- Вон! – взревел родитель, указывая пальцем в сторону выхода. – И только посмейте снова явиться!

Дважды просить не требовалось. Супруги Ла-Пьер умчались быстрее ветра и не остановились, пока не достигли апартаментов на другом конце замка. Коридоры пустовали, и никто не увидел их галопа. Везде господствовала тишина. Только из приоткрытых окон с южной стороны из сада доносилось отнюдь не дружное пение…

- Ничегошеньки вам доверить нельзя, всё приходится самой делать. Всё-всё, - бухтела Огонёк, ходя туда-сюда по гостиной и тряся кулачками. – И пятачки наколдовывать, и чужие спальни проверять, и… и…

- Спать сутки напролет, пока другим рога отпиливают, - съязвила Лизетта, устав от жалоб. Она успела принять истинный облик и теперь отдыхала в кресле, вытянув босые ноги.

Огонёк сердито фыркнула под нос, открыла рот, чтобы дать «достойный» ответ, но Гастон ее перебил:

- Нет смысла препираться. Надо придумать, как теперь быть.

Вопрос на повестке дня (то бишь, ночи) стоял непростой. Огонёк, преуспевшая с заданием герцогини в два раза больше, чем следовало, в смысле, превратившая два носа вместо одного, по возвращению из гостей сходила на разведку к родителям Гастона. В жилище четы Ла-Пьер не попала, хозяин подстраховался и повесил на дверь оберег. Однако девчонка прощупала комнаты при помощи магии. Увы, результат не порадовал. Во-первых, Лизетта взбеленилась, мол, Огонёк могла бы сделать это раньше, им бы с Гастоном не пришлось бы столкнуться с дворецким. Девчонка лишь плечами передернула, мол, это трудная магия, и теперь не получится колдовать с неделю. Во-вторых, медальона в спальне не обнаружилось. Ни намека!

- Куда отец мог перепрятать треклятую побрякушку? Замок большой. Не в саду же закопал, в самом деле.

- Сад – место крайне ненадежное, - протянула Лизетта хмуро и зевнула. – А твой отец – не дурак, хотя человек неприятный и вспыльчивый.

- Что есть, то есть, - согласился Гастон горько. - Удивительно, что бить меня передумал.

- Не передумал. У него что-то рукой стряслось. Он сам удивился.

- С рукой?

- Ага. Замахнулся и… хм… будто змея ужалила. Может, на тебе какая защита? Ну, после встречи с чародейкой?

Гастон почесал затылок.

- Нет, Кара со мной ничего не делала. Только… - он примолк, вспомнив, что Огонёк ведать не ведает о подарке чародейки.

Лизетта охнула. Посмотрела на грудь Гастона, где под рубашкой скрывался медальон с буквой «У».

- Вот черти… - она вскочила. – Пойдем по замку прогуляемся.

- Еще не нагуля…

- Нет! – Лизетта схватила мужа за руку и потянула к выходу.

Огонёк не возразила против «бегства». Если что и заподозрила, вида не показала. Зевнула, взяла со стола большущее красное яблоко и устроилась с ногами в освободившемся кресле.

- Что за блажь очередная? – возмутился Гастон, когда Лизетта протащила его через три коридора и толкнула в темный угол.

Она огляделась и возбужденно зашептала:

- Это медальон! Медальон! Шкурой коровьей клянусь! И чешуей драконьей!

- Чего?

- Медальон тебя защитил, бестолочь! – Лизетта хотела ткнуть мужа в плечо, но передумала, вдруг медальон отреагирует. - Отец не смог ударить. Сам пострадал!

- Угу. Помнится прежних владельцев – Пенетьери – побрякушки не уберегли.

Лизетта пожала плечами.

- О гибели императорской семьи ходит много легенд. Теперь не разберешь, что правда, а что вымысел. Много воды утекло. Может, их враг – министр – нашел способ временно обезвредить медальоны, или же они не сработали по другой причине.

- Но… - начал Гастон и примолк.

А ведь дело жена говорит. Тем более, на шее медальон удачи. А счастливое избавление от родительской экзекуции вполне можно назвать везением.

- Интересно, какой из трех… в смысле, из двух медальонов у отца?

- Власти, - без раздумий ответила Лизетта. – Сам посуди, папеньку твоего все боятся. Даже герцогиня задрожала, едва он глянул. Сама сегодня видела. А что в нем страшного? Ничегошеньки! Обычный дворецкий. Не хлюпик, конечно, но и не богатырь.

- Но…

- Ты хоть раз пошел против его воли? Трясешься осиновым листом, ноги позволяешь об себя вытирать. Однако не постеснялся с моим папенькой – императором – пререкаться. Обычно языкастый до невозможности, а собственному отцу готов и одну щеку для удара подставлять, и другую.

Гастон открыл рот для нового возражения и…закрыл.

Теория-то стройная. Он никогда не понимал причины страха перед родителем, что греха таить. Удивлялся, как тому удается держать в ежовых рукавицах весь замок. Ведь ничего особенного не делает. Только приказы раздает направо и налево. Ну, и наказания назначает. Подчас несправедливые. Но никто не спорит и друг за друга не заступается. Мол, дворецкий всегда прав, и точка.

- Наверняка, отец поступил, как ты, и носит медальон на шее, - добавила Лизетта хмуро. – Источник власти всегда при нем. Это объясняет всеобщее подчинение и усложняет нам задачу. Огонёк не сможет колдовать несколько дней. Можно попробовать сонное зелье. Его трудно достать?

- Вообще-то, трудно, - ответил Гастон, дивясь сообразительности жены. Конечно, отец носит такую ценность на шее! Простое и идеальное решение! – Обычные сонные порошки на рынке продаются, но они для личного использования, коли ты бессонницей страдаешь или кошмары мучают. Прежде чем пить, надо особое заклинание прочесть в закрепление «связи». Если подсыпать кому-то другому, не сработает. Вредительские сонные порошки готовят сильные ведьмы и торгуют тайно. Первому встречному не продадут.

Лизетта скривила губы.

- Жаль. Не сражаться же с твоим папенькой. Нет, я, конечно, могу, если превращусь в кого подходящего. Но, сомневаюсь, что будет толк.

- А если поговорить? Не помешает узнать, как к нему медальон попал. Глядишь, поймем, где третий искать.

Жена идею не оценила. Посмотрела так, будто Гастон глупость несусветную предложил. Мол, легче от скалы ответов дождаться, нежели от Уильяма Ла-Пьера.

…Так ни о чем не договорившись они решили вернуться в апартаменты. Утро вечера мудренее. Гастон шагал мрачнее неба перед грозой. Мысль, что причина вечного страха перед родителем – в медальоне, злила до дыма из ушей. А он считал себя слабаком, готовым терпеть и побои, и несправедливые отцовские решения. Получается, это не он неспособен проявлять мужество и свободу воли, это треклятая побрякушка вынуждает подчиняться и поклоняться. Что ж, медальон власти не зря получил название. Отличная «игрушка» для императорской семьи.

Ох, черти…

Неудивительно, что лесной дед жаждет получить медальоны. Но ведь это опасно. У них и так имеется магия, благодаря которой они куда сильнее людей. Вон Лизеттин папенька даже побоялся признаться зловредному старикашке, что является правителем страны. А с медальонами, особенно с тем, на котором выгравирована буква «В», они столько дел наворотят, что все на свете черти вздрогнут и разбегутся прочь из Алманской империи. Ох, нельзя лесным столь мощные вещицы отдавать. Нельзя! Но как?...

- Ой!

Лизетта, шедшая впереди, внезапно остановилась, и задумавшийся Гастон врезался в нее, да так, что она качнулась и едва на четвереньки не приземлилась. Однако претензий и криков не последовало, ибо, когда дорогу преграждает странный серебристый визитер, как-то не до ругани. Все слова в горле застревают.

- Лис? – удивился Гастон, сообразив, что и жена его видит.

- Вообще-то меня Елисеем зовут.

- Э-э-э…. очень приятно.

- Скоро не будет приятно, - лис криво усмехнулся. – Сходи светлость навестить. Прямо сейчас. И жену прихвати. Вдвоем «интереснее» получится.

- За-за-зачем? Похищения… в смысле, посещения запрещены. Герцог-отец распорядился.

- А ты не стесняйся, нарушь распоряжение. Светлость не стесняется, уж поверь. Главное, внутри не шумите. Постарайтесь врасплох застать.

Лис Елисей подарил плутоватую улыбку, вильнул пушистым хвостом и растворился в воздухе. Гастон с Лизеттой переглянулись. Она кивнула головой в сторону, мол, идем, коли велено. Но Гастона одолевали сомнения. Узнает герцог Винзур о нарушении, попадет всем троим: и ему с женой, и светлости. С другой стороны, лис неспроста дал «поручение», да и медальон удачи при них, должно всё сладиться.