не мигая, пустыми глазами всматривался в чернь грозного неба, видневшегося через дыру в крыше. Дождевые капли безостановочно падали на его побелевшее лицо, но если раньше они неприятно покалывали кожу, то сейчас Армин уже не чувствовал ничего: ни воды, подступающей к его горлу, ни боли в ноге, ни мира вокруг. Он потерял с ним связь так же, как и с собственным телом. Единственное, что он ещё мог чувствовать, — только пробирающий до костей холод.

— Ли-я, — по слогам прохрипел Кирштайн.

Он так сильно и долго выкрикивал имя девушки, звал на помощь, что сорвал себе голос.

«Надежда умирает последней» — Армин столько раз слышал из уст других эту воодушевляющую фразу, что она казалась ему неоспоримой истиной. Но никто не говорил, что произойдёт дальше, когда надежда всё-таки умрёт. Армин нашёл ответ.

Конец.

Веру он сжёг собственноручно чуть более трёх лет назад, любовь похоронил в старом пикапе часом раннее, а надежда… Надежда утонула в грязной дождевой воде ямы заброшенного автомобильного завода, а через несколько минут он и сам будет навеки потерян в этом забытом Богом месте. И как только сядет его сердце, как только лёгкие сделают свой последний надрывный вдох и подёрнутый пеленой взгляд остановится на одной точке, наступит его конец.

— Эй, не делай такое страшное лицо. Рановато тебе ещё, — прозвучало сверху.

И тем, кто увидит его конец, будет этот парень. Светловолосый юноша сидел на краю ямы и, мыча какую-то мелодию под нос, болтал босыми ногами. Армин бы посмеялся такому жалкому исходу, да только забыл как. Да и был ли во всём этом смысл? Стоило ли вообще оставаться в мире, где обычные доселе вещи стали несбыточной мечтой, а то, что раньше казалось невозможным и противоестественным, сейчас воспринималось как что-то само собой разумеющееся?

— Ты ангел Смерти, да? — Каждое слово давалось Армину с трудом.

Юноша обратил на него море своих глаз и слегка вздёрнул брови, удивлённый словам подростка.

— Нет, — ответил он и, нагнувшись, шёпотом добавил: — Они те ещё страхолюдины, уж поверь мне.

— Тогда зачем ты здесь? — не понимал Армин. — Зачем ты всё время следил за мной?

— Ну, просто кое-кто попросил присмотреть за тобой. — Юноша слегка улыбнулся, но через секунду улыбка сошла с губ, он нахмурился, прикрыл глаза и, резко вскинув голову, сердито прокричал: — Ой, ну прости, что я так стараюсь!

Армин скосил на него усталый взгляд. Почему всё так обернулось? Он оказался запертым в смертельной ловушке, Лия, скорее всего, уже давно покинула это место, а единственный, кто мог бы спасти его, был его чёртовой галлюцинацией — другого объяснения появлению босоногого парня Армин просто не придумал.

— Ты в курсе, что говоришь сам с собой? — спросил его подросток.

Юноша вздохнул и вновь глянул на Кирштайна.

— Запомни на всю жизнь, Армин: если ты чего-то не видишь — не значит, что этого не существует, и не всё то, что доступно твоему взору, на самом деле реально.

— Тогда ответь мне на один вопрос: ты на самом деле существуешь?

Юноша прищурился, хитро улыбнулся, но вопрос оставил без ответа. И когда Армин вновь решил обратиться к нему, светловолосый парень неожиданно встрепенулся и повернул голову вбок, полуулыбка засияла на его губах.

— Ну вот, — мягко произнёс он, вставая на ноги, — я же говорил тебе доверять ему.

Капля дождя попала Армину в глаз, подросток зажмурился, а когда вновь поднял веки, вокруг никого не было. Кирштайн хмыкнул и расслабился, отдаваясь стихии. Оно и к лучшему, пусть он умрёт так же, как и жил: в одиночестве, покинутый, во мраке, — слеза скатилась по влажному виску, — пусть тело скончается так же, как погибла его душа. До ушей долетел чужой голос, Армин резко открыл глаза, режущая боль мигом прошла по ноге. Надежда сделала ещё один вдох, вера поднялась из пепла, расправляя огненные крылья. Это ещё не конец!

— Эй! Я здесь! Кто-ниб… — только и успел надрывно прокричать Армин перед тем, как грязная холодная вода хлынула в глотку.

***

Эрен метался по заводу как оголтелый, выкрикивая до боли в горле имя Армина. Он снова и снова звонил ему, но телефон так и оставался недоступен. Беспокойство уже давно переросло в огромную тревогу, а перед глазами всё чаще и чаще всплывал образ изувеченного тела племянника. И как бы Йегер ни старался отогнать от себя ужасные мысли, как бы он ни утешал себя, дрожь никак не покидала его тело.

— Армин! Ты здесь, Армин?!

Эрен быстро осматривал верхние мостики, надеясь увидеть там знакомый силуэт.

— Ар!.. — Йегер повернул голову вправо и застыл на месте.

Чуть поодаль, возле окна стоял светловолосый юноша. Тот самый, что раньше так часто снился ему во снах, тот самый, лицо которого он помнил вот уже двадцать лет, тот самый, смерть которого выжгла в его сердце огромную дыру. Старые раны вновь засаднили, воспоминания вмиг заполнили разум.

— Армин, — тихо прошептал Эрен.

Армин Арлерт, его дорогой друг, его названный брат, стоял совсем рядом и выглядел так же, как и двадцать лет назад: молодой, с глазами, сверкающими морем, и лёгкой улыбкой на губах. А взгляд как и обычно добрый и ласковый, с лёгким оттенком грусти. Живой. Эрен пару раз моргнул, но образ Арлерта не исчез. Эрен сделал шаг по направлению к нему, но дальше ноги не пошли. Он хотел кинуться к другу, крепко обнять, расплакаться от счастья на его плече, но здравый смысл подсказывал, что мёртвые с того света не возвращаются, что, дотронувшись к нему, ощутит лишь ноющую тупую боль от прошлых глупых обид, невысказанных слов и вины за то, что не был рядом тогда, когда это было необходимо. Армин поднял руку и, повернув голову, немым жестом указал на большие раздвижные ворота, ведущие в другой отсек завода. И какие-то невидимые руки будто подтолкнули Эрена в том направлении, и до него долетело тихое «Ты выполнил своё обещание».