*Фугáнок - в переносном смысле то же самое, что и стукач, доносчик

**Надо было, конечно, сказать об этом ещё в первой части, но чтобы было хоть какое-то представление: одно реле равняется приблизительно двум рублям, ну а дальше считаем сами (даже какая-то вымышленная денежная единица дороже рубля -_-)

***Стрём (швед. Ström) - это реальная шведская фамилия, занимает 74-ое место по распространённости (повезло кому-то)

========== Глава 5 ==========

Армин бесцельно бродил по кишащим людьми улицам. У каждого из них была своя жизнь, свои счастливые минуты и проблемы. Но почему-то, когда тебе паршиво, начинаешь всех ненавидеть и превозносить свои проблемы. Армин исподлобья смотрел на хмурые лица проходящих мимо людей и тихонько проклинал их за то, что у них «всё хорошо», за то, что они свободны в своём выборе. Злости в душе уже не было, её место давно заняла опустошённость. Наверное, Армин никогда уже не сможет найти общий язык с Эреном. Они были совершенно разными, они слышали друг друга, но никогда не слушали. То же самое произошло и с матерью. Он остался один, когда ему так нужен был заботливый и понимающий человек. Человек, который выслушает его, подставит своё плечо или хотя бы молча обнимет. Армин так отчаянно нуждался в том, кто спасёт его от одиночества, которое он упорно называл «свободой».

Проголодавшись, он зашёл в магазин и купил на остаток денег сырную булку и бутылку воды, не много, но лучше так, чем мучиться от голодной боли в желудке. К Эрену Армин возвращаться не собирался ни за какие коврижки, не после того, как мерзко повёл себя дядя. Кирштайн обошёл полгорода, блуждал по кривым улочкам и подворотням до тех пор, пока ноги сами не привели его к старому кирпичному дому, где жила тётя Саша. Отчасти потому, что ему просто некуда было податься. Армин мог бы вернуться к себе домой, в квартиру в центре, где они когда-то были счастливы втроём, но теперь это не имело никакого смысла, ведь там его ждала та же пустота, что окружала его уже почти четыре года. Армин поднялся на старом лифте-клетке на шестой этаж и, переступив с ноги на ногу, робко позвонил в дверь. Он прождал в абсолютной тишине несколько томительных секунд и позвонил ещё раз, но к нему так никто и не вышел — будний день, Браус работает, и глупо было ожидать, что она тут же откроет дверь и кинется его обнимать и утешать. Он снял со спины рюкзак и, оперевшись на стену, медленно сполз на пол, согнув колени и уткнувшись в них носом. Он слишком устал, чтобы хоть как-то двигаться. Армин слишком устал делать вид, что у него всё замечательно.

— Армин?

Подросток встрепенулся и разлепил веки. Он сам не заметил, как заснул. Сколько же он так просидел: час, два? Он чуть пошевелился, и тело тут же ответило болью покалывания сотни иголок. Армин поднял голову — рядом стояла Саша и с высоты своего роста взволнованно смотрела на него.

— Привет, — отсалютовал он.

— Ты чего тут сидишь? — спросила она и, не дожидаясь ответа, понимающе добавила: — Что, опять с Эреном поссорился?

Армин стушевался и отвёл взгляд. Он всегда поражался, как тонко Браус могла чувствовать людей. Он иногда был свидетелем их с Эреном разговоров «ни о чём» и удивлялся тому, с какой лёгкостью Саша предугадывала всё, что Эрен хотел сказать. А тот в свою очередь надувал щёки и говорил, что с её телепатией невозможно даже один анекдот рассказать. Чувствительность Браус применяла и по отношению к Армину. Ему порой стоило только мельком взглянуть на набор карандашей или вывеску о какой-нибудь выставке, а тётушка уже спрашивала: «Хочешь?».

Саша вздохнула и поправила перекинутый через предплечье лёгкий плащ.

— И что же мне с вами делать?

Тут у Армина сильно заурчал живот, и Кирштайн виновато посмотрел на тётушку.

— Покормить?

Браус улыбнулась и, достав из сумочки ключи, открыла входную дверь.

— Ну заползай, изголодавшийся, — жестом пригласила она его в квартиру, — будем залечивать твоё горе котлетами.

Армин кое-как встал на затёкшие ноги и под лёгкие смешки Браус прохромал в прихожую.

Он жадно глотал вермишелевый суп, заедая его вкуснющими паровыми котлетами, пока Саша переодевалась и принимала душ. Последние несколько лет она стала вести активный образ жизни и питаться правильно, исключив из рациона всё жаренное и готовя исключительно на пару или отваривая. Эрен и Армин тут же поставили крест на своей сытной жизни, попрощались со своими любимыми жаренной картошкой, стейками и гамбургерами, которые Саша готовила просто восхитительно. Они старательно пытались избежать «пытки» варёным мясом и тушёной капустой, но раз попробовав, поняли, что и здоровая еда может быть вкусной. Когда Саша пришла в кухню, долго отпаивала молчавшего до сих пор Армина чаем. Кирштайн-младший не хотел вываливать на тётушку все свои проблемы. Он не маленький, чтобы плакаться в женскую грудь и жаловаться, какие все вокруг плохие. Но горечь обиды плотно встала поперёк горла и не давала спокойно вдохнуть. В памяти снова возникли неприятные слова Эрена, и тогда Армин не выдержал.

— Нет, ну ты представляешь…

— Подожди, — остановила его Саша. Она встала со стула, достала из морозилки ведёрко с любимым манговым мороженным Армина и, поставив его на стол и всучив подростку большую ложку, вновь уселась на стул. — Теперь давай.

Армин шмыгнул носом, поблагодарил Браус и, зачерпнув большущий кусок десерта, сунул его в рот. Но мороженное оказалось таким холодным, что он испугался, как бы у него мозги не отмёрзли.

— Я терпел, когда он выносил мне мозг своими нравоучениями и учёбой, — прочавкал Кирштайн, — но когда он запретил мне общаться с Лией, это было выше моих сил.

— Лией? Кто это? — поинтересовалась Браус.

— Да так, — смущённо отмахнулся Армин, — просто знакомая из параллельного класса.

Ему было не комфортно разговаривать о своей личной жизни. Он бы очень не хотел стать в глазах тёти влюблённым на всю голову глупым мальчишкой.

— Просто знакомая? — Саша лукаво улыбнулась.

Армин почувствовал, как горят его щёки. Саша точно обладала телепатией. Он быстро заглотил пару ложек мороженного, удивляясь, как быстро оно стало таять во рту.

— Ну, она мне нравится. — Саша вздёрнула одну бровь. — Ну ладно: она мне очень-очень нравится. Но Эрен почему-то считает, что она плохо на меня влияет!

Кровь снова забурлила в его теле.

— А с чего вообще у вас пошёл такой разговор?

Армин удивлённо посмотрел на Браус. Обычно, если между ними с Эреном случались перепалки, то Йегер сразу бежал жаловаться на племянника Саше, а тут выходит промолчал.

— Он не рассказал тебе? — Саша отрицательно покачала головой. — Ну, в общем, это не важно.

Кирштайн не хотел рассказывать тёте о случившемся сегодня. Ему самому было противно от того, что он чуть не совершил. И если бы Саша узнала, что он чуть не выкурил травки, то, скорее всего, как минимум разочаровалась бы в нём. Армин очень не хотел огорчать тётушку.

— Но факт остаётся фактом: Эрен — эгоцентричный болван, — подытожил он и сунул в рот ещё одну ложку мороженного.

— Не стоит так говорить о своём дяде, — с лёгкой укоризной проговорила Саша, — он просто очень любит тебя, Армин.

Кирштайн поник и, сунув ложку в ведёрко с мороженным, отставил его в сторону.

— Не меня он любит, а его, — с досадой сказал он. — Эрен даже не видит меня, когда смотрит мне в глаза.

Саша положила свои руки на ладони Армина, и корица отразилась в янтаре.

— Он был очень дорог, Эрену, — сочувствующе сказала она. — Но знай, время лечит, и люди не становятся заменой друг другу. Ты — это ты, Армин, и никто другой. Ты всегда будешь для Эрена любим племянником, поверь.

Армин хотел верить словам тётушки, но он не мог спорить с правдой.

— Знаешь, — выдохнул он, — мне иногда кажется, что моё имя — это моё проклятье.