— С твоим-то ростом, — улыбнулся Эрен, — под ногами у тебя могут путаться только муравьи.

Аккерман недовольно глянул снизу-вверх на Йегера и нацепил на нос очки.

Квартира Леви, как и ожидалось, соответствовала его статусу: просторная, чистая, хоть и обставлена в лучших традициях минимализма. У него даже был домработник, которого Аккерман, впрочем, как и личного помощника Майка, отпустил до завтрашнего утра.

— Проходи, — позвал Леви, вешая ключи на крючок и снимая пиджак, — не будь как дома. Гостям здесь всегда не рады.

— Что, неужто даже своему соулмейту?

— Давай-ка проясним, Йегер, — Леви стянул с себя галстук и расстегнул верхние пуговицы белой рубашки, оголяя шею с нанесённой на ней чёрной меткой, — не я выбрал тебя своим соулмейтом.

Всё правильно, не он, но это не меняло того факта, что они оба были связаны друг с другом. Эрен хотел уже сказать что-нибудь колкое, как в тихой квартире раздался лай, и из другой комнаты к ним выбежал корги — маленькое животное с короткими лапами и огромной мохнатой задницей. Эрен бы не сказал, что он так уж сильно не любил собак, многие из них были очень даже симпатичными, а именно те, что доходили по росту хотя бы до бедра. А вот таких мелких шерстяных сарделек даже за собак-то не считал. И кто вообще сказал, что корги милые? Хотя правду говорят, что хозяева похожи на своих питомцев. Леви присел на корточки и начал гладить завертевшегося возле него радостного пса.

— Здравствуй, Коржик. Соскучился? Хороший мальчик, хороший.

У Эрена чуть кровь из глаз не пошла от этого зрелища.

— Что за мерзкое существо? — с отвращением спросил он.

— Не знаю, — спокойно ответил Леви, вставая, — спроси у своей матери, она ж его родила.

А язык у Аккермана был подвешен, за словом в карман не лез. Эрен шумно вдохнул и кое-как сдержался — ещё не время.

Хоть Леви и говорил, что гостей в своей квартире не жалует, комната для них всё же нашлась. После того, как Эрен был предупреждён о том, что всё в этом доме стоит дороже всех его органов, вместе взятых, и ни к чему нельзя прикасаться, он позвонил Жану, сообщив об успешном «внедрении», и принял душ. Он даже удостоился чести быть накормленным ужином. И как бы ему не нравился Леви, готовил он очень даже хорошо, если, что было наиболее вероятно, это не было делом рук его домработника.

— И кто это был? — поинтересовался Эрен, накалывая на вилку очередной кусочек куриного филе.

— Кто именно? — Леви сделал глоток пива; Эрен от алкоголя отказался.

— Эрвин.

— А, Эрвин Смит? Мой первый заместитель, по совместительству, директор производства. А что? — Аккерман посмотрел на Йегера. — Ревнуешь?

— Я лучше сдохну, — тут же возразил Эрен.

Лежавший на подстилке Коржик поднял голову и высунул язык. Леви криво ухмыльнулся и допил пиво.

— Я вот всё думал, — начал Эрен, когда Леви стал убирать грязную посуду со стола, — какой же он, мой соулмейт. Как он выглядит? Кем работает? Что он вообще за человек? И вот я встретил тебя.

— Полагаю, это было главным разочарованием твоей жизни? — Леви сложил тарелки в посудомоечную машину и достал из шкафчика уже знакомую пачку с таблетками от боли в горле.

— Я разочаровался ещё тогда, когда увидел его улыбку, — задумчиво произнёс Эрен и потёр правое запястье. Он прервал себя и кивнул на лекарство: — Ты же знаешь, что это не помогает.

— Знаю, — Аккерман положил таблетку в рот и указал на Эреново забинтованное запястье, — как и это. — Йегер отвёл взгляд и спрятал руку под стол. — Я иду спать, прибери здесь за собой.

Эрен быстро сполоснул стакан с остатками сока, нагнал Леви у входа в спальню и удержал его за руку.

— Я осмотрю комнату, — сообщил он ему на самое ухо и первым вошёл в спальню.

Леви возражать не стал, лишь тихо вздохнул и, скрестив руки на груди, прислонился плечом к коробу двери. Нельзя было отрицать того, что домработник мог спеться с убийцами, или кто-то запросто мог проникнуть в пустой дом и установить скрытые камеры видеонаблюдения или того хуже — взрывчатку. Эрен тщательно осмотрел комнату по периметру, заглянул в шкаф и под кровать, но ничего подозрительного не нашёл. Он подошёл к окну и выглянул на улицу — вокруг было слишком много мест, где мог бы расположиться снайпер. Хотя, если б такой человек действительно имелся в рядах убийц, Аккерман бы уже был не жилец. Но на всякий случай Эрен всё же задвинул плотные шторы.

— Всё чисто.

— Ты наконец вспомнил о своей работе? — съязвил Леви.

Эрен прислонился рукой к косяку чуть выше его головы и наклонился к самому его лицу.

— Я никогда не забывал о своей работе.

Эрен выдержал взгляд серых глаз напротив и вышел из комнаты.

Ночь была беспокойной. Призраки прошлого опять преследовали Эрена во сне, заставляя тело покрываться холодным потом. Йегер проснулся ровно в тот момент, когда стрелки на часах показали ровно час ночи. Он перевернулся на спину и стёр с глаз влагу — кажется, он плакал во сне. Горло сильно сушило. Чужая квартира полнилась тишиной, лишь доносилось откуда-то приглушённое сопение корги. Полежав немного, всматриваясь в высокий потолок и привыкая к темноте, Эрен встал с кровати и бесшумно в одних трусах за неимением сменой одежды прошёл на кухню. Он налил в высокий стакан воды из-под крана и в несколько больших глотков выпил его. Чувства душили его, сжимали в плотное кольцо грудную клетку, ломали кости, разрывали на части внутренние органы. Эрену не нравился этот дом, он не хотел быть здесь, где угодно: на тонущем корабле, на тонком трескающемся льду посреди океана, возле извергающегося вулкана, но только не здесь, только не рядом с человек, спавшем в соседней комнате. Его душа металась, словно пойманная дикая птица в маленькой клетке. Эрен хотел, чтобы кто-нибудь пришёл и успокоил его, крепко обнял, прижал к своей груди и пообещал, что всё будет хорошо. Эрен хотел, чтобы этим кем-нибудь был Армин. Но птице отныне суждено было до самой смерти биться в заточении без вольного воздуха. Глаз выцепил в темноте подставку с кухонными ножами. Но у неё всё ещё были крылья.

Эрен тенью скользнул в спальню, где отвернувшись спиной к нему спал Леви. У птицы ещё был шанс взлететь в чистые небеса, надо было только избавиться от человека, поймавшего её. Выклевать крепким клювом его глаза, расцарапать острыми когтями его лицо, и тогда кольцо больше не будет сжимать её тоненькую лапку, тянуть вниз, к земле. Тогда птица вольна будет лететь туда, когда она сама пожелает. Эрен занёс правую руку, крепко сжимающую нож, над головой Леви — лезвие ярко блеснуло в серебристом свете луны, просачивающемся сквозь небольшую щёлку задёрнутых штор. Одно движение и клетка распахнётся, но замок на ней оказался слишком прочным. Эрен стоял с поднятой рукой и не мог пошевелиться. Она не даст ему это сделать, она не позволит ему навредить своему соулмейту. Эрену хотелось разрыдаться навзрыд, закричать, он хотел избавиться от всего, что убивало в нём всё живое, но ему оставалось только с поднятой дрожащей рукой до хруста костей сжимать кухонный нож и смотреть, как еле заметно поднимаются и опускаются плечи Леви, его соулмейта, человека, отнявшего у него свободу. Эрен закрыл глаза, глубоко вдохнул и опустил нож. Он развернулся и уже почти вышел из комнаты, как его остановил чужой голос, похожий на гулкий раскат отдалённого грома:

— Ты настолько сильно меня ненавидишь, что даже хочешь убить? — Постель зашуршала и за спиной послышались тихие шаги. — Почему я настолько противен тебе? Почему ты не любишь меня?

Чужое горячее дыхание защекотало шею, и кожа Эрена тут же покрылась мурашками.

— А почему я должен любить тебя? Почему… я должен любить того, кто забрал у меня самое дорогое?

Леви медленно закрыл рукой глаза Эрену и провёл пальцами по его правой ладони. Рука Эрена дрогнула и выронила нож — звон на пару секунд разрезал тишину дома.