Опираясь на руку незнакомца, я пошла за ним, глядя снизу вверх – он был неприлично высок, но при этом не долговяз, как макаронина, а сложен вполне пропорционально. Из такой породы был мой дед по матери, когда-то способный гнуть железо руками.
– Так получилось.
Ответ, который не проглотили бы даже гувернантки, но мужчина надолго замолчал. Вернее всего, ему было попросту неинтересно.
– На лошади удержишься?
Не то чтобы я была прекрасной наездницей или обожала прогулки верхом – скорее, они были для меня чем-то обыденным и привычным – но сейчас я была рада, что доеду с относительным комфортом. Сама я бы не доковыляла и до утра.
– Только у меня к Вам просьба, – обхватила незнакомца за спину, – ничего не говорите матушке или отцу. Я сама дам Вам деньги… У меня они есть, и украшения…
– Договорились, красавица.
Я вздрогнула от неожиданности, на что мой спаситель негромко рассмеялся, и я засмеялась вместе с ним – сказались нервы, не иначе.
– Держись крепче.
Пришлось вцепиться в незнакомца кузнечными клещами. Его конь был ветром, а сам всадник – духом ветра. Ну не может обычный человек мчаться с такой скоростью и настолько играючи входить в повороты. Я несколько раз до крови прикусывала губу, чтобы не завизжать, а пару раз все же не сдержалась. Но за свистом ветра это вряд ли было слышно.
Когда показалась серая громада нашего старого замка, всадник замедлил ход, и я подумала, что он, должно быть, очень спешил. Рысью лошадь миновала наряженную деревню и остановилась у замковых ворот.
– Кто идет? – крикнул слегка захмелевший стражник.
Гость что-то ему показал – то ли герб на одежде, не замеченный мной, то ли просто кинул монету, в темноте я не разобрала – и нам позволили проехать. Хорошо, что меня никто не узнал, а то было бы позора.
– Сворачивайте здесь, – я не хотела, чтобы мы въезжали через центральную арку на двор, где (это слышалось и ощущалось по аппетитным запахам) вовсю праздновали, не желая отставать от деревенских.
– Как знаешь, – всадник остановился у черного входа для слуг, спешился и подал руку. Коня он привязывать не стал, что меня удивило, но я была слишком рада возвращению, чтобы заострять на этом внимание.
– Если подождете здесь, я буду через пять минут, с золотом. Клянусь честью рода.
– Мне не нужно твое золото, – темноволосый усмехнулся.
– Тогда что же Вам нужно? – я недоумевала, уже высматривая замковую челядь, чтобы в случае чего закричать.
– За свою жизнь я редко кому-то помогал, но никогда не брал денег за помощь, – он незаметно сократил расстояние, так что нас разделял какой-то шаг, – только душу.
– Ч-что?!
Но он, уже смеясь и откланиваясь, отошел к лошади.
А я подобрала юбки и побежала так быстро, как только могла. Петляла зайцем, стараясь никому не попасться на глаза, каким-то чудом добралась до покоев и совершенно опустошенная рухнула на кровать.
Самый безумный праздник урожая на моем веку. Я успела напиться, пообжиматься с главным местным повесой, сбежать от него и при этом чуть не убиться, и напоследок прокатиться с ветерком.
О богиня, он же не всерьез? Конечно, не всерьез. Никто не может забрать у человека душу.
Немного придя в себя, я села на покрывале и заметила, что на мне все еще его плащ. В свете свечей был хорошо виден добротный пошив и дорогая, но практичная ткань.
И большой такой герб на спине. На черном фоне обнаженный меч, поднятый кверху, с одной стороны рассыпающийся пеплом. Герб дома Кридхеду. Киарана Кридхеду.
Великого Магистра, ночного всадника и моего будущего мужа в одном лице.
Говорят, дурное начало ведет за собой плачевный конец. И наше знакомство можно было окрестить тем самым «дурным началом». Конечно, был слабый шанс, что под гербом Кридхеду ехал кто-то из людей Магистра, родственник… Но внутреннее чутье с опозданием твердило, что всадником был именно Киаран.
Боги, это хуже, чем споткнуться на лестнице или поскользнуться на натертом полу. Хуже было только растянуться на глазах всего двора. Но какое мне дело до двора? По воле судьбы мне придется жить и как-то выживать с Магистром.
Я едва уснула под утро – мешал гомон снаружи, мешали мысли внутри. Не знаю, во сколько вернулись сестры, но когда мы заняли свои места в большой трапезной, где ел весь замок во главе с моим отцом, они вели себя совершенно как обычно. Да, максимум, что девочки позволили – кружку того запрещенного напитка и пару поцелуев, о которых никто не узнает. А на моем лице, казалось, клеймом горит знак позора.
– Этни, ты сама не своя, – первой заметила Гвервил, шепотом обменивавшаяся впечатлениями с сестрой, – уже пять минут ковыряешься в тарелке и ничего не ешь. Энгус тебя не обидел?
– Нет, мы пошли смотреть на фокусников и повелителей огня, это был замечательный вечер.
Даже удивительно, как легко с губ срывается ложь. Нельзя показывать смятения и…страха. Я то и дело поглядывала на пустующее место рядом с медноволосой матерью, в которую пошли все мы, и отцом, высоким лысеющим рыцарем. Там лежали приборы, а значит…
– Доброго здравия милорду барону и его уважаемой семье, – вчерашний незнакомец в нарядном стеганом дублете, черном с серебряной нитью, кожаных штанах и высоких сапогах до колена приковал к себе всеобщее внимание. Он прошествовал – иначе и не скажешь – от арочного входа до обеденного кресла и отвесил легкий поклон.
– Великий магистр Киаран Кридхеду, – с визгливыми нотками огласил очнувшийся слуга, что стоял у отца за спиной.
– Кридхеду…
– Киаран…
Сестры ткнули локтями под ребра, так что я чуть не взвыла.
– Это же твой жених!
– Я догадалась.
По счастью, девочки списали мое дурное настроение на появление того самого жениха.
–… большая честь породниться… – медово отвечала матушка, а мне хотелось спрятаться под стол и не вылезать, пока все не уйдут.
Теперь я не меньше Магистра оказалась под перекрестным огнем любопытных взглядов, но ему все было как с гуся вода. Он учтиво отвечал отцу, улыбался матери…
– Я прибыл, чтобы воздать свое почтение богам урожая. Да не оскуднеют амбары дома Гленуэ!
Брюнет поднял кубок, и зал огласился восторженными криками.
– Он красавчик, – застенчиво прошептала Гвендолин, – ни один портрет не смог бы передать этой мужественной красоты.
– Жаль, но он не в моем вкусе, – отвечаю и понимаю, что говорю ложь, – слишком самоуверенный, как все столичные аристократы.
– Но ты никогда не видела столичных аристократов!
– То понимаешь, о чем я.
– Мои дары недостойны дома Гленуэ, – снова звучал хорошо поставленный голос будущего родственничка, – но я буду счастлив, если вы их примете.
Какие-то люди внесли сундуки – вероятно, с золотом или боевыми трофеями, и открыли покатые крышки перед отцом.
– Также я хотел бы воздать должное красоте и свежести моей очаровательной невесты.
Я напряглась, когда ему подали бархатную подушечку, и Магистр двинулся мимо лучших воинов отца, мимо врачевателей и счетоводов, мимо моих сестер… ко мне. Лучше бы я сидела в самом конце с прислугой или вовсе слилась с ней.
Юный паж учтиво отодвинул кресло, и пришлось вставать.
Нога все еще побаливала, и я особенно остро это ощутила, заглянув в бездонную пропасть черных глаз. Казалось, она даже не отражает свет, а только затягивает в себя, поглощая все живое.
«Я никогда не брал денег за свою помощь. Только душу».
– Миледи… – вот ведь лицемер! Вчера не было и намека на такие манеры, – примите этот скромный дар в знак моей безграничной симпатии.
Хоть про любовь не брешет, ну, наверное, было бы неуместно.
– Благодарю, – дуэль взглядов продолжается, я не сразу перевожу свой на дивное колье с кристаллами горного хрусталя, ведь гораздо интереснее угадывать, что думает лорд Кридхеду о вчерашнем приключении, – оно прекрасно…
Я поняла, что пропала с его: «Вы позволите?»
Где-то на дне сознания отчаянно скребется голос разума, но его заглушает тепло чуть шершавых пальцев на моей шее, горячее дыхание в волосах – или последнее я придумала? Замочек защелкнут – «как мышеловка», и мужчина с учтивым поклоном возвращается назад. Кристаллы холодят кожу, что очень кстати. Вчерашний всадник никак себя не выдал, и мысли об этом продолжают меня изводить. А ведь все могло быть иначе – если бы не моя глупость на празднике, мы бы встретились только сегодня. Я бы произвела на него куда лучшее впечатление. А теперь… Можно ли надеяться, что не все пропало?
