А два года назад солнце стремительно стало гаснуть. Год, максимум два, и оно потухнет совсем. Планета погрузится в холод и тьму.

Кант осмотрелся – парк был пуст. Достал из кармана стеклянный шарик на веревочке – индикатор, который показывал шансы мира на позитивное будущее. Шарик был черным, как смоль.

Мир стоял в тупике. Без шансов.

Кант коснулся пальцем совы на шейной цепочке и послал запрос:

– Хранитель Кант и Хранитель Ёжик готовы поставить Вердикт. Что нам делать дальше?

Глаза Совы загорелись. Послышался голос – чистый, тёплый и глубокий.

– Терпение. Милосердие. Мудрость.

– И что это значит, Кант? – Ёжик наклонился к напарнику. – Давай уже ставить Вердикт и уходить? Здесь невыносимо. Во всех смыслах! Мне ещё никогда не было так тошно среди людей. У них словно нет души – я даже не знаю, может быть, это какие—то роботы, у которых закоротило с десяток схем, а настоящие люди сидят где—нибудь под землей, в уютных комфортабельных бункерах с кондиционерами, а этих безголовых послали жить вместо себя…

– Терпение. – как всегда лаконично ответил Кант, задумчиво стуча пальцем по сове.

Но Ёжика понесло – сказалась последняя неделя напряженной работы, в ходе которой Хранители ходили по планете, наблюдали и делали выводы. Смотрели, как города на окраинах материков опускаются в океан. Как их жители встречают судьбу на крышах, забываясь чем покрепче. Как города в центрах континентов тратят деньги на развлекательные программы и то, чтобы задушить любую новость о событиях с краев континента.

Как единицы выкачивают деньги, время и здоровье у миллионов, гордятся искусством убедительно обещать и напоказ красиво жить.

Делают вид, что всё в порядке. Хотя Солнце гаснет! Гаснет!!

Гуляли по лесу рядом с Городом – последнему крупному. Смотрели, как в нём нашли себе убежище самые нелюдимые и страшные из всех, кто остался.

В городах жили безопасные. Тех, кто мог нарушить устоявшийся покой – травили как собак. Вот собаки и сбились в стаи, убежали в лес. Стая росла. Грызлась изнутри, травилась снаружи. Цепные псы рвали глотки за долю жалкой власти в лесу, а спецслужбы устраивали облавы и ловили псов, когда те шли за добычей в Город. Но стая всё же росла.

Прошлись по нескольким линиям фронта, на которых люди дрались за последние куски суши, пригодные для жизни.

Смотрели, как и почему цивилизация сама себя подвела к черте, за которой – мрак и пустота.

Наблюдали. Делали выводы.

Думали, дать этому миру шанс, или нет.

Но всё говорило не в пользу этой планеты…

– …я просто не понимаю, как можно пережить четыре мировых войны, получить от природы с десяток ударов по голове, довести себя до полного краха и ничего не понять?! Построить самому себе этот кошмар и жить в нём – ничего не меняя…?

Ёжик неопределенно обвёл рукой деревья в парке, словно в них был ответ.

– Ставим Вердикт и уходим! Тут даже думать нечего. Хватит. За последнюю неделю я насмотрелся и надумался на год вперёд…

Вдруг гневная тирада прервалась. К Хранителям откуда-то сбоку подошёл, запыхаясь, крупный толстый мальчик в замызганной футболке. Он переминался с ноги на ногу, лицо его было заплакано.

– Помогите. У меня там мама упала, видимо из-за жары. Лежит и дёргается. Вы можете помочь? Можете? Пожалуйста!

Ёжик наклонился к уху Канта.

– Нет смысла. Ставим вердикт и уходим. Этих мам в Городе, да и по планете, сейчас пара сотен. Ко всем не успеем. Да и не надо, если честно. Мы же позавчера не бегали к каждому раненому на южном фронте. Скоро здесь всё будет кончено.

– Пожалуйста… Скорее! – мальчик чуть не плакал.

Кант встал, приняв решение.

– Милосердие. – задумчиво проговорил он, стуча пальцем по серебряной Сове. – Ёжик, идём! Быстрее!

Он дёрнул напарника за рукав, и оба Хранителя быстро пошли за мальчиком, который вёл их в глубь парка. Кант – быстро, как тигр, Ёжик – недовольно, фырча и ворча.

Мальчик был грузный, потный, но бежал на удивление быстро. Дальше и дальше по асфальтовой дорожке, а после, после очередного поворота – в кусты и под деревья. Затем он пропустил их вперёд и, вконец задохнувшись, указал чуть дальше, к большой осине, метра три в диаметре.

– Там, за ней! Быстрее!

– А ты? – подозрительно спросил Ёжик.

– Я больше не могу. – мальчик тяжело дышал и чуть не падал на землю. – Я сейчас… только отдышусь… торопитесь же!

Хранители быстро подбежали к осине, обошли… но за ней никого не было. И никаких следов, что здесь кто-то лежал.

И толстого мальчика позади тоже не было.

В ветвях закуковала кукушка. Ёжику показалось, что кукует она со злорадством.

– И что это было? – развёл он руками.

Кант же внимательно посмотрел вокруг, перевёл взгляд на Ёжика…

– А где твой Тоум-Ра?

– В сумке на скамье… Твою мать!!!

Сосны, липы и осины, да и сама дорожка словно прокрутились на ускоренной перемотке. Ёжик никогда не бежал так быстро.

Вот она скамья… И на ней ничего нет.

Ёжик заозирался, завертелся, умудрился споткнуться на месте. Может быть, не та скамья? Или не та тропинка? Или что-то перепутал? Это же невозможно, чтобы…

– Похоже, твой Тоум-Ра украли. – невозмутимо заметил Кант, подбежав следом.

Ёжик почувствовал, что внутри взорвался вулкан, который клокотал с первого дня, как они перешагнули дверь в этот проклятый мир.

– ДА ЧТО ТЫ, БЛИН, ГОВОРИШЬ, ДРУЖИЩЕ?!!!

Кант спокойно посмотрел на напарника, который в отчаянии заламывал руки и пинал скамейку. Положил два пальца на сову:

– Тоум-Ра, что нам делать дальше? Ситуация вышла из-под контроля. Прошу дозволения принять крайние меры.

У совы на шее опять загорелись глаза, из них вновь потекла синева – мудрая и печальная. И снова послышался глубокий красивый голос:

– Терпение. Милосердие. Мудрость.

Я: Горе миру, который пожрал сам себя. Горе душе, которая сама себя ввергла в огонь. Мы – Хранители. Наша роль – умножать благо. Мы – Хранители. Наша роль – прекращать страдание.

R: Вынесение Вердикта производится после тщательной инспекции мира. Если мир имеет активный положительный потенциал – выносите положительный Вердикт. Если активный отрицательный и путей для исправления ситуации нет – отрицательный. Инспекция проводится группой Хранителей, общий Вердикт должен быть единогласным. В случае положительного Вердикта жизнь мира продолжается. В случае отрицательного – прекращается.

Кодекс Хранителей, пункт 16.

Гарг не стал церемониться и грубо вывернул сумку.

Пачки денег. Толстые, красивые, зеленые, на каждой бумажке причудливый узор по краям и портрет Президента в центре. Десятки, сотни и тысячи. На земле лежало целое богатство.

Все люди домов вокруг не зарабатывали столько и за год.

На самую маленькую такую бумажку можно отлично поесть в лучшем ресторане Города. На самую большую – купить себе удобный костюм из термодинамической ткани, в котором прохладно днём и тепло ночью. Который не пачкается и не рвется.

А всех этих денег… даже не пересчитывая, понятно, что их хватит, чтобы купить себе на черном рынке плавучий остров, запас еды на 20 лет, компьютер, запас всех фильмов человечества, электрогенератор на солнечных батареях и навсегда попрощаться с нелепым словом “цивилизация”. Помахать ручкой страху, голоду и борьбе за жизнь. Лесу. Городу. Полицейским.

Их было в несколько раз больше, чем показалось мальчишкам, когда они только открыли сумку. Под пачками купюр в 1$ и 5$ лежали пачки с 50$, 100$ и 500$.

Богатство. Безумное богатство, невероятным образом оказавшееся в небольшой заплечной сумке.

Несколько секунд все трое – и Гарг, и мальчики, стояли и молчали.

Потом Саша моргнул, с трудом отвёл глаза от кучи денег и заметил, что у его сандалии лежит большое кольцо – с головой тигра. Глаза тигра из ярких маленьких рубинов, казалось, светились. Похоже, что кольцо выпало из сумки вместе с деньгами и откатилось к его ноге.