Я тоже животное.

Вкладывая все свои силы, она отталкивается и поднимается на ноги, и теперь ее лицо оказывается на одном уровне с моим. Не сводя с меня глаз, она скрещивает руки на груди, хватается за край промокшей рубашки и стягивает ее через голову.

Мои ноздри раздуваются, дыхание становится тяжелым.

Ее бровь дерзко приподнимается.

- Ты забрал меня, - говорит она. Ее голос звучит ровно, несмотря на дрожащие губы. И все тело, содрогающееся мелкой дрожью. От холода, от наготы. -Ты хочешь меня.

Мой рот сжимается в жесткую линию, и, стиснув зубы, я опускаю руки на край фарфоровой ванны.

- Ты можешь взять меня... - она с трудом сглатывает. - Все, что я хочу знать, - это то, что ты сделал с телом Хадсона.

Я крепче стискиваю пальцы. И затем придвигаюсь к ее лицу так близко, что чувствую ее страх.

- Я не настолько монстр.

Ее охватывает дрожь, глаза блестят от злых слез. Она прикрывает грудь руками.

Я лезу в карман и достаю связку ключей. Там всего три ключа, и я выбираю тот, который подходит к замку на ее манжете. Я опускаюсь на колени, занимая выгодную позицию, чтобы ее ботинок не встретился с моей головой, но она остается неподвижной. Поэтому я все еще смотрю вверх, чтобы убедиться, что она все еще мысленно со мной, когда я обхватываю ее икру, чтобы вытянуть ногу вперед.

Я осторожно ставлю ее ногу на край ванны и провожу ладонью по ее мокрым джинсам, пока не достигаю манжеты. Все возможные неправильные мысли наполняют мою голову, и я вновь понимаю, насколько эта позиция опасна. Для нас обоих.

Один хороший удар в подбородок, и Макенна сможет выиграть достаточно времени, чтобы выбежать из этой комнаты. Выйти на улицу. И затеряться в темноте.

И несмотря на мое отвращение к ней, я не слепой. Ее мокрые джинсы - ужасное искушение, заставляющее меня гадать, как сильно мне придется дергать, чтобы стащить их с ее бедер. Слишком много лет я провел в лишениях, поэтому не был таким, как эти мерзкие дьяволы, и мог видеть свою цель ясно и четко; я слишком истощен, чтобы споткнуться у финишной черты.

Любовь, похоть, ненависть... все это взаимосвязано. Одно легко заменить другим.

Монстры просто берут желаемое. Монстры крадут это. Они лишают сил. Она видит во мне именно такого дьявола, но, несмотря на желание причинить боль, я не поддамся ему. Я не беру чужое. Я не лишаю невинных их силы.

Такая тонкая грань между монстром и дьяволом.

Укрепившись в своей решимости, я расстегиваю манжету и освобождаю лодыжку. Затем, не встречаясь с ее темно-карими глазами, я отодвигаюсь от ванны. Я двигаюсь на выход, не отрывая взгляда от ее полуобнаженного тела, пока не оказываюсь у двери, у которой я роняю манжету и цепь.

Я поворачиваюсь и упираюсь руками в раму. И прижимаюсь лбом к прохладному дереву. Мои глаза закрываются, когда я слышу, как она стягивает с себя одежду. Пропитанная влагой ткань падает на пол. Душевая занавеска задергивается.

Я выдавливаю напряжение из своего тела вместе с дыханием.

Даже если я не являюсь монстром, но все еще остаюсь полноценным мужчиной. Соблазняемым. Искушаемым. Возбужденным. Она красивая, сексуальная и мягкая во всех нужных местах. И мой член остро ощущает, что она находится всего в трех футах от меня, намыливая свое тело.

Я опускаю руку к брюкам и поправляю ноющий член. Ублюдок. И затем я крепко прижимаю руку к раме. Я не сдвинусь с этого места.

Достаточно одного воспоминания о Жюль, лежащей в морге, и фантазии о том, как я прижимаю Макенну к стене душевой, испаряются. Я выкидываю из головы оставшиеся образы распухших губ Макенны и ее аппетитной груди... потому что должен.

Хищник подражает повадкам своей жертвы, чтобы заманить ее в ловушку.

Я слишком долго пробыл в этих джунглях. В окружении самых жестоких зверей.

Если я буду действовать в соответствии со своими импульсами, то рискую превратиться в того, за кем охочусь.

Эта мысль отрезвляет меня.

Вода отключается, и я открываю глаза, немного успокоившись. Я хватаю полотенце с вешалки. Когда я оборачиваюсь, мое сердце пропускает стук.

Обнажена и лишена обычной жесткой оболочки, которой привыкла защищаться. Сейчас она не похожа ни на напарника дьявола, ни на грязного копа. Или даже плохого человека. СС нее слово содрали всю грязь и скверну. Полностью обнажена. И уязвима.

Она обладает мягкими изгибами и невероятной красотой. Я вбираю ее образ в себя: каждый сексуальный, соблазнительный дюйм ее тела, и часть моего жесткого самоконтроля ускользает.

Иисус. Какое-то возбужденное животное, словно почувствовав запах крови, начинает биться внутри меня, метаться, пытаясь выбраться наружу и добраться до нее. Я хватаюсь за стойку и чуть не отрываю ее от стены.

Если она раньше не боялась меня, то ей стоит начать прямо сейчас.

Я слышу ее резкое дыхание, и маска равнодушия сползает с ее лица. Она ведет какую-то внутреннюю войну, я знаю это. Потому что вижу битву, бушующую в ее сверкающих глазах. Она напугана или взволнована, обнаружив во мне слабость?

- Не двигайся, - я делаю шаг вперед и протягиваю полотенце, приближаясь к ней, как к хрупкому лесному существу, которое можно спугнуть неосторожным движением. По правде говоря, если она сделает что-нибудь, отдаленно сексуальное, например, вздохнет, я могу наброситься на нее.

Она оборачивает полотенце вокруг своего тела, заправляя уголок в декольте, как это делают женщины. Это был настолько женственный жест, что у меня перехватывает дыхание.

У меня нет практики общения с женщинами. Я и есть то ужасное существо, которым она меня называет. Жизнь, посвященная мести, не оставляет места ни для отношений, ни даже для секса. Я многим обделен и развращен. И это мое наказание.

Я поднимаю взгляд и сосредотачиваюсь на уязвимости, которую вижу в ее глазах. Возможно, это просто хитрая тактика. Предложив свое тело, она не получила никакого результата, поэтому, возможно, нащупывает сейчас другие подходы ко мне. Пытаясь отыскать слабые места монстра.

Не теряя бдительности, я открываю аптечку и достаю перекись водорода и бинты.

- Позаботься о своих руках, - я поворачиваюсь, чтобы выйти из комнаты, но останавливаюсь с открытой дверью. - Просто сделай это. Не трать время на попытки сбежать. Так ты только сильнее навредишь своим рукам.

Я хватаю стопку старых журналов со стойки и прижимаю их к дверному косяку, с силой закрывая дверь. Убедившись, что ей будет трудно выбраться из комнаты... или мне вернуться к ней. Я опускаюсь на пол и прижимаюсь спиной к твердой деревянной опоре. А затем начинаю считать.

Один дом. Один подвал. Одна женщина.

Последний дьявол, которого надо убить.

Я оцениваю ситуацию, возвращая себе контроль.

Если я уже сейчас настолько слаб, как, черт возьми, я смогу пройти через это до самого конца?

Нет, это что-то другое. Совершенно другой сценарий.

А практика оттачивает навыки до совершенства.

Я смотрю на часы, заставляя себя сосредоточиться на цели. А затем за моей спиной раздаются крики.

Я вскакиваю и поворачиваю ручку, но дверь заклинило.

- Дерьмо, - я отступаю и пинаю ее, еще раз, прежде чем она раскалывается. Макенна балансирует на ванне, бьется о стены и зовет на помощь.

Я шагаю внутрь. Здесь нет ни окон, ни соседей.

- Никто тебя не услышит.

Она поворачивается ко мне, тяжело дыша от напряжения. В руках она сжимает ножницы, направляя их в мою сторону лезвиями.

Вот и результат моей собственной глупости. Я скрещиваю руки на груди, не испытывая никакого веселья.

- Знаешь, у меня есть работа. Вещи, которые я должен делать... помимо необходимости нянчиться с сумасшедшей женщиной, одержимой желанием убить меня.

- Тогда отпусти меня. Ты меня не убьешь. Если бы это было так, ты бы это уже сделал, - она спрыгивает с края ванны и нерешительно делает шаг вперед, ее мокрые волосы рассыпаются по плечам. - Я не собираюсь облегчать тебе задачу. Ты не можешь вечно держать меня взаперти. Есть только два варианта, Истон. Убей меня или отпусти, - она с вызовом поднимает брови.