— Старший брат, — спокойно ответил Жан, — но он числится в розыске с прошлого месяца.

— Понятно, — покачал головой мужчина, и в его голосе Жан услышал фальшивые ноты сочувствия.

— Могу я поговорить с ним? — кивнул на дверь Кирштайн.

— Конечно, но вряд ли он вам ответит.

Мужчина попрощался и продолжил обход пациентов. Жан несколько секунд постоял снаружи, держа руку на ручке двери, а затем бесшумно скользнул внутрь. В палате было тихо и чисто. И совсем пусто. Эрен полулежал на высокой кровати, заправленной белоснежным постельным бельём, и, чуть наклонив голову, пустым немигающим взглядом смотрел перед собой. Жан, прихрамывая на правую ногу, — метка сегодня жалила особенно сильно, — подошёл к кровати и сел на стоящий рядом стул.

— Здравствуй, патла… — Жан бросил взгляд на всё ещё замотанную бинтом голову, с торчащими в разные стороны короткими волосами и осёкся, — засранец. Я снова пришёл тебя бесить. — Жан хохотнул, и сердце в груди сжалось от нахлынувшей горечи. — Ребята постоянно спрашивают о тебе: «Как там Эрен? Когда же этот крикливый чудик вернётся?». Саша с Конни и Марко очень скучают по тебе, Эрен. Все ждут тебя обратно.

Слёзы защипали глаза, и Жан быстро заморгал, чтобы избавиться от вставшей перед глазами пелены. Эрен не двигался и не отвечал, лишь изредка моргал, всё так же слепо смотря перед собой. Жан взял его бледную, исхудавшую руку в свою и невесомо провёл пальцами по шрамам на запястье, среди которых виднелась бледно-чёрная метка соулмейта. Кирштайн прошёлся вверх по предплечью к совсем свежему, больше похожему на круглый ожог шраму.

— Прости меня, Эрен. Если бы я был чуть быстрее, если бы я только не колебался тогда. Я должен был сказать тебе раньше, но… — Жан провёл ладонью по впалой щеке Эрена и, придвинувшись к самому его уху, тихо прошептал: — Прощай, amica mea.

Жан встал со стула, молча вышел из палаты и тихо закрыл за собой дверь, так больше ни разу и не обернувшись к Эрену.

***

Солнце ярко светило над головой, кусая своими жгучими лучами смуглую кожу. Чайки и олуши, рассекая крыльями прохладный бриз, громко перекрикивались между собой в игре в «догонялки». Зарывшись ступнями в песок молочного цвета, Эрен стоял на берегу моря и с наслаждением вдыхал солёный воздух. Тёплая, как парное молоко, вода нежно ласкала его ноги и пела свою колыбельную. Лёгкость и покой. Давно уже эти чувства не приходили к нему. Время здесь будто замерло, а суета мирской жизни, казалось, и вовсе никогда не трогала это спрятанное от людских глаз местечко. Здесь хотелось быть, здесь хотелось остаться. Навсегда.

— Эрен, — позвал нежный мягкий голос.

Йегер обернулся, и в его некогда зелёных, ставшими теперь ярко-бирюзовыми глазах отразилась жизнь, воплощённая в светловолосом юноше. Лёгкая, давно забытая Эреном улыбка коснулась его губ. Юноша протянул ему руку, зовя с собой, Эрен невесомо коснулся его пальцев своими, и улыбка на губах стала ещё шире. Эрену не было страшно, он знал, что там, куда его зовут, его ждёт большое счастье.

Слеза стекла по щеке и упала вниз, быстро впитавшись в белый пододеяльник.

Окровавленная птица расправила переломанные крылья и последний раз взлетела в бескрайнюю синеву небес.