— Когда ты уже за ум возьмёшься? — не отставал Эрен. — Как ты вообще додумался до такого, церковь разрисовать? Церковь! У тебя мозги есть?

— Я лишь показал им свою веру, — пробубнил Армин.

Эрен шокировано уставился на племянника. Он ожидал любого ответа, но это просто верх оправданий.

— Зелёные орки со свиными рылами?! Это твоя вера?!

— А что такого? — изумился Армин. — Человек вправе сам выбирать своего Бога.

— И как же интересно называется твоя вера? Оркоизм?

Эрен издал тяжёлый вздох и, положив руки на руль, упёрся в них лбом. Этот разговор ничего не даст. Он принесёт свои плоды, только если отдача будет с обеих сторон, а Эрен сейчас будто со стеной говорит. Он уже не знал, как достучаться до племянника и поставить этого слепца на путь истинный. Эрен перепробовал и кнут, и пряник, но Армин был непреступен, и Йегер очень боялся, что племянник может закончить так же, как его «кореша». Эрен выпрямился и повернул ключ в зажигании. Пикап издал пару вжиков, но мотор так и не завёлся. Эрен попробовал ещё раз, но результат тот же. Армин недовольно вздохнул и закатил глаза.

— Она заведётся, — уверенно сказал Эрен.

Он вновь повернул ключ, и автомобиль натужно, будто на последнем издыхании, завёлся. Эрен заулыбался и выразительно посмотрел на племянника, но тот неотрывно пялился в окно.

Войдя в квартиру, Армин стянул носком с пяток кеды и прошлёпал в свою комнату. Неаккуратность была ещё одной его отвратительной чертой. Когда Эрен забрал племянника к себе, он обустроил спальню под его комнату, перетащив туда стол и компьютер, а сам перебрался в гостиную — благо, он сделал там ремонт и выкинул этот дурацкий жёсткий диван, заменив на большой и мягкий. И теперь гостиная и спальня были как операционная и свалка. Да только из-за того, что Армин обитал не только в своей комнате, свалка была по всей квартире. Эрен молча взял разбросанные кеды племянника и аккуратно поставил их на подставку для обуви, а затем разулся и сам. Раздался негромкий бух, как будто что-то упало, и из гостиной потягиваясь и зевая выполз рыжий кот. Тихонько мурча, он приластился к хозяину и обвил хвостом его ногу.

— Привет, Лютик. — Эрен погладил кота по голове. — Хорошо тебе, дрыхнешь целый день.

Кот мяукнул и, привстав на задние лапы, опёрся передними на ногу Эрена, растягивая спину. Но старый Лютик — кот с подвохом. Он тут же выпустил острые когти и впился ими в бедро Йегера.

— Паршивец! — шикнул Эрен и несильно пнул кота, потирая больное место. — Что ж ты меня так не любишь?

К слову, Эрена не любили ни животные, ни дети. Вообще. Никакие. «Лицом, что ли, не вышел?», — думал он иногда.

Эрен зашёл в кухню и глянул на часы — возвращаться на работу не было уже никакого смысла. Он поставил на стол высокий стакан и достал из холодильника бутылку молока. Ну вот опять, снова выслушивать от начальника про свою некомпетентность, снова придётся брать отгул за свой счёт, а зарплата и так была невысокая. Только получишь, и её уже нет: коммунальные платежи, еда, техобслуживание машины, Микасе с Армином помощь нужна. Да и Саша… Хотя она никогда ничего у него не просила. Громкие басы молотом ударили по барабанным перепонкам Эрена. Рука дрогнула, и молоко полилось мимо стакана, заливая стол. Быстро растёкшись, молоко дошло до середины стола и залило лежавший на нём небольшой слуховой аппарат.

— Чёрт.

Эрен быстро забрал его, отряхнул, смахивая белые капли, а для верности вытер о брюки. Как же Эрен устал.

— Армин! — попытался перекричать он громкую музыку, но тут впору громкоговоритель доставать.

Эрен вошёл в комнату племянника. Армин лежал на кровати, скрестив ноги, и беззаботно читал очередную хрень. Под хренью Эрен понимал комиксы, фантастику и прочую ерунду, которые, по его мнению, пишут для недалёких подростков.

— Армин! — вновь позвал Эрен.

— Не кричи, — отозвался племянник, — я не глухой. И научись уже стучаться.

Йегер выключил надрывающийся музыкальный центр.

— Да что-то не заметно, и я как-то не привык стучаться у себя дома.

Армин недовольно посмотрел на дядю. Вопрос о том, что Армин мог спокойно жить один у себя в квартире, а не перебираться к Эрену, был ещё одной их больной темой.

— Сколько раз я просил тебя не разбрасывать его где попало? — Эрен потряс в руке слуховой аппарат. — Если ты стесняешься его носить, то просто спрячь его за волосами, никто и не увидит. И постригись уже, а то так глаз себе скоро выколешь.

Армин тряхнул головой, убирая длинную чёлку с глаз.

— Одной инвалидностью больше, одной меньше. Какая разница? — равнодушно сказал он, не отрываясь от чтения. — И он, кстати, не работает.

Вот те раз! Эрен развёл руками и хлопнул себя по ногам.

— Это уже второй за полгода. Как и твои краски он достаётся не за бесплатно. Твоя мать день и ночь вкалывает, чтобы обеспечить тебя. Мог бы к вещам и аккуратнее относиться. Что с ним не так?

— Он звенит и издаёт странные звуки.

— Ты громкость настраивал?

— Да, — раздражённо ответил Армин.

Эрен включил слуховой аппарат и вставил в ухо.

— Ну-ка, скажи что-нибудь.

Кирштайн-младший скосил глаза на дядю и перевернул лист.

— Говорю «что-нибудь».

Слова прозвучали для Эрена чётко и громко, даже слишком громко для его отличного слуха — чуть сам не оглох. Эрен вынул аппарат и поработал челюстью, чтобы снять заложенность в ухе и избавиться от шума.

— Всё с ним нормально, — сказал он, кладя приборчик на прикроватную тумбочку. — Так что будь добр, береги его и пользуйся.

Армин цокнул языком и перевернул очередную страницу.

Это случилось, когда Армину было четыре года. Осенью он подхватил простуду, что бывало довольно часто, поскольку Армин родился на пять недель раньше срока с ослабленным иммунитетом. Болезнь протекала долго, и Микаса целыми днями сидела возле сына, трясясь над каждым его чихом. Эрен посмеивался над сестрой, мол, простудой болеют все, и пока ещё никто «концы не отдал». Накаркал Эрен. Резкое повышение температуры, сильная головная боль и тошнота. «Скорая», реанимация и неутешительный диагноз — острый средний отит. Малышу сделали операцию, но время ушло, и в итоге частичная потеря слуха на правое ухо у Армина и затяжная депрессия у Микасы. И если Аккерман смогла вылечить себя — не без помощи мужа, конечно, — то инвалидность сыну на всю жизнь.

Эрен вздохнул, уже сам не зная который раз за день, вышел из комнаты и вернулся на кухню, где Лютик с мурчащим удовольствием слизывал пролитое молоко.

Квартира вновь наполнилась оглушающей музыкой.

========== Глава 2 ==========

Армин засунул карандаш в рот и, подперев левой рукой щёку, отвернулся к окну. Очередной скучный урок биологии. И почему вообще за детей решают, какие предметы им изучать в школе? А, ну да, конечно, потому что они «ещё не знают, какую профессию им выбрать в будущем, ведь их так много, и все они таки-и-ие интересные».

«Ага, — усмехнулся Армин, — особенно профессии проктолога и чистильщика клеток в зоопарке. Там столько всего интересного можно найти».

Настроение было сегодня паршивым. Что-то среднее между «как же всё задолбало» и «дайте спокойно умереть». К вечному недосыпу добавилось полное отсутствие вдохновения. Рука Армина жаждала что-нибудь нарисовать, что-нибудь фееричное, такое, что до него ещё никто никогда не рисовал. Но вместо этого из-под карандаша выходили какие-то непонятные каракули, название которым пока ещё ни один нормальный человек не придумал. Живопись Армин полюбил ещё в детстве. Сначала рисовал мелом на асфальте, как и все обычные дети, затем перенёс рисунки на бумагу. Будучи постарше, стал интересоваться работами знаменитых художников и техникой выполнения тех или иных элементов. Армин очень хотел пойти на курсы по рисованию или даже поступить в художественную школу. Раз заикнулся родителям об этом, но после недоумевающего взгляда матери и хмурого лица отца больше не напоминал о своём увлечении. Армин был самоучкой, долгим и усердным трудом добился больших успехов, но до человека, который мог бы покорить окружающих своими картинами, ему было ещё очень и очень далеко. Этот факт сильно расстраивал Армина и загонял его и так мизерную самооценку на самое дно. Так он и стал анонимным уличными художником-граффити. Рисовал по большей части для себя, чтобы выговориться, но не переставал надеяться, что когда-нибудь его заметят. А пока его замечали только полиция и Эрен. И если первая молча сажала в камеры временного содержания, то последний вечно выносил мозг своими нравоучениями. Иногда Кирштайн жалел, что перенесённая в детстве болезнь не лишила его слуха полностью. Вот и вчера не обошлось без скандала. Хорошо ещё Эрен не узнал, что Армин прогулял химию. Армин ненавидел, когда Эрен лез в его жизнь. Он ему не отец, по сути, он ему вообще никто. Эрен не был кровно связан с матерью Армина, так что не Йегеру учить жизни своего «племянника», тем более что и его самого нельзя назвать праведником.