Жан позвонил в нужную квартиру, через несколько секунд дверь распахнулась и на пороге появился незнакомый человек в очках и с ухоженной бородкой. Кажется, вчера Эрен обмолвился о том, что у Аккермана был домработник.

— Я, — начал Жан.

— Вы из полиции, верно? — перебил его мужчина.

— Да, Жан Кирштайн, — он, замешкавшись, достал из нагрудного кармана лёгкого пиджака удостоверение и показал жетон.

— Прошу, проходите.

Домработник пригласил Жана внутрь и закрыл за ним дверь. Да, умели же эти мажоры жить. Эта огромная чистая квартира уместила бы в себе три нищебродские халупы Жана.

— Пришла нянька на замену другу? — из соседней комнаты, застёгивая пуговицы на манжетах белоснежной выглаженной рубашки, вышел Аккерман.

«Йегер мне не друг!», — мысленно ощетинился Жан.

— Доброе утро, мистер Аккерман, — вежливо поздоровался он. — Сегодня я буду вас сопровождать.

— Спасибо за уточнение, а то я сам как-то не догадался.

Леви повязал на шее чёрный галстук и накинул на плечи пиджак. У Кирштайна кулаки зачесались. Вот почему нельзя нормально с людьми разговаривать? Почему обязательно быть такой мразотой? Жан сделал глубокие вдох-выдох и попытался успокоиться. А ведь день только начался.

— Мой коллега ещё у вас? — Жан попытался заглянуть в другие комнаты, но Эрена нигде не было видно.

— Эй, нянька-полицейский, — крикнул Леви, — за тобой пришли!

Жан закатил глаза; похоже, «нянька» было любимым словом Аккермана. Кирштайн сложил руки за спину и уставился в пол. Сейчас, как никогда раньше, ему хотелось домой, лечь на диван с пачкой чипсов и бутылкой пива, включить какое-нибудь тв-шоу, угарать над тупыми шуточками и ни о чём не думать, а не вот это вот всё. А ведь хрен знает, когда им удастся поймать потенциальных убийц — Жан повёл носом, — хотя он не особо был удивлён, что кто-то захотел порешить этого Леви.

«Только день, Жан, — мысленно успокаивал он себя, — надо продержаться только день».

Справа возникло движение, Кирштайн моргнул, прерывая свои мысли, взглянул на вышедшего к ним человека и застыл на месте. Если бы Жан верил в вампиров, то непременно бы подумал, что один из них устроил ночью шикарную трапезу, основным блюдом в которой был Эрен. Всегда смуглая кожа Йегера сейчас даже не вписывалась в рамки «аристократичной бледности», а широко открытые запавшие глаза неподвижно смотрели под ноги. Эрен всегда следил за своим внешним видом и отличался аккуратностью как среди кадетов академии, так и среди сотрудников отдела, но тот непричёсанный, неряшливо одетый помятый человек, которого Жан сейчас видел перед собой, и близко не походил на того засранца Йегера, которого он знал. Будто за ночь из него высосали всю жизненную энергию. Эрен споткнулся о собственную ногу и завалился вперёд, но был вовремя пойман Жаном.

— Эрен, с тобой всё хорошо?

Йегер повернул голову к напарнику и молча посмотрел ему в глаза. Жан уже видел его, два дня назад, на похоронах Армина. Тогда взгляд этих зелёных глаз был таким же неподвижным и потерянным.

— Полагаю, мистер Йегер плохо спал этой ночью, — предположил Леви, и рука Эрена на ладони державшего его Жана дрогнула.

— Всё нормально, — глухо отозвался Эрен.

Он убрал руки Кирштайна, обулся и, не сказав больше ни слова, вышел из квартиры.

— Завтра езжай сразу в участок, — крикнул вдогонку ему Жан. — Флок подменит нас.

Он задумчиво почесал затылок, провожая медленно удаляющегося напарника.

— Идём, Абель, мы итак задержались. — Леви забрал из рук домработника рабочий портфель. — А ты, — обратился он к Жану, — погуляй с Коржиком, раз пришёл.

Леви поправил перед зеркалом причёску и в сопровождении домработника Абеля направился к лифтам.

— Что? Эй, минуточку, — возразил Кирштайн, — вы должны быть под моим присмотром! И что ещё за коржик?

Тут в ногу Жана что-то ткнулось, и, скосив взгляд на нечто овальное и лохматое, копошащееся внизу, полицейский резко отпрыгнул в сторону, перебрав, похоже, весь свой запас матерных слов. И это звалось «коржиком»?! Собака подняла голову с заострёнными торчащими ушами и высунула длинный язык. Вот эта вот волосатая продолговатая фрикаделька?

— Эй! Я не нанимался к вам собак выгуливать! — крикнул Кирштайн ровно в тот момент, как двери лифта закрылись. Он застонал и угрюмо посмотрел на сидящего рядом с ним корги. — Ну что за дерьмо?

Коржик поднялся на задние лапы и тявкнул. Жан терпеть не мог собак.

Кирштайн широко зевнул и тут же начал отплёвываться от залетевшей в рот мушки. Он уже даже не злился, нет, как-то неожиданно просто стало на всё пофиг: на сорванное задание, на отяжелевшие веки и копошащегося рядом пса, с силой тянущего на себя поводок. Пожалуй, единственное, что никак не хотело отлипать от Жана, — мысли об Эрене. Он всегда был безрассудным, часто лез на рожон и не боялся доказать свою точку зрения кулаками. Он был как гоночная радиоуправляемая машинка, с огромной скоростью несущейся вперёд, и Эрен давно бы уже сотворил какую-нибудь безумную хрень и наверняка бы покалечился или чего ещё похуже, если бы не Армин — пульт управления, безукоризненно направляющий гоночную машинку и сбавляющий её скорость на крутых виражах. Но пульт сломался, машинка осталась без контроля, и теперь только вопрос времени, когда она разобьётся, не вписавшись в поворот или налетев на очередное препятствие. Жизненная дорога никогда не бывает идеально прямой и гладкой. Жан глянул на вынюхивающего что-то в траве пса и тоскливо вздохнул.

— Хорошо тебе, Плюшка, тебя не одолевают тревоги, не надо надрываться на работе, чтобы не сдохнуть от голода, — Жан покрутил правой ступнёй, — природа смилостивилась над тобой. Ссы себе спокойно, где хочешь, нюхай задницы другим собакам, валяйся в траве, да и миска всегда полна. Завидую я твоей собачьей жизни, ты даже можешь выбрать себе партнёра. А что люди? — Жан задрал голову и всмотрелся сквозь листву в облачное небо. — А люди загнали сами себя в рамки обязанностей и правил, из которых так отчаянно теперь пытаются выбраться. А ну отвали! — шикнул на пса Жан и легонько его пнул, когда тот начал пристраиваться к ноге. — Не для тебя мама ягодку растила.

Он отряхнул штанину и, выпрямляясь, взглянул на автомобильную дорогу, идущую вдоль парка за живой изгородью из кустарников. Возле обочины была припаркована дорогая иномарка, в окне которой на заднем сидении виднелась чья-то светлая голова. Жан прищурился и, к своему удивлению, узнал в нём сотрудника «Фармсон Индастрис», того самого, кто вчера приходил в кабинет Аккермана.

— Как же тебя звали? — тихо задал сам себе вопрос Жан. — Кажется, Эрвин. Что ты здесь забыл?

И только Жан спросил это, как к автомобилю подошёл высокий мужчина в круглых очках и с густой бородой; Жан инстинктивно дотронулся до своего подбородка — его щетина не шла с ней ни в какое сравнение. Кирштайн взял под мышки пса и осторожно, чтобы его не заметили, приблизился к автомобилю, спрятавшись за толстым стволом дерева. Он аккуратно выглянул и весь обратился в слух, но всё же оказался слишком далеко, чтобы что-то расслышать. Корги заскулил, и Жан тут же закрыл ему пасть, сжав рукой челюсти.

— Тихо ты, сарделька, — он злобно глянул на испуганного пса и продолжил наблюдение.

Незнакомец с широкой и какой-то даже глумливой улыбкой сказал что-то Эрвину и, почесав левой рукой правое ухо, всучил ему что-то белое, — Жан сильнее выглянул из-за дерева, — конверт. Эрвин в свою очередь заглянул внутрь конверта, хмыкнул и, бросив пару фраз, передал взамен крафтовый пакет. Как только обмен состоялся, Эрвин поднял стекло, и автомобиль умчался. Незнакомец с бородой осмотрелся, из-за чего Жану пришлось временно затаиться, быстрым шагом, убрав пакет в большой карман длинной толстовки на молнии, добрался до пешеходного перехода и вскоре затерялся в толпе.

— Ну что, Печенюшка, — обратился Жан к псу, поглаживая его по голове, — кажется, пора опять навестить твоего папочку на работе. — Кирштайн задумчиво смотрел по сторонам, когда почувствовал, что стало как-то мокро и тепло. Он отлепил от себя пса и оглядел свой обмоченный костюм. — А-и-и, ну ты и зассанец!