Ограничение 18+, возможна брань

Теги: первая и единственная любовь, ребенок, встреча через годы

Жанры: современный любовный роман, романтическая эротика, драма

– Айзек, помоги застегнуть молнию.

Убрав волосы с затылка, я смотрюсь в зеркало и остаюсь удовлетворена: макияж в порядке, с цветом платья гармонирует идеально, с украшениями перебора нет.

Муж застёгивает последнюю пуговицу на пиджаке и шагает ко мне. От прикосновения его пальцев к коже поясницы я невольно вздрагиваю. Мы женаты уже шесть лет, а я всё ещё вздрагиваю.

– Волнуешься? – его глаза в отражении внимательно следят за мной под жужжание молнии, тянущейся вверх.

– С чего бы?

– Ты знаешь, Таша. Потому что сегодня вновь увидишь своего старого друга.

Разгладив подол платья, я машинально отхожу в сторону, чтобы вернуть себе личное пространство.

– Вряд ли по прошествии такого количества лет нас всё ещё можно называть друзьями.

– Даже двенадцать лет разлуки не помешали вам сохранить привязанность. Что уж говорить о шести.

Язвительный ответ уже готов слететь с моих губ, но в этот момент в спальне появляется Сэм, и я обо всём забываю.

– Мам, Белинда заставляет меня есть рыбный суп. Он пахнет ужасно, и я сказал, что хочу спагетти с сыром.

Неподдельное расстройство, написанное у него на лице, вызывает у меня улыбку. Он и правда терпеть не может рыбный суп.

Если бы меня спросили о лучшем событии в моей жизни, я бы не задумываясь назвала появление на свет моего сына. Моя плоть и кровь, лучший в мире человек, который на сто процентов принадлежит мне, мой маленький луч света, заменяющий тепло тысячи солнц.

– Спагетти были в обед, Сэм, – строго произносит Айзек. – Сейчас ты должен съесть суп.

– Скажи Белинде, чтобы сделала для тебя пасту, – я подхожу к сыну и провожу ладонью по золотистому ёжику его волос. – Если у неё возникнут возражения, пусть обратится с ними ко мне.

Позади раздаётся раздражённое бормотание мужа, недовольного тем, что я в очередной раз подрываю его отцовский авторитет, но я пропускаю это мимо ушей. Если выбирать между чем угодно и улыбкой Сэма, я всегда выберу второе.

– Ты скоро вернёшься, мам? Я хотел посмотреть с тобой «Аладдина».

Уютное тепло, разлившееся в груди, заставляет меня улыбнуться шире. Мультики – это самое большое увлечение сына, с тех пор как ему исполнилось три, и он всегда старается разделить радость от просмотра со мной.

– Боюсь, сегодня не выйдет, малыш. Мы с папой идём на приём по случаю дня рождения его компании и вернёмся поздно. Обещаю наверстать всё завтра.

Сэм целует меня и уходит на кухню, а я поворачиваюсь к Айзеку, который в течение последней минуты прожигал недовольством мой затылок.

– Ты делаешь его избалованным, Таша, и это мне не нравится, – повторяет он в тысячный раз. – Сэм носит одни и те же джинсы и футболки, потому что, по его мнению, они мягкие; постоянно привередничает в еде, а вчера отказался выходить из раздевалки, заявив тренеру, что теннис – это скучно.

– Значит, мы купим ему дюжину футболок и джинсов той же марки, а вместо тенниса подберём что-то менее скучное. И если Сэм хочет есть макароны, он будет есть чёртовы макароны на завтрак, обед и ужин. Не вижу в этом ничего страшного. Рано или поздно они ему надоедят.

Айзек с силой сжимает гладко выбритую челюсть и одёргивает полы пиджака, принимая поражение. Из наших словесных поединков ему редко удаётся выйти победителем, но это не мешает ему каждый раз пытаться снова.

– Не будем ссориться перед выходом, Таша. Этот вечер важен для меня.

Банкетный зал «Сангейт Бридж» ломится от людей, дорогих закусок и элитного алкоголя: день рождения компании, которую возглавляет мой муж, всегда отмечается с размахом. Я руковожу отделом маркетинга, но причастной к этому празднику себя не ощущаю. За годы мне осточертели подобные приёмы, а ещё я не могу не думать о том, что сегодня здесь появится он.

Имя Джейдена Рида всплыло в новостных хрониках Лос-Анджелеса около года назад с заметкой о том, что малоизвестный тридцатилетний бизнесмен купил крупную компанию в тот момент, когда она испытывала финансовые трудности. Тогда это шокировало многих, и его персона попала под обстрел внимания журналистов. Они хотели знать о нём всё: его прошлое, его семейное положение, историю первого заработанного им цента. По слухам, он унаследовал небольшой бизнес своего дяди и за относительно недолгий срок сумел прилично его расширить, после чего принял решение перебраться в Лос-Анджелес из Чикаго, в котором прожил пять лет. В одном из интервью он сказал, что Иллинойс ему наскучил и он решил попробовать себя на просторах родной Калифорнии.

Каждый раз, натыкаясь на его фотографии в интернете, я испытывала фантомную боль, смешанную с одновременной гордостью за него. Боль от того, что на снимках он не имеет ничего общего с тем простым парнем, которого я помню по университету. Пусть Джейден по-прежнему красив и его волосы всё так же вьются, я его совсем не узнаю: ярко-зелёные глаза изменили цвет на стальной серый, в чертах появилась жёсткость. Но и не гордиться им не могу, ведь он добился того, о чём говорил мне в нашу последнюю встречу: у сына простой домработницы, обречённого мести дворы, как любила повторять мама, сейчас много денег. Так много, что он действительно мог бы понравиться моим родителям.

А ещё рядом с ним всегда есть женщины. Их много, ведь, как я узнала из очередной статьи о нём, Джейден никогда не был женат. Брюнетки, блондинки, шатенки, эффектные и со вкусом одетые. Их присутствие на фотографиях меня не задевает: я хорошо помню, что дешёвый секс не значит для него ровным счётом ничего.

– Милая, тебе принести шампанское? – рука Айзека ложится на мою талию, увлажняя её теплом.

– Вино, – киваю шествующей мимо меня Морган Солвейг, работающей под моим руководством. – Белое сухое.

Айзек исчезает и через пару минут возвращается с бокалом, который галантно вручает мне.

– Мне придётся ненадолго оставить тебя одну. Нужно обсудить с Терренсом важное дело.

После того как он уходит, я вновь фокусируюсь взглядом на собеседнице: Эмми Кайзер, жене одного из приятелей Айзека. С тех пор как моя лучшая подруга Руби вышла замуж и переехала в Нью-Йорк, Эмми стала её заменой: её не отпугивает моя прямолинейность, у неё прекрасное чувство юмора, и, в отличие от большинства присутствующих, она способна говорить вслух то, о чём думает.

– На шампанском Айзек не стал экономить – высший класс, – подруга салютует мне бокалом и делает глоток. – Пусть лучше завидуют, чем жалеют, а?

– Намекаешь, что дела в компании оставляют желать лучшего?

– Слышала разговор Алека с твоим мужем на днях, но не решалась спросить лично. Всё действительно так плохо?

– Я давно перестала вмешиваться в дела Айзека, чтобы не посягать на его мужественность, но, кажется, дела и впрямь идут не очень. На приёме он хотел переговорить с парой людей по поводу финансирования – думаю, как раз этим он сейчас и занят.

Эмми щурится и в течение секунды пристально изучает меня глазами.

– А ты спокойна, как я погляжу.

– «Эванс&Фьюри» – наследство моего сына, поэтому я не спокойна, просто не вижу смысла это демонстрировать.

– Что могу сказать? Айзеку повезло с женой.

– Вряд ли он с тобой согласится.

Я собираюсь сделать новый глоток вина, но едва стекло касается губ, сердце пропускает удар, и я замираю. Потому что в центре зала вижу его: тёмная вьющаяся шевелюра, непривычно зачёсанная назад, волевой подбородок, покрытый щетиной, полные губы, которые были объектом моей зависти в далёком детстве, широкий разлёт плеч, облачённый в тёмно-синий пиджак, и совершенно чужой взгляд, давящий и холодный. Годы никак не сказались на фигуре Джейдена – возможно, это заслуга высокого роста, – он по-прежнему кажется слегка худощавым.